Казахское общество: ложные ценности, утраченные ориентиры

Общественная жизнь в нашей стране все явственнее приобретает признаки серьезного кризиса. Казахстанский социум становится все более раздробленным, он выглядит как корабль без штурвала и без ветрил, который бросает из стороны в сторону и который не знает, куда плыть, к какому берегу пристать. В чем причины, что будет дальше, как можно выбраться из такого состояния? Поговорить об этом мы решили с Дастаном Кадыржановым, историком-востоковедом, писателем и публицистом.

Шаг за шагом - … к духовной катастрофе

- Когда наблюдаешь за тем, как различные сегменты казахского социума реагируют на те или иные социально-экономические и общественно-политические коллизии, невольно возникает стойкое ощущение, что мы вошли в какую-то кризисную стадию – настолько эти реакции разнятся, а часто раскалывают массовое сознание казахского общества. Каково ваше мнение на сей счет?

- Массовое сознание - не очень хорошее понятие. Так или иначе, это мировоззренческая уравниловка. Напротив, разнообразие взглядов – это положительное явление, оно свидетельствует о мировоззренческой свободе, которая царит в том или ином обществе.

Но, я понимаю, вы подразумеваете другое. Вы говорите о неком ценностном единстве нации. Или, скорее, об отсутствии у нас, в Казахстане, этих общих ценностей, незыблемых морально-этических категорий. Об их систематической утере и подмене их моральными суррогатами. Сегодня это стало настолько очевидным, что вообще ставит под сомнение возможность строительства в Казахстане единой гражданской нации.

Некоторые люди уже много лет оценивают такое состояние, как отсутствие единой национальной идеологии, но это лишь путаница понятий, не более того. В действительности, мы живем в обществе, утратившем это самое нравственное единство, где утеряны четкие представления о том, "что такое хорошо и что такое плохо".

Без ценностного единства в области морали и этики место официальной идеологии может занять и, скорее всего, неизбежно займет идеология казнокрадства, ограбления нации и приоритета личной наживы над представлениями совести, порядочности, справедливости и жертвенности во имя интересов народа. Так это и произошло у нас. Как следствие, общество захватила лжемораль тщеславия, лицемерия, чинопочитания и лизоблюдства, пафоса некомпетентности и сословного чванства. Они, увы, превратились в норму для широчайших слоев общества.

Все это произошло не случайно. Мы действительно живем в условиях общего кризиса казахстанского социума. И это не просто тотальный кризис управления. Это общий кризис общества, не достигшего своих же изначально провозглашенных целей, не сумевшего реализовать свои собственные базовые идеи. Когда возник независимый Казахстан, мы провозгласили своими целями строительство свободного общества равных возможностей, уважения к личности, демократии, свободы слова и свободы конкуренции. Мы стремились вырваться из объятий колониальной зависимости и приобрести новое историческое величие за счет своих знаний, умений, своего труда и предприимчивости. Мы были готовы к этому на уровне самопожертвования. Мы хотели создать нового, гордого, трудолюбивого, нравственного гражданина Казахстана.

Сегодня же выясняется, что часть из нас, оказывается, преследовала совершенно иные цели. Пока мы с вами пытались сохранить свой первоначальный патриотический пафос, наша "элита" решала совсем другие задачи. Она всю свою ключевую деятельность посвятила идее личного обогащения. И этой цели она смогла подчинить не только суверенные государственные институты, но и всю духовную сферу. На практике их идеология свелась к одной лишь задаче – подменить одни понятия другими с целью маскировки своих истинных корыстных устремлений. Без малого, оставить свой же народ в дураках, мучающимся не только в поисках хлеба насущного, но и в поисках нравственной системы координат.

Вот так, шаг за шагом и сложилась наша духовная катастрофа.

"Мы слишком долго жили в условиях тотального обмана"

- Но ведь подмена, о которой вы говорите, рано или поздно должна была обнаружиться…

- Какое-то время это манипулирование нашим сознанием срабатывало. Люди наивно полагали, что личное обогащение не может быть таким односторонним, что элита начнет что-то делать на благо народа. Но сейчас уже каждый человек понимает, что у нее, у нашей олигархической элиты, иных ценностей, кроме состояния личного счета и недвижимости за рубежом, никогда и не существовало. Не появятся они и впредь.

