Что ж, если Пекин не может применить кнут, то, возможно, пришло время закормить Гонконг пряниками? Тем более, что опыт китайско-британских переговоров о передаче территории и последовавшая демократизация Гонконга в 1997 году показывает умение народной республики действовать нестандартно и хитро в непростых международно-политических условиях.

Нынешние протесты в Гонконге стали одними из наиболее многочисленных с момента передачи региона Великобританией Китаю в 1997 году. Эскалация противостояния на улицах города и падение доверия к Пекину могут серьезно осложнить и без того непростые отношения последнего с бывшей британской колонией, что, в свою очередь, создает серьезные риски как для китайской экономики, так и для глобальных планов КНР в мире.

Более полутора столетия Гонконг являлся британской колонией, что позволило ему сформировать собственную идентичность и культуру, имеющую серьезные отличия от той, что существует в соседних южно-китайских провинциях. Англичане оставили региону свою образовательную и юридическую систему, что вместе с географическим положением обусловило развитие Гонконга как международного торгового, а затем и финансового центра. В то же время другой неотъемлемой чертой истории региона являются его особые отношения с континентальным Китаем.

В годы гражданской войны и японской оккупации китайские коммунисты имели свои партийные отделения в Гонконге (как правило, под прикрытием коммерческих компаний), основной целью которых была закупка оружия, боеприпасов и провизии для сражающихся товарищей. После победы коммунистов в Гражданской войне и утверждения их власти по всей территории континентального Китая, Гонконг становится, по сути, единственными воротами страны в мир. Именно здесь в конце 70-х годов налаживаются внешнеэкономические связи народной республики с иностранными компаниями, и в условиях экономических реформ Дэн Сяопина "Благоухающая гавань" (так с китайского переводится название региона) сыграла важную роль.

В 80-е годы прошлого века через Гонконг проходила почти треть всего китайского экспорта, практически все иностранные инвестиции попадали в КНР через него же. Это, в свою очередь, способствовало небывалому экономическому росту британской колонии и заметному укреплению позиций гонконгских бизнес-элит, роль которых в начавшейся модернизации Китайской Народной Республики была просто незаменимой. План передачи Гонконга Китаю одобрили все основные представители крупного бизнеса, включая Great Eagle Company, China Dyeing Works, Orient Overseas Holdings, Jardine Matheson и др. Кроме того, стараясь задобрить максимальное число гонконгцев планом воссоединения с континентальным Китаем, рамками Специального административного закона предполагалась даже большая демократизация общественно-политической жизни, нежели при британцах. Так, с 1997 года вводилось всеобщее избирательное право для жителей региона, в то время как в британской колонии на начало 90-х годов лишь немногим более миллиона жителей обладали избирательным правом. По сути, Гонконг оставлял за собой полное самоуправление (за исключением вопросов внешней политики и обороны) без изменений на ближайшие 50 лет.

Однако не все шло гладко. События 1989 года на площади Тяньаньмэнь вселяли опасения насчет будущего Гонконга, что спровоцировало серьезный рост настроений на максимальную демократизацию территории. В то же время Пекин, имея серьезную поддержку в корпоративном секторе, сильно опасался и продолжает опасаться непредсказуемости низовой общественной активности в регионе, что нашло свое отражение в формировании законодательной и исполнительной власти региона.

Законодательный совет Гонконга, состоящий из 70 депутатов, формируется по довольно интересной схеме. Половина его представителей избирается на всеобщих выборах по пропорциональной системе в рамках существующих территориальных избирательных округов. Другие же 35 депутатов отбираются представителями отдельных "функциональных общностей" (functional constituencies): к примеру, ассоциация адвокатов выбирает своего представителя, финансисты своего, работники сферы образования своего и т. д. Главный министр администрации Гонконга (Chief Executive) назначается специальным Выборным комитетом, 1200 членов которого заранее отобраны и согласованы правительством в Пекине из основных профессиональных секторов, включая бизнес, профсоюзы, здравоохранение, образование, производство и др. Подобная сложная политическая система регулярно вызывает неприятие у жителей региона вплоть до массовых уличных протестов.

