Тимофей Бордачев
Программный директор клуба "Валдай"
16 августа 2019,

Насколько вероятно и реализуемо якобы существующее у Дональда Трампа намерение мягко "отжать" у Датского королевства самый большой остров мира – Гренландию? Если да, то это, без сомнения, станет одним из наиболее ярких событий международной жизни нашего времени. В любом случае, гораздо более ярким и запоминающимся, нежели унылые дискуссии вокруг судьбы соглашений о контроле и сокращении вооружений, которые идут сейчас между сверхдержавами.

Можно, конечно, списывать интерес к этому вопросу на августовский недостаток новостей, но, согласимся, у Трампа и его коллег по всему миру очень много способов привлечь к себе внимание и развлечь общественность. Поэтому в данном случае мы имеем дело с гораздо более фундаментальной и поучительной историей.
Оживление по поводу гренландского вопроса показывает, что, несмотря на все разговоры о якобы изменении содержания международных отношений и важнейших целей государств, именно приращение суверенной территории остается главной задачей – и заслугой – успешного правителя. В конечном итоге по сравнению со всеми остальными признаками современного государства – население, экономика и правительство – именно территория является единственно объективным. Потеря территории – дело обидное и унизительное. Приобретение – это слава, почет и уважение.

Одновременно возвращается в повестку дня вопрос о территориальном трансфере в современном мире как таковом. Нерушимость границ стала одной из наиболее разжиревших "священных коров" так называемого международного порядка после холодной войны. И это не важно, что страны Запада резво способствовали развалу суверенных государств, например Югославии. В конце концов, ФРГ, признавшая независимость Хорватии и Словении одной из первых, не присоединила их в качестве новых федеральных земель.

Однако, как и все так называемое либеральное мироустройство, этот принцип был возможен только в условиях некоего консенсуса – одни государства имеют больше прав, чем другие. Вне зависимости от желания жителей спорных территорий. Сейчас этот принцип может стать предметом дискуссии, вне зависимости от того, как территориальный трансфер будет осуществляться – покупкой или через свободное волеизъявление населения.

Но вернемся к Трампу. Напомним, что попытка присоединить Гренландию, если дойдет до практики, станет третьим "заходом" американских властей на эту тему. Впервые речь о возможности перехода острова под американскую юрисдикцию зашла еще в середине 19-го века на фоне успешного приобретения Аляски у России, находившейся под воздействием кошмара вероятного британского вторжения на эту заморскую территорию империи.

Во второй раз Вашингтон поставил вопрос о Гренландии почти сразу после Второй мировой войны, но тогда датчане отделались испугом и предоставлением США прав на военное использование этой территории.
Сейчас все может принять более серьезный оборот – мы имеем дело с известным специалистом по сделкам с участками под застройку и одновременно человеком, знающим толк в масштабных мероприятиях исторического значения. "Пацан сказал – пацан сделал" – именно такой образ на протяжении своей трудовой биографии поддерживает Дональд Трамп. Несмотря на то, что его практические достижения часто отставали от декларируемых.

Гренландия отреагировала на желание США купить остров
Главное – это картинка, а что может выглядеть более убедительно, чем новое огромное пространство на карте мира, раскрашенное в цвета американской метрополии? Тем более что радикально изменился международный контекст. Именно он всегда имеет решающее значение для того, к каким последствиям ведут те или иные события и обстоятельства. Трамп может ставить вопрос о покупке Гренландии, назовем это "враждебным поглощением", именно в наших исторических условиях. Другому президенту США до него это и в голову бы не пришло. И не приходило со времен Гарри Трумэна.
Особенно с учетом того, что прямо уж острой нужды поднять в Гренландии американский флаг у Вашингтона нет. Вряд ли что-то может оказаться серьезным препятствием для ведения США и американскими компаниями экономической и военной деятельности на острове. Она успешно осуществляется там уже более полувека. Равно как и закрытие острова для китайского проникновения – это тоже задача, вполне решаемая без прямого владения территорией. Поэтому геостратегически переход Гренландии к США не изменит ничего – только закроет для Китая даже теоретическую возможность со временем выпросить таки у датчан немного возможностей для инвестиции в зоне доступа в арктический регион.

С международной точки зрения количество арктических стран, бдительно оберегающих свои исключительные права от вторжения чужаков, также не изменится. Новые хозяева, вместе с Россией, Канадой, Норвегией, Швецией и Финляндией, как и раньше, откажутся пускать в Арктику Китай или Индию. Хотя, конечно, американская зона в Арктике увеличится, это не станет фундаментальным изменением общего расклада сил и возможностей. Ну создаст Россия в Арктике еще пару современных военных баз, ну поноют по поводу милитаризации региона открыто европейцы, а втихую китайцы. Что же поделаешь, если своих возможностей для утверждения в Арктике нет ни у тех, ни у других. К собственно арктическим делам возможное "предложение, от которого нельзя отказаться" со стороны Трампа не будет иметь принципиального отношения.

Поэтому гораздо важнее символика и роль данного акта для американского самосознания. Задача Трампа – оправдать ожидания тех, кто за него голосовал, и войти в историю своей страны. Ни возней с Асадом, ни даже свержением режима аятолл в историю не войдешь. Все это для президентов относительно благостного времени, когда можно было обслуживать интересы корпораций в спокойном ожидании десятилетий высокооплачиваемого отдыха, как это делали Клинтон, Буш-младший или Обама.
У Трампа впереди этих десятилетий нет. У него впереди – вечность, где останутся не тактические победы над локальными властителями, а физическое увеличение размеров его страны. Тем более что США возникли как глобальная держава после масштабного отторжения территорий у слабых, или в тот момент не уверенных в себе, соседей и партнеров. Поэтому
информация о возможной покупке США Гренландии свидетельствует о высокой степени адекватности американского президента и его дружбе с историей. А как территория приобретается – добрым словом или добрым словом и пистолетом – принципиального значения не имеет.

Примечательно и то, что сама по себе перспектива перехода Гренландии в американскую юрисдикцию, если это высказанное пока в приватных разговорах с советниками намерение Трампа приобретет реальные очертания, ни у кого принципиальных сомнений не вызывает. Не случайно, что мгновенно переполошились датские средства массовой информации и общество.
Дания – это одна из самых маленьких и слабых стран сообщества рыночных демократий. Обидеть ее может каждый, а гарантией ее суверенитета являются добрая воля остальных членов этого сообщества, собственная способность не лезть на рожон и, самое важное, участие в международных институтах. Где все значимые вопросы решаются более или менее цивилизованным и не унизительным образом. Способ решения этих вопросов – относительно демократические институты и режимы. Они были созданы в большинстве своем при покровительстве США во второй половине прошлого века и очевидно свое уже отжили. Неизвестно, что придет им на смену, но это что-то должно будет отвечать интересам сильных и смелых государств. А больше и некому.

Вот и получается, что разговоры Трампа с советниками между главным блюдом и десертом позволяют нам поставить целый ряд фундаментальных вопросов международного общения, без обсуждения которых в новом веке не обойтись. Как это часто бывает с незамысловатыми личностями, которые наделены колоссальной властью и относительно свободны от устоявшихся клише, Трамп возвращает мир к дебатам о территориальном трансфере, отношениях между сильными и слабыми, способности откровенно слабых и уязвимых членов сообщества отстоять свои права и привилегии.

История возвращается на круги своя, и формула Фукидида "сильные делают то, что могут, а слабые – то, что им позволяют сильные" доказывает свою неизменную актуальность. Нельзя не сказать за это Трампу большое академическое и человеческое спасибо.