"Почему Маркс был прав": несбывшаяся утопия капитализма

Терри Иглтон. Почему Маркс был прав. М.: Гиппо, 2017

Дивный новый мир не наступил. При всех разговорах об эффективности капитализма, о развитии и прогрессе - к XXI веку мы так и не видим каких-либо перспектив в победе над бедностью, освобождении людей от тяжелого труда, создании им условий для творчества и самореализации. По оценкам Всемирного банка, треть планеты живет в нищете. Если же говорить об "этической черте бедности" (уровне жизни, необходимом для достижения ожидаемой продолжительности жизни в 70 лет), то за ней оказывается ? человечества.

При этом даже на уровне риторики власть имущие не обещают нам существенных перемен к лучшему. Мир трещит по швам: развитие капитализма уперлось прямо в "экологию", ресурсы Земли, и теперь его идеологи говорят только об ограниченном, "устойчивом" развитии. А порой - и вовсе констатируют "конец истории", т. е. отсутствие перспектив, нескончаемое повторение уже имеющегося.

На деле же мы видим скорее борьбу за выживание, чем борьбу за всеобщее благоденствие: кризисы, сворачивание "социалки", рост цен, "затягивание поясов", попытки сделать страны "снова великими", спасение банков и пр., и пр. Исследователи из Oxfam отмечают, что позитивные изменения (та же борьба с бедностью) сосредоточены в "социалистических" странах, вроде Китая (хотя неравенство расцветает и там), а не в чисто капиталистических.

Капитализм оказался самой большой современной утопией. Его реальность - скудость, тяжкий труд, подавление и эксплуатация, особо возмутительная при сегодняшнем развитии науки и техники. Потребовался крах СССР и мировой поворот "вправо", чтобы люди начали приходить к этой мысли. А значит, и обратились к самой фундаментальной критике капитализма - марксизму. "Ренессансу" последнего посвящена книга британского профессора Терри Иглтона с говорящим названием: "Почему Маркс был прав".

В ней Иглтон отвечает на 10 частых возражений против марксизма, от отрицания классов до греховной сущности человека. Профессор одновременно спорит и с антикоммунистическими мифами, и с вульгаризацией Маркса, и с советской версией социализма. Впрочем, Иглтон старается не просто доказать "неправильность" той или иной точки зрения, но и вскрыть ее основания, найти тот "огонь", без которого не бывает "дыма". Его книга - скорее апология, введение в "хорошо забытое старое" для западной аудитории, которая не обходит "неудобные" вопросы, но и не пытается их сразу разрешить.

Для Иглтона Маркс - не гадалка и не мечтатель-утопист, какими являются сегодняшние капиталистические "аналитики", всматривающиеся в нутро системы и прогнозирующие, что в ближайшие 10?20 лет ничего не поменяется. Немецкого философа в книге сравнивают с пророком: он обличает разложение и продажность существующего мира, но утверждает, что в нем есть ростки добра и надежды на совершенно новый мир. Марксизм - не описание будущего общественного устройства, а учение о том, как расчистить место для прихода чего-то ранее не виданного и не возможного.

Революция у Маркса - не требование кровавого свержения нынешних властителей, а убеждение в том, что систему можно не только "эволюционировать", подрихтовать, немного "улучшить" - а еще и резко изменить, осуществить качественный прыжок в будущее (настолько радикально новое, что оно почти не поддается описанию). "Махровыми фантазерами" Иглтон называет тех, кто верит в невозможность принципиальных, масштабных изменений в обществе.

Кажущийся "закат" марксизма в 1970-е годы профессор связывает не с какими-то прорывными положительными изменениями в капитализме. Наоборот, он связан с отчаянием и слабостью, неверием в свои силы перед могуществом империализма. Эти годы - период "отката" капитализма в дикость и варварство: "либерализация" экономики, неоколониализм, разгром рабочего движения, неготовность к борьбе левых. На опыт СССР смотрели скептически, но распад советского блока с последующими "шоковыми реформами" и разорением отделившихся стран оказался еще более деморализующим. У людей началось что-то вроде "Стокгольмского синдрома", проснулось стремление "смириться" с капитализмом. Жить с которым, впрочем, становится с каждым годом все сложнее.

Как капитализм не утратил черт, роднящих его с мрачными системами прошлого - господства и богатства немногих при бедности и тяжком труде многих, так и сам человек сохраняет в себе противящиеся этой несправедливости "родовые" черты. Для Маркса важно было показать, что человек по своей природе нуждается в свободном труде: с начала истории и с самого детства человек не просто "впитывает" и "наблюдает", а изменяет окружающий мир, действует, трудится в нем. Его язык, мышление, психика, материальное благополучие - все строится на активном действии, труде. Сделать труд несвободным, подчинить его интересам капиталиста, даже противопоставить человека и его труд ("работа на дядю", бессмысленная и осуществляемая как повинность) - значит в какой-то мере пойти против самой природы человека.

Капитализм мешает человеку самореализовываться, "отчуждая" (отнимая) у него и результаты труда, и сам процесс труда. Более того, капиталистическая система стремится к стандартизации, стиранию различий: ей нужны эффективные винтики, усердно работающие на отведенном "рынком" узком поле и не "возникающие", а не художники и экспериментаторы, которыми сложно управлять и которые не создают столько прибыли.