Еще в 1999 году в регионе разгорелись споры относительно права на проживание в Гонконге. И если корпоративный сектор видел преимущества в потоках дешевой рабочей силы с континента, то рядовые гонконгцы не испытывали удовольствия делить улицы своего города с резко увеличившимися численно китайцами из других провинций, которые продолжают восприниматься жителями бывшей британской колонии чуть ли не как иностранцы, отличающиеся и разговорным языком и общественным поведением. В итоге китайцам с континента по сей день требуется особое разрешение для въезда на территорию специального административного региона.
В 2002-2003 годах основной причиной массового недовольства стала 23 статья Основного закона, содержащая довольно расплывчатую формулировку о необходимости принятия Гонконгом законов, препятствующих деятельности лиц и организаций, действующих против Центрального народного правительства. В 2003 году под давлением регулярных многочисленных демонстраций закон был положен под сукно. В 2003-2005 годах в Гонконге также происходили массовые акции неповиновения, причиной которых стал вопрос о всеобщих выборах главы администрации и всех депутатов Законодательного совета. Активисты требовали конкретных сроков введения всенародных выборов, Пекин же отверг идею демократизации Гонконга до 2012 года. Однако впоследствии правительство КНР, посчитав, что основные политические страсти утихли, решило еще подзакрутить гайки, сократив число кандидатов на должность главного министра администрации до трех, которые заранее должны быть утверждены Пекином. Это привело к так называемой "революции зонтиков" в конце 2014 года, в ходе которой свыше 900 активистов были арестованы.

События 2014 года также наглядно продемонстрировали разницу политических взглядов поколений. На волне протестов заметно выросла популярность таких движений, как Youngspiration, Hong Kong Indigenous, Demosisto, выдвигающих более радикальные требования демократизации и автономизации региона. Смена поколений повлияла и на изменения идентичности жителей специального административного региона. Согласно данным Программы изучения общественного мнения (Public Opinion Programme), проводимой Университетом Гонконга, с 1998 по 2007 гг. число жителей региона, считающих себя китайцами, снизилось с 40% до 30%, в то время как число считающих себя гонконгцами, напротив, выросло с 60% до 70%.

По сути, демографические изменения привели к созданию третьего политического лагеря, в противовес пропекинским политическим организациям, представляющим крупный бизнес, и так называемым "пан-демократам", представляющим средний класс, нацеленный на последовательное реформирование и мягкую демократизацию Гонконга. Молодые радикалы, в свою очередь, полагают, что компромиссы пан-демократов с Пекином лишь потворствуют последовательной отмене политики "одна страна, две системы" и превращению Гонконга в рядовую китайскую провинцию, потому необходимы радикальные действия и акции неповиновения.
Среди подобных непопулярных мер была попытка введения обязательных уроков "патриотического воспитания" в школах в 2012 году, которые после протеста учителей стали добровольными. Не утихают попытки пропекинских сил пресечения излишне строптивых СМИ: железной рукой китайского Госсовета пару лет назад были заменены редакторы ведущих изданий региона Apple Daily и Ming Pao, освещавших в том числе коррупционные дела в высших эшелонах власти КНР.

Столкновение двух столь разных политических систем неизбежно, и нынешний законопроект об экстрадиции наглядно демонстрирует их противоречия. Что, в свою очередь, может серьезно осложнить положение Гонконга как мирового финансового центра, а с другой стороны, создать существенные трудности для китайской внешней политики.

В первую очередь это касается отношений со вторым по значению торговым партнером Гонконга, Соединенными Штатами Америки. Согласно отчетам Гонконгского совета по торговле и развитию за текущий год, 18,3% иностранных компаний - американские. Кроме того, двусторонний американо-гонконгский товарооборот в прошлом году достиг рекордной отметки в 31,1 млрд долл. Принятие закона об экстрадиции, согласно заявлению члена палаты представителей Нэнси Пелоси, заставит Вашингтон пересмотреть Акт 1992 года, предоставляющий гонконгским компаниям упрощенный доступ на американский рынок. Возможный демарш США приведет к оттоку американских компаний из региона, что серьезно ударит и по экономике и по деловой репутации Гонконга. Аналогичную обеспокоенность о судьбах своих национальных компаний в случае принятия законопроекта выразили в Лондоне и Оттаве.

