В ходе своего визита в КНР Мухаммед бин Сальман подчеркнуто избегал политических тем

Можно только догадываться, о чем думал наследный принц, а фактически – нынешний главноуправляющий Саудовского Королевства, Мухаммед бин Сальман, прогуливаясь по Великой китайской стене и поеживаясь от прохладного февральского ветра. Скорее всего о том, оказался ли он для Пекина достаточно убедителен, презентуя себя как нового стратегического партнера Китая на Ближнем Востоке, более того – ту единственную фигуру в регионе, с которой можно и нужно решать любые вопросы.

Чтобы добиться такого эффекта, в самом начале двухдневного визита – завершающего азиатский блиц-тур Пакистан–Индия–Китай и наделавшего переполох в мире – МБС, как называют крон-принца, сразу "зашел с туза", заявив, что никаких проблем с китайскими мусульманами в Синьцзяне он не видит. А если что-то там и происходит, то это законное право Китая на обеспечение собственной безопасности и борьба с терроризмом и экстремизмом.

Ход, что и говорить, сильный. Но далеко не настолько, чтобы китайская сторона сразу впечатлилась, восхитилась и очаровалась крон-принцем. Тема Синьцзяна Пекину не слишком приятна, но не более того. Руководство Китая прекрасно понимает, что "прогрессивная мировая общественность" остроту и специфику этой темы в любом случае проигнорирует, как ей ни объясняй. А раз так, то есть ли смысл обращать внимание на чужое мнение, прекрасно зная, что оно заведомо предвзятое?

Так что заявление МБС было принято к сведению, но не слишком впечатлило. Тем более что ведь и за кронпринцем был "должок": Китай с максимальной сдержанностью реагировал на "дело Хашогги", бин Сальман должен быть благодарен за это и сделать ответный жест, так принято в приличном обществе.

К тому же в Пекине прекрасно понимают, насколько сейчас для саудитов и лично МБС важен Китай и полноценное экономическое сотрудничество с ним. И вполне адекватно представляют, насколько далеко в щедрости своих предложений китайской стороне готов пойти кронпринц. Vision 2030, амбициозная программа строительства "новой Саудовской Аравии", уже сделала бин Сальмана своим заложником – от ее успеха или провала зависит не только политическое, но и, возможно, личное будущее МБС. А вот добиться ее реализации без тесного сотрудничества с Китаем, опираясь только на поддержку Трампа, крайне затруднительно.

По сути, сколь бы ни были щедры предложения, с которыми крон-принц прибыл в Пекин, он все равно остается в диалоге с Китаем "младшим партнером". Это его, конечно, слегка напрягало, но не слишком. Поскольку было и приятное – полное безразличие китайской стороны к моральному облику МБС и тем методам, которыми он добивается поставленных целей. "Цвет кошки не имеет значения, лишь бы мышей ловила", предельный прагматизм во всей красе.

В части создания инфраструктуры сверхидея бин Сальмана Vision 2030 совпадает с некоторыми звеньями "Пояса и пути", мегапроекта Си Цзиньпина. А в отношении пакистанского Гвадара – так это совпадение практически идеально. Саудовская Аравия не только второй по объемам экспортер нефти в Китай (причем не против стать первым, "подвинув" Москву, ничего личного – просто бизнес), но и огромный рынок для китайского оружия, строительных и телекоммуникационных технологий.

В прошлом году товарооборот между странами составил 63,3 млрд долл., причем как в Пекине, так и в Эр-Рияде понимают: это не предел, цифры можно и удвоить, и даже утроить. В ходе нынешнего визита китайцы и SaudiAramco подписали соглашение о строительстве нефтеперерабатывающего и нефтехимического комплекса в провинции Ляонин; по проекту комплекс должен принимать и перерабатывать 300 тыс. барр. саудовской нефти ежедневно – и это не единственный совместный объект, который намерены строить Саудовская Аравия и КНР. Не говоря уже о намерениях в других сферах сотрудничества.

Но как бы ни старался МБС в ходе своего визита в Китай избегать политических тем, как бы ни дистанцировалась от этого китайская сторона, "чистой экономики" в наметившемся партнерстве не получается. Слишком много тонких вопросов здесь возникает.

Пекин предельно четко дал понять, что саудовско-иранское противостояние – "личное" дело Тегерана и Эр-Рияда, и ни одну из сторон в нем он поддерживать не намерен. Причем сделал это с немалым изяществом: МБС еще собирался в Китай, а там уже подчеркнуто дружелюбно, хоть и недолго, принимали Джавада Зарифа и говорили о необходимости развития двусторонних отношений.

И это еще далеко не все. Сотрудничество саудитов с Китаем и активность в Пакистане вызывает массу вопросов у Нью-Дели, и как это намерен обходить Эр-Рияд, если намерен вообще, пока совершенно неясно. Да и в Исламабаде достаточно тех, кто к саудитам относится, мягко говоря, настороженно.

И это не единственная тонкость, о которую могут споткнуться планы Эр-Рияда по углублению сотрудничества с Китаем, пусть и в качестве "младшего партнера". Главная же из них, без всякого сомнения – возможная реакция Дональда Трампа на то, что пока он занимает жесткую позицию в отношении Китая, МБС решил с Пекином "потанцевать".

Словом, говорить об успешности визита кронпринца в Китай явно преждевременно. Да, "экономика" китайско-саудовского проекта выглядит весьма привлекательно, но его "политика" пока не сказала своего окончательного слова, которое может оказаться и категоричным "нет".

Об авторе: Игорь Николаевич Панкратенко – доктор политических наук, заместитель генерального директора Центра стратегических оценок и прогнозов.
27.02.2019