Вместо того чтобы сделать ставку на высокие человеческие идеалы, эта власть все время управляла людьми на основе низменных качеств человека низменными же способами – запугиванием, стравливанием, завистью, недоверием, грубым насилием, нахальной подменой понятий. Все это не могло не породить низменность нравов в обществе, не заразить его нравственными болезнями.

Это и создало тот тотальный кризис ценностей, который вы упомянули. Его никак нельзя было избежать в стране, утратившей цели своего существования, в стране, где базовые священные идеи нагло подменены. Пусть у истории и нет строгих законов, но жесткие, а подчас и жестокие закономерности все же есть.

Постепенно духовная вседозволенность превратилась в возможность возникновения в нашей стране и такого уродливого явления, как культ личности, который вообще лежит вне представлений наших людей - казахов и неказахов - о здравом смысле, о правилах и рамках, если хотите, элементарного политического или исторического приличия. Мы очень быстро превратились в международное посмешище. На глазах у всего мира выяснилось, что нас обворовали не только материально, но и духовно.

Важное замечание. Говоря о единой общей нравственной платформе я, упаси Аллах, не подразумеваю некую мораль, спущенную сверху или навязанную каким-нибудь большинством. Не будем забывать, что диктатуры и террор могут строиться не только на основе идеологии, но и на основе тоталитарной морали.

В нашем случае речь идет о нравственном стержне каждого отдельного человека, который воспитывает и находит себе подобных, создает вокруг себя чистое моральное пространство. За счет чего и образуется эта общность. Чем больше людей, сумевших не просто сохранить нравственную чистоту, но и ретранслировать ее на близких, тем шире морально-этическое единство взглядов в обществе в целом.

Далее. Когда люди поняли, что официальная идеология со всеми ее дурацкими мега-планами – не более чем суррогат и что она просто не может играть роль идейного стержня нации, все принялись энергично искать свою собственную систему координат. А вот тут уже начинают срабатывать естественные факторы мировоззренческого разобщения – различия в образовании, в происхождении, в вероисповедании и даже в характерах.

Большую роль стало играть недоверие ко всему институциональному – науке, экспертам, вузам, авторитетам, ученым. Это, если хотите, привычка видеть во всем институциональном источник обмана. Это нечто казахстанское, инстинктивное. Мы слишком долго жили в условиях тотального обмана, и это не может пройти бесследно. Ведь именно устами этих самых институционализированных экспертов, придворных ученых, научных и "культурных" деятелей власть и внедряла в общественное сознание свои обманные идеи. Даже некоторые виды искусства сегодня, увы, выглядят омерзительно, поскольку их коснулась эта самая рука идеологического и нравственного обмана.

Массовая примитивизация

- И к чему все это привело?

- Само собой разумеется, это не могло не привести к обрушению авторитета науки, образования, профессионализма и экспертного мнения. Все сразу стали экспертами во всем, не понимая, что тем самым они пополняют ряды агрессивной непросвещенной массы, превращающей нацию в банду "шариковых". Мы стали свидетелями тотального и агрессивного непрофессионализма, пронизывающего наше общество сверху донизу. Некомпетентность стала одной из его главных характеристик, и, что ужасно, стандартом для подражания.

Неплохо, когда человек самостоятельно пытается выстроить свое видение мира - это прекрасно, это основа свободного мышления, с него все и начинается. Но, увы, у нас, к сожалению, за свободу мысли выдают воинствующую некомпетентность. "И вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить...", - классика потому и бессмертна, что она учит в любые времена. "Взять все и поделить" - это не просто социалистический принцип, который высмеивался в романе "Собачье сердце". Это быдловский принцип низведения любого сложного научного концепта до уровня примитивных суждений. К сожалению, эта примитивизация приобрела у нас массовый характер. Отрицание научного метода во всем уже почти окончательно облеклось в мантию абсурда и стало традицией общения. Хоть на кухнях, хоть на публичных площадках, а особенно в социальных сетях.

Не нужно забывать, что образование в институте или университете - это не просто впихивание в мозг определенного объема знаний. Получение этого объема не делает человека образованным, оно делает его лишь информированным. Университеты и институты обучают способности правильной научной систематизации полученных знаний. И встраивания этих системных знаний в такие сложные механизмы мироздания, как природа, общество, экономика, семья. Это умение систематизировать человек проносит с собой через всю жизнь. В этом, а не только в получении профессиональных навыков, и заключается фундаментальная ценность образования.