В главном конкуренте Гонконга, Сингапуре, протесты вызвали двойственную реакцию. Некоторые работники сектора услуг выражают сдержанную поддержку протестующим, в то время как представители истеблишмента не скрывают своего негативного отношения к участникам демонстраций. "Гонконгцы полностью утратили чувство реальности. Си Цзиньпин должен действовать решительно, если подобное будет продолжаться", - приводит издание South China Morning Post слова бывшего высокопоставленного сотрудника сингапурского МИДа Билахари Каусикана. В подобной оценке чувствуется некоторое злорадство сингапурских элит. И это объяснимо, ведь в случае обострения ситуации именно в Сингапур, вероятнее всего, переместятся офисы крупнейших компаний, благо, что налоговое законодательство и Гонконга, и его южного конкурента практически идентично, а финансовая и правовая репутация маленькой республики не уступает гонконгской.
Однако усугубление противостояния и дальнейшие попытки протащить закон об экстрадиции, не выгодны не только специальному административному региону, но и всей народной республике в целом. Несмотря на развитие финансовой инфраструктуры и уверенный экономический рост таких китайских мегаполисов, как Шанхай, Пекин, Шэньчжэнь и Гуанчжоу, Гонконг продолжает оставаться четвертым крупнейшим торговым партнером КНР (после США, Японии и Южной Кореи), а что еще важнее - основным источником прямых иностранных инвестиций и важнейшим местом привлечения китайскими фирмами офшорного капитала. Очевидно, что изменение отношений Гонконга с Вашингтоном и отток иностранных компаний из бывшей британской колонии только усугубят нынешнее положение Пекина, и без того пошатнувшееся ввиду тарифных войн с главным торговым партнером.
Не менее серьезны для Китая и политические риски от эскалации напряжения в отношениях со специальным административным регионом. В первую очередь это негативный сигнал для китайских соотечественников на острове Тайвань, отношения с которым последние пару месяцев весьма напряжены. Агрессивная политика Пекина в отношении Гонконга неизбежно повлияет на исход президентских выборов на Тайване в следующем году, где вновь верх могут одержать тайваньские сепаратисты из Демократической прогрессивной партии, что на длительное время заморозит всякие перспективы диалога по воссоединению острова с КНР.

Нежелание Пекина идти навстречу гонконгцам, вызвавшее двухмиллионные протестные демонстрации, вдохновило и филиппинцев на проведение антикитайских акций. Причиной тому стали регулярные пограничные инциденты в Филиппинском море. South China Morning Post приводит комментарий профессора и журналиста из Манилы Гидеона Ласко: "Регулярные провокации против наших рыбаков в Филиппинском море, попытки захватить наши острова… Если жители Гонконга продолжают протестовать против Пекина, то то же самое должны делать и мы, и наше правительство".

Филиппинское море

Нынешний филиппинский президент известен своей прагматичной внешней политикой как в отношении США, так и в отношении КНР. Однако последнее время все больший интерес Родриго Дутерте проявляет к Японии, ставшей уже вторым по значению торговым партнером для страны. Кроме того, Япония развивает и военно-техническое сотрудничество с Филиппинами, поставляя им боевые самолеты и радиолокационные системы. А в прошлом году японские войска впервые участвовали в американо-филиппинских учениях. Стоит отметить, что японский премьер-министр Абэ является также одним из главных сторонников концепции Индо-Тихоокеанского сотрудничества (Indo-Pacific), направленного на сдерживание китайского влияния в Азии.

Слова поддержки протестующим слышны также и со стороны представителей различных общественно-политических сил в Южной Корее, Малайзии, Таиланде. А призывы правительству КНР соблюдать права человека и обязательства по автономному статусу Гонконга все более настойчиво стали звучать от руководства Великобритании, США, Австралии и Европейского союза.

В подобных условиях игнорирование правительством КНР ежедневного усугубления ситуации в регионе, равно как и нежелание пропекинского руководителя Гонконга Кэрри Лэм уходить в отставку серьезно ухудшают общий имидж Китая на международной арене. Продолжающаяся неспособность урегулировать спор со своей собственной территорией закономерно вызывает у иностранных государств сомнения относительно способности китайского государства реализовать свои глобальные планы в рамках той же инициативы "Один пояс, один путь". А идея решения гонконгского вопроса насильственным, военным путем просто уничтожит всю экономическую и юридическую репутацию региона как одного из ведущих мировых финансовых центров и приведет к исходу из него абсолютного большинства иностранных компаний, а вместе с тем прекратится и поток иностранных инвестиций, столь важных для КНР. Что ж, если Пекин не может применить кнут, то, возможно, пришло время закормить Гонконг пряниками? Тем более, что опыт китайско-британских переговоров о передаче территории и последовавшая демократизация Гонконга в 1997 году показывает умение народной республики действовать нестандартно и хитро в непростых международно-политических условиях.

2 июля 2019
Александр Карпов