Коммунизм должен свести к минимуму и равномерно распределить "необходимый" тяжелый труд, дав людям свободное время и создав инфраструктуру для творчества, а также перестроив общественные отношения на более коллективистский лад.

Иглтон добавляет, что дети быстро усваивают (в своей семье или через культуру) также и представления о "заботе", о благополучии, радости - и, наоборот, об оскорблениях, порабощении, несправедливости. Нечто основное в этих представлениях сохраняется в людях по всему миру и на протяжении веков, и потому капитализм, попирающий такие "фундаментальные" истины, вызывал и будет вызывать неприятие.

Классовая борьба - это "сражение за грубые и материальные вещи", которые, однако, необходимы для существования и раскрытия духа, интеллекта, творчества в каждом человеке. Людям нужны не только еда и крыша над головой, но и образование, и свободное время, и инфраструктура для улучшения жизни - а все это материально. С другой стороны, их не должны упрощать и порабощать господа-капиталисты, которым не нужны в офис или на конвейер слишком свободолюбивые и непредсказуемые работники - это как бы идейный уровень, но связан он опять-таки с материальным.

Иглтон указывает, что классовая борьба и раньше велась не между карикатурным рабочим в комбинезоне и буржуа в цилиндре. Так, уже Маркс отмечал рост прослойки менеджеров между капиталистом и работником, предсказывал рост интеллектуальных профессий (что "всеобщее общественное знание" станет производительной силой), а также не считал, что нужно заниматься физическим трудом, чтобы быть причисленным к пролетариату.

От того, что капиталисты переоделись в кроссовки и джинсы, а "классические" фабрики переехали в развивающиеся страны, все описанные выше проблемы никуда не делись. По мнению Иглтона, западное деление на "белые" и "синие воротнички" (интеллектуальных и физических работников) призвано затушевать классовое разделение внутри этих групп: чиновник и горничная в отеле - отнюдь не одно и то же. Современный "цивилизованный" мир оброс массами докеров, грузчиков, мусорщиков, почтовиков, шоферов, работников колл-центров, работников торговли - которых эксплуатируют ничуть не меньше, чем заводских рабочих. Даже дипломированные специалисты все чаще оказываются в ситуации "невостребованности и экономической необеспеченности". Единственная же их реальная перспектива - потеря работы и маргинализация из-за "оптимизации" и автоматизации. Численность такого "нового пролетариата", по разным оценкам, - от 2 до 3 миллиардов человек.

Впрочем, Иглтон несколько обходит проблему выделения из всего стана потенциальных противников капитализма передового класса. Фабричные работники и во времена Маркса не составляли большинство населения, однако борьба за их интересы "естественным" образом приводила к установлению коммунизма: фабрику нельзя было распилить на множество "частных собственностей", она требовала общественного управления, равенства, свободного развития науки и техники и т.д. Сами фабричные рабочие постоянно находились в одном месте, и потому легче могли организовываться для борьбы и коллективного управления. Обладает ли сегодняшний "новый пролетариат", все эти разномастные наемные работники, аналогичными качествами? Иглтон отмечает только, что при сегодняшнем развитии коммуникации организовываться могут даже жители трущоб. Правда, вопрос - не только в возможности организоваться, но и в готовности данного слоя работников "идти до конца", а не довольствоваться единичным перераспределением собственности, как это было с крестьянами в начале ХХ века.

В конечном итоге обращение к Марксу для Иглтона является не столько вопросом предпочтений, сколько требованием выживания. Детерминизм марксизма сильно преувеличен: хотя материальные условия ограничивают и саму классовую борьбу, и ее возможные результаты, они не означают автоматической победы "прогрессивных" сил. Маркс допускал, что все может закончиться и простым взаимным уничтожением классов - в стремлении увековечить свое господство капиталисты могут уничтожить человечество, вызвав экологическую катастрофу, ядерную войну или воскресив фашизм.

Иглтон считает, что капитализм после кризиса 2008 года и правда подошел вплотную к краху. Однако в мире не нашлось ни одной достаточно сильной и организованной левой силы, чтобы предложить ему эффективную альтернативу. Теперь же эту "нестабильность" пытаются использовать ультраправые силы: парадоксально, но того же суперолигарха Трампа поддержали во многом рабочие, уставшие от либеральной экономики и старого истеблишмента. Если кризис Первой мировой обернулся и коммунизмом, и фашизмом - то сегодня мы можем оказаться в ситуации, когда на сцену выйдут одни фашисты.

Иглтон верит, что левую альтернативу еще можно восстановить - тем более, что "отколовшиеся" от марксизма движения, вроде феминизма, антиколониализма, экологизма и расовых движений потихоньку осознают, что для достижения своих целей им нужно объединиться и посягнуть на саму систему. Оптимизм британского профессора хочется разделить: но сегодня как никогда ясно, что "пророчества" Маркса сами собой не реализуются. Недостаточно предсказывать скорую "смерть капитализма" - нужно как можно скорее восстанавливать левый политический фланг, в России и во всем мире. Именно на это и направлена книга Иглтона - хорошо бы, чтобы такая литература чаще появлялась и в нашей стране.

Дмитрий Буянов