О чем сообщает миру американская травля Huawei?
Как преодолеть нарисованную Западом "красную черту"?

Градус противостояния Дональда Трампа с китайской телекоммуникационной компанией Huawei зашкаливает. Помещение IT-гиганта из Поднебесной в черный список США, с учетом вассальной зависимости от Вашингтона его сателлитов по НАТО и Европейскому союзу, а также по островной тихоокеанской периферии от Японии до Австралии и Новой Зеландии, поднимает против Huawei волну беспрецедентных гонений. Вслед за отказом от работы с ней Google и других IT-компаний из США процесс перекинулся в Европу, где, по некоторым данным, такие меры под давлением Белого дома тоже готовятся.

Как только они будут введены, дискриминационный процесс неминуемо будет распространен на Японию, которая, в свою очередь, играет первую скрипку во "Всеобъемлющем и прогрессивном соглашении для Транстихоокеанского партнерства", бывшем Транстихоокеанском партнерстве (ТТП), переучрежденном в прошлом году, после выхода из него США. А это одиннадцать стран, некоторые из которых заодно входят и в АСЕАН, что создает инструмент американского воздействия и на этот крупнейший экономический блок в Азии. У Китая с ним, кстати, тоже непростые отношения, которые он всячески пытается наладить.

Это существенно осложняет дальнейшую экспансию китайского гиганта и ставит под сомнение его монополию на сети нового поколения 5G, в продвижении которых китайцы существенно опередили американских и южнокорейских конкурентов. Как уже приходилось отмечать, именно это побудило Дональда Трампа объявить компании войну. И это легко доказывается методом "от противного": прошлогоднее задержание в Ванкувере по запросу США топ-менеджера Huawei Мэн Ваньчжоу его организаторы объясняли "связями с Ираном", а нынешнюю обструкцию - мифологической "угрозой" национальным интересам в IT-секторе.

Темы разные, и, следовательно, ни та, ни другая причина не являются действительными, хотя первая к действительности ближе. Главное в том, что китайцы перешли дорогу "хозяевам глобализации", которые при планировании и осуществлении этого проекта "заложили" в него и такую "незадекларированную функцию", как достижение собственной глобальной гегемонии.

"Цифровой концлагерь", который изначально планировался итогом глобализации, для чего и запустили также изначально убыточную "революцию" информационных технологий, которая на ранних этапах, по ряду данных, выкачивала из ВВП тех же США на 25% затрат больше, чем давала поступлений, - это не экономический проект. Это проект политический, имеющий прямое отношение к теме глобального господства, а "информационная революция" лишь метод его осуществления, а также маскировки "под экономику" подлинных целей, которые от нее далеки.

И здесь самое время вернуться к той теме, которую автор этих строк поднимал неоднократно, всякий раз сталкиваясь, мягко говоря, с непониманием вещей, которые настолько же очевидны, насколько остро начали проявлять себя в современной реальности, меняющейся на наших глазах. Тезисно:

1. Нынешняя глобализация - не первая. Первой была глобализация кануна Первой мировой войны, становление которой В. И. Ленин подробно раскрыл в исторической по своей значимости работе "Империализм как высшая стадия капитализма" (1916 г.). И эта работа, актуальная сегодня не менее, если не более, чем столетие назад, должна превратиться в настольную книгу любого руководителя, особенно политического, стремящегося, чтобы принимаемые им решения оставались в пространстве адекватности.

2. Подобно тому, как та фаза глобализации, несмотря на переплетение "объективных" экономических интересов Англии и Германии, захлебнулась вследствие противоречий между ними в сфере безопасности (строительство немцами флота, ставившего под сомнение недосягаемость Туманного Альбиона), нынешняя глобализационная фаза воспроизводит такие же противоречия между США и Китаем. Причем даже в деталях, на примере быстрого количественного и качественного наращивания ВМС КНР, что великолепно показал в своей статье на ИА REGNUM Александр Запольскис.

3. Взаимная зависимость экономик сегодняшних мировых лидеров ни в коей мере не препятствует эскалации этих противоречий в конфликт, как не воспрепятствовала Первой мировой войне экономическая взаимосвязь мировых лидеров вчерашних - Лондона и Берлина.

Что из этого следует? Ряд вещей.

Первое. Совершенно неверно сводить противоречия между КНР и США к "торговой войне", которая - это становится вполне очевидно - является лишь начальной фазой конфликта этих стран, который делает первый шаг к новому разделу мира по блоковому признаку. "Торговая война" если что и показывает, то только приближающееся исчерпание консенсусных форм навязывания американского и, шире, западного лидерства.

Вся организационно-институциональная архитектура такого лидерства в сферах "мировых порядков" сакрального, силы и денег (по Жаку Аттали) Западом выстраивалась, начиная с 1919 года, с Версаля, Лиги Наций и раздела "Круглого стола" на две "секции" разных берегов Атлантики - Chatham House и Совет по международным отношениям. Еще - раздела концептуальных элит - на лондонский Сити и нью-йоркскую Уолл-стрит. А финансовых институтов - на связанные между собой интересами засекреченных акционеров Банк Англии и ФРС.

