Кухня НКВД: белые и красные заговорщики в Красной армии

Репрессивный каток сталинских репрессий не был бессмысленным капризом диктатора. Отдельный вопрос: каково было соотношение невинных жертв и реальных (с точки зрения советской власти) преступников?

Николай Черушев. "Кухня" НКВД. М.: Вече, 2019

Новая книга военного историка Николая Черушева сохраняет в себе все сильные и слабые стороны его предыдущих трудов ("1937 год. Был ли заговор военных?", "Расстрелянная элита РККА 1937?1941"). Богатый фактологический материал (Центральный архив ФСБ, Архив Главной военной прокуратуры, РГВА), подробная детализация конкретных примеров в работах ученого сочетаются с недостаточным анализом причин исследуемых явлений, а также неподходящей для серьезного труда эмоциональностью изложения.

"Кухня", как и более ранние книги, посвящена теме предвоенных репрессий в армейской среде. На этот раз Черушев рассматривает их на примере операции "Весна" (1930?1931 гг.) и двух конкретных жертв времен "большого террора": командарма 2-го ранга Ивана Дубового и комдива Петра Ткалуна.

Не сомневаясь в невиновности конкретных лиц, чьи дела были сфальсифицированы следственными органами (автор убедительно показывает, как это происходило), следует отметить некоторые недостатки данной работы.

Не совсем понятно, почему, рассуждая о "Весне", Черушев пишет лишь об репрессированных представителях дореволюционной военной элиты, служивших в Красной армии, гражданских учреждениях или же проживавших "на покое". Ведь операция одновременно направлялась и против оставшихся в Советской России бывших чинов белых армий, что, как представляется, придает ей несколько иной смысл.

Тем более что в ходе следственных действий были действительно выявлены члены контрреволюционного подполья. Так, например, Генерального штаба генерал-майор Александр Свечин, с весны 1918 г. служивший в Красной армии (в основном на преподавательской работе), на допросе в 1938 г., когда речь зашла об его аресте в 1931 году, показал: "Я был арестован как участник офицерской антисоветской организации, свою виновность признал и был осужден в концлагерь сроком на пять лет. После 1931 г. я в антисоветской организации не состоял" (цит. по: А. Кавтарадзе. Выдающийся офицер Генерального штаба. Вехи биографии А. Свечина // Постижение военного искусства. Идейное наследие А. Свечина. М.: Военный университет; Русский путь, 1999. С. 651?652).

Касаясь "дела Тухачевского", реальность которого отрицает ученый, хотелось бы привести мнение немецкого военного атташе в СССР, генерал-лейтенанта (в дальнейшем генерала от кавалерии) Эрнста Кестринга. Дипломат считал, что заговор имел место, а попытки сотрудничества его представителей с Германией происходили "не из любви к нам, а потому что [они> видели, какие опасности грозят их стране (…) в случае военного конфликта с нами" (General Ernst Kostring. Der militarische Mitter zwischen dem Deutschen Reich und Sowjetunion. Frankfurt/M.: E. Mittler Verlag, 1966. S. 180).

Поэтому, как представляется, репрессивный каток сталинских репрессий не был бессмысленным капризом диктатора. Отдельный вопрос: каково было соотношение невинных жертв и реальных (с точки зрения советской власти) преступников?

Но это уже тема другой книги.

Андрей Мартынов