Реальное место КНР в рейтинге стратегических сверхдержав

Руслан Хубиев

Прекращение Договора об РСМД и анонсированный выход США из Соглашения по сокращению стратегических наступательных вооружений помимо вопросов вражды с Россией связывает Белый дом с аспектом Азии. В отличие от размещения ракет средней дальности в Европе, не имеющего особого смысла после провала концепции Первого обезоруживающего удара в 2018 году, появление подобных ракет в АТР действительно способно дестабилизировать ситуацию. Следовательно, вопрос ядерного потенциала КНР перестает быть прерогативой теории, а реальные тенденции его развития выходят на первый план.

До недавнего времени Китай не представлял никакой угрозы для США. Объективно КНР играла на американской стороне истории и противодействовать ей Соединенным Штатам не было никакого резона. Вопрос не меняло даже то, что Пекин на тот момент входил в клуб ведущих ядерных держав.

Ситуация изменилась кардинальным образом всего несколько лет назад, когда под давлением Вашингтона КНР начала использовать наличие всех элементов ядерной триады, от межконтинентальных баллистических ракет и стратегической авиации до атомных подводных ракетоносцев в целях обеспечения безопасности государства и сдерживания западных планов.

Дисбаланс стратегических возможностей СССР и Варшавского договора против Пентагона и НАТО был относительно невелик вплоть до распада Советского Союза, баланс нынешних возможностей Москвы против союзников Вашингтона характеризуется не в нашу пользу, но, тем не менее, так же не имеет критического дисбаланса в рамках стратегических сил. В Азии же ситуация иная.

Практическое число ядерных зарядов у КНР всегда скрывалось, а цифра в 300 единиц, переходила из справочника в справочник без всяких изменений десятилетиями. Риторика изменилась лишь в 2012 году со стартом так называемого поворота интересов США в сторону Востока.

Буквально с первых американских заявлений о новых планах в Индо-Тихоокеанском регионе, а также начала выстраивания по периметру государственных границ КНР "санитарного кордона" аналогичного российскому (в Восточной Европе), Пекин начал осуществлять утечки в СМИ.

В рамках этих намеренных сливов информации американцы пришли к выводу, что по главному показателю ядерной программы - по числу ядерных боеголовок на вооружении НОАК, китайский арсенал варьируется в диапазоне от 300 до 3600 зарядов.

Помимо этого, в Пентагоне заявляют, что до относительно недавнего времени Китай не обладал системой раннего предупреждения о ракетном нападении, однако теперь (не без помощи Москвы) КНР получила подобные технологии и при необходимости может осуществить ответно-встречный удар общему противнику вместе с Россией.

Формально у Китая, чей авиационный парк состоит из копий российской и американской авиатехники, ключевые проблемы приходятся именно на этот сегмент. В частности, основной тип дальних бомбардировщиков КНР составляют копии устаревших советских Ту-16 с дальностью 3100 километров, но учитывая, что главные районы антикитайской изоляции сводятся к Восточно-Китайскому и Южно-Китайскому морям, этого вполне достаточно. Кроме того, на вооружении у Пекина находятся порядка сотни российских СУ-30, подготовленных к принятию тактического ЯО.

Также у Китая появились новейшие твердотопливные межконтинентальные баллистические ракеты мобильного и стационарного базирования и некоторое число МБР на АПЛ.

Иными словами, на сегодняшний день с точки зрения ядерного потенциала, КНР - держава номер три, но не с теми 300 боеголовками, а с ядерной триадой существенно большей мощности, качества и количества. Тем более, что данный пример сокрытия реального потенциала отнюдь не уникален и подобное можно найти в новейшей истории России и США.

Так в 1991 году после распада Советского Союза, американский официальный представитель Пентагона Филипп Карбер отправился в нашу страну с целью подготовки визита министра обороны, а уже спустя несколько дней признался СМИ, что российские генералы рассказали ему ошеломляющую новость. Оказалось, что у Москвы на складах имелось порядка 40 000 ядерных боеголовок, в то время как аналитики ЦРУ, военные и прочие специалисты, посвящавшие всю работу определению размеров арсенала СССР, гарантированно считали их количество не превышающим 20 000. То есть США просчитались с реальной цифрой ровно вдвое.

Аналогичную опасность видят американцы и в нынешнем подсчете триады КНР. Тем более что в 2018 году, после шокирующего известия о неожиданной разработке Россией прорывных видов ядерных вооружений, средств доставки, гиперзвуковых комплексов, лазерных систем, стратегических беспилотников и так далее, заместитель председателя Комитета начальников штабов Пол Селва прямо заявил, что теперь он еще больше сомневается в достоверности выводов американской разведки.

Иными словами, те 300 боезарядов, что декларируются Пекином, официально не являются транспарентной цифрой, а основой китайского ядерного потенциала американские и российские военные не зря называют ракеты средней и меньшей дальности (не подпадавшие под нормы канувшего в лету двустороннего ДРСМД). На сегодняшний день их, по разным оценкам насчитывается несколько тысяч, и в случае конфликта именно они призваны уничтожить военную инфраструктуру США на Тихом океане.

Прозрачно на новую ситуацию намекнул и сам Пекин, когда в 2015 году выпустил "Белую книгу по военной стратегии Китая". В ней сообщалось, что теперь КНР рассматривает ядерные силы, как краеугольный камень в обеспечении национального суверенитета и анонсирует планы по "оптимизации" структуры ЯО и повышению способности ракет преодолевать ПРО противника.

Угрозы изоляции Пекина от океанских транспортных путей ранее были теоретическими, а вместе с ними теорией оставался и китайский ядерный потенциал, теперь же, когда США сделали все для убеждения Китая в неизбежности конфликта, наращивание ядерных сил стало необходимостью и для КНР. Для России - это вполне выгодно, поскольку не только распыляет силы НАТО и США, не только мешает КНР сидеть за спиной России, но и укрепляет оборонный союз Пекина и Москвы.