Применительно к послевоенным реалиям Ялтинско-Потсдамской системы строительство такой архитектуры осуществлялось с 1948 года, с "плана Маршалла" в экономической сфере и Западноевропейского союза - в военной. Генезис НАТО - подкрепление англосаксонского лидерства альянсом с Социнтерном и Ватиканом - в АТР нашел продолжение в лице Трехсторонней комиссии. В ее восточной группе (японской, а с 2000 г. азиатско-тихоокеанской) сразу же сложилась ось противоречий между Японией и Китаем.

Курс был взят на мягкое вовлечение КНР в глобализацию на западных условиях. На словах Китай его принял, на деле повел собственную игру (формула Дэн Сяопина "не высовываться, держать фонарь под корзиной"). С расчетом не на свое "вовлечение" в западные структуры, а на свое в них внедрение с последующей адаптацией этих структур к собственным интересам.

С самого начала было видно, что рано или поздно, по мере осознания Западом наличия у Китая таких собственных интересов и невозможности их примирения с западными потому, что "два медведя в одной берлоге не уживаются", возможности консенсуса исчерпываются. И вопрос вскоре будет поставлен ребром: или - или. Вот именно к этому моменту мы и приближаемся, и именно об этом и сигнализирует "дело Huawei".

Второе. Продолжением политики в условиях исчерпания дипломатических ресурсов ее осуществления, как известно из формулы Карла фон Клаузевица, является война. Совершенно неверно, заражая всех вокруг ложно понимаемым пацифизмом, утверждать, будто в ядерную эпоху война "невозможна".

Во-первых, войны бывают не только "холодные" и "горячие", но и гибридные. Во-вторых, гибридные войны, вроде той, что с самого распада СССР ведется против России, а сейчас начинается против Китая, - это не самостоятельный вид войн, а транзит от "холодных" к "горячим". Холодная война США и Запада против СССР не перешла в "горячую" фазу только потому, что цель этой войны - капитуляция советского руководства - произошла на исходе "холодной" фазы, и военной фазы просто не понадобилось.

В противном случае дальнейшие планы американского руководства, как они виделись за рамками официальных доктрин и сов. секретных разведдонесений, лучше всего характеризуются максимой генерала Александра Хейга, госсекретаря при Рональде Рейгане: "Есть вещи поважнее, чем мир".

У позднего советского руководства, с одной стороны, "кишка оказалась тонка", чтобы рассуждать так же, а с другой, в рамках включения в "глобальную проблематику", курировавшуюся конвергентным проектом Римского клуба, возникли общие интересы с Западом при дефиците понимания и знаний об устройстве западной концептуальной власти.

Думалось, что стоит "сдать" СССР, как членство внутри ее структур будет обеспечено. Причем скорее думали даже не о концепциях, а об элитарном потреблении и, следовательно, о членстве в глобальной элите, не понимая, что в нее входят только "концептуалы", и одно от другого неотделимо.

В-третьих, тема "ограниченной ядерной войны", поднятая как раз при Р. Рейгане, не сдана в архив и сегодня. Судя по тому, что США параллельно с продвижением стратегии "глобального удара" высокоточными средствами начинают модернизацию триады стратегических ядерных сил (СЯС), через несколько лет они преодолеют последствия своей ошибки 90-х годов.

А именно: не оправдавшего себя курса на всеобщее ядерное разоружение, чтобы получить тотальное превосходство в сфере конвенциональных вооружений. И тогда вопрос "ограниченной ядерной войны" вновь будет поставлен и перед Россией, и теперь уже перед Китаем, только на другом уровне. Доказательством этого служат лицемерные "попытки" вовлечь КНР в переговоры о новом соглашении по ракетам средней и меньшей дальности (ДРСМД-2).

Третье. Параллельно с подготовкой к "горячей" войне в США не сбрасывают со счетов попыток избежать этой необходимости, подорвав и разрушив своих конкурентов изнутри с помощью методов "холодной войны", как три-четыре десятилетия назад. Сегодня и Китай, и Россия извлекли ряд уроков из распада СССР, но очень похоже, что усвоили их не полностью.

Суверенитет обеспечивается не только политической волей и отказом от "коллективного руководства" в пользу персональной ответственности, от горизонтальной "размытости" восстановлением вертикальной иерархии, но и, прежде всего, собственной проектностью, несовместимой ни с "вхождением в глобальный мир", ни с его перестройкой под себя. Собственно, "дело Huawei", как и вал антироссийских санкций, четко обозначают "красную черту", за которую "хозяева глобализации" никого не пускают и не пустят.

Из комментариев советника президента США по вопросам национальной безопасности Джона Болтона относительно содержания принятой в сентябре 2018 года стратегии кибербезопасности США: "Базовый элемент [стратегии] заключается в том, чтобы стремиться к миру посредством использования силы. Мы идентифицируем, противопоставляем, разрушаем, снижаем уровень и сдерживаем такое поведение в киберпространстве, которое дестабилизирует и противоречит международным интересам, но стараемся при этом обеспечить США сохранение преимущества в киберпространстве".

Иначе говоря, не допускаются никакие попытки не только перехватить лидерство, даже в отдельно взятых сферах, как это делает Китай, но и стремление оборвать нити, связывающие внутреннюю политику с глобальным раскладом, чем с той или иной эффективностью занята Россия. Иначе говоря, чтобы поменять миропорядок с нынешнего, "элитарного", на миропорядок "в широких народных интересах", нужно не только выиграть экономическую конкуренцию, но и за ней - "холодную", а затем и "горячую" войну, между которыми находится фаза гибридных войн, в которой мир со всей очевидностью сейчас находится.

Четвертое. Выиграть по чужим правилам в системе, выстроенной в чужих и чуждых интересах, невозможно. Все обстоит не так плохо, если просто делается такой вид, а на самом деле предпринимаются асимметричные меры концептуального, проектного характера, которые, когда будет нужно, разорвут этот порочный круг внешней проектной зависимости. Намного хуже, если подобные заблуждения действительно владеют умами противостоящих Западу элит.

В меньшей степени в Китае, где сохраняется марксистская, коммунистическая идеологическая доминанта, больше в России с нашей демонстративно-конституционной "деидеолгизацией", под которую загримирована если не передача концептуальной власти внешним центрам, то их прямое влияние на внутреннюю политику, ибо идеология - прежде всего не "измы", а модель развития.

А у нас она - западная. Вплоть до внедрения переведенных с английского языка методичек того же "устойчивого развития", бизнес-моделей образования и здравоохранения, пенсионной системы, ювенальной юстиции. "Если идеи становятся материальной силой, когда овладевают массами, то наша задача - создать массы, неспособные к восприятию никаких идей", - так заочно ответил В. И. Ленину Джон Рокфеллер II, то самый, что с определенными целями подарил ООН землю под здание Секретариата на Манхэттене. И мы видим, как эта задача тотального принуждения к оболваниванию неукоснительно выполняется, в том числе и в нашей стране.

В этом смысле вопросы возникают и к выдержанной в терминах "устойчивого развития" повестке приближающегося Петербургского экономического форума, в рамки которой уложен предстоящий визит в нашу страну партийно-государственного лидера КНР Си Цзиньпина.

В рамках этих рассуждений очевидно, что избежать как транзита от "холодной" войны к "горячей", так и повторения "перестроечных" трендов возможно. Но только на путях создания глобальной альтернативы современной западной мир-системе. Настоящий многополярный мир - это не нынешняя пародия на него, срисованная с модели "мирового центра по-настоящему совместной политической ответственности", прописанной Збигневом Бжезинским в "Великой шахматной доске", а система "единичного вето" Мортона Каплана.

Не раз, и не два приходилось напоминать, что она предполагает способность каждого из субъектов такого мира противостоять не только любому другому, но и альянсу всех остальных. Из этого следует, что говорить даже не о "многополярности", а хотя бы о "биполярности" можно только при появлении альтернативной мир-системы.

Со своими базовыми технологиями, а также автономными валютной, торговой и финансовой системами, которые не просто неподконтрольны нынешним глобальным институтам и не участвуют в проводимой по их лекалам глобализации, но и формируют свою систему институтов и навязывают нынешней мир-системе свою, встречную глобализацию.

Это борьба "острием против острия", глобальное "двоевластие", управляемое противостоящими друг другу концептуальными элитами, заточенными на такую борьбу и не помышляющими ни о какой капитуляции. Даже под юродиво "благородными" лозунгами "предотвращения ядерной катастрофы". Хотят предотвратить - пусть это делают ОНИ, за свой счет. Пусть устраивают следующую "перестройку" у себя. Мы этого делать не будем, ибо не собираемся снова наступать на эти исторические грабли.

И пятое, последнее. Никуда не делся "глобальный треугольник", включающий США (шире - Запад), Россию и Китай, как никуда не исчезло его главное правило: проигрывает тот, против которого объединяются двое. Российско-китайский стратегический союз - это инструмент не уничтожения Запада, а нанесения поражения его глобальным амбициям. Попросту - возвращения Запада в исторический ареал его обитания с лишением всех возможностей глобального диктата - от финансового и экономического до политического и военного.

Но российско-китайский союз просто не может не быть антикапиталистическим, апеллирующим не к элитарности и неравенству, а к народности и справедливости. Иначе он не сможет предложить альтернативу, в которой заинтересован мир, отнюдь не стремящийся к переходу из-под одного протектората под другой.

И поскольку капитализм исторические возможности давно исчерпал, выход из современного кризиса, все более своей остротой напоминающего тупик, предшествовавший неолитической революции, уничтоживший в свое время значительную часть человечества, возможен только на путях социализма. Иного не дано. Или "иное" станет концом цивилизации в ее нынешнем виде, которое приведет сначала к кастовому, а затем к биологическому разделению человечества.

Поэтому вывод из всего сказанного прост - нам надо готовиться не только к холодной войне, она и так идет, и к победе в ней, иначе страну ждет развал или статус протектората Запада, но и к победе в горячей войне, так как свой проигрыш в холодной войне Запад так просто не уступит, как это сделало не понимавшее глобальных ставок руководство позднего СССР.

Владимир Павленко