Как показывает наша история, кризис управления образованием, в особенности высшим, – это геноцид не хуже голодомора. Наши вузы превратились в отделы продаж дипломов в рассрочку, они не несут никакой ответственности за то, вышел ли их выпускник в жизнь с системными знаниями, с высокими профессиональными умениями или же он просто дилетант с бумажкой. Им нет дела до того, есть ли у него в голове некие системы ценностей, – ведь это не просто выпускник, а маленький фундаментальный кирпичик нашего общества. Можете ли вы сегодня назвать современного выпускника казахстанского вуза этим кирпичиком ценностей? Вряд ли. Да и те, кто приезжают сюда с дипломами именитых зарубежных вузов, быстро попадают в "туман отсутствия ценностей". Духовный кризис ужасен тем, что он тотален.

"Легкоприобретенной независимости" не бывает…

- Не кажется ли вам, что причина столь грустного положения дел заключается в том, что тридцать лет назад суверенитет упал нам в руки как манна небесная? Получив без хлопот то, на что другие потратили века, принеся на алтарь свободы немало жертв, мы впали в необъяснимую эйфорию, а в итоге после трех десятилетий суверенной истории нам нечего предъявить ни самим себе, ни миру…

- История не делает подарков. Говорить о том, что казахи не заплатили за свою Независимость, было бы открытой подлостью. Мы заплатили за нее всем, что у нас есть. И миллионами умерших от голода во время грандиозных социальных экспериментов, и воинским подвигом во время мировых войн, и землей, отданной под ядерные полигоны, и высочайшим уровнем интернационализма, и тем, что сумели при этом сохранить свою самобытность для человеческой цивилизации.

Мы официально, на политически признанном уровне являемся народом, который сыграл роль спасителя сотни других народов во время одной из самых масштабных волн большевистских преступлений против человечности. То есть интернационализм в позитивном смысле у нас в крови. Это наш нравственный базис. Интернационализм не как космополитическая утеря национальных качеств, колониальный камуфляж "дружбы народов" или пресловутая международная пролетарская солидарность, а истинный нравственный интернационализм как признание равенства всех людей и народов перед Богом.

Так что "легкоприобретенной независимости" у нас никогда не было, и не было соответственной эйфории. И никогда не будет – не стоит расслабляться. Защита независимости – это процесс ежедневный. Насколько я помню, мы всегда жили в состоянии вызова. Как извне, так и изнутри. И впереди нас ожидает постоянный вызов, связанный с защитой нашей свободы.

А потому этот фактор никак не может лежать в основе духовного кризиса. Напротив, Независимость – это один из немногих оставшихся стержней сознания, священная и безусловная ценность, в том числе и нравственная.

Что касается того, что "нам нечего предъявить ни самим себе, ни миру", то здесь я позволю себе не согласиться с вами. Есть что. Я ни капли не сомневаюсь в том, что наш народ сказочно талантлив и обладает просто сумасшедшим человеческим потенциалом, способным смело конкурировать на международной арене. Увы, сегодня большинство того, что можно предъявить миру, реализуется на благодатной чужой, зарубежной почве. Пока, к сожалению, так. Но это временно – давайте все-таки оставаться оптимистами.

В поисках баланса

- Вы согласны с мнением, что казахский социум начинает впадать в какую-то косность, а временами и в откровенную дикость? Имеются в виду все эти странные призывы к возрождению многоженства, жесткое неприятие межэтнических и межрасовых браков, идеализация архаики и некоторые другие негативные культурологические моменты. А в это время мир стремительно уходит вперед. Не обрекаем ли мы себя на перманентное отставание? Какой вы здесь видите выход?

- У этого вопроса есть две стороны.

Первая связана с тем, что у нации всегда есть как бы два крыла – модернисты и почвенники. Это присуще не только казахам, но и всем народам мира. В плоскости этого спора постоянно идет поиск оптимального баланса между глобальным и национальным, между аулом и урбанизацией, между интеграцией и сохранением самобытности, между заимствованиями всех видов – от технологий до изменений в образе жизни.

Вторая сторона заключается в том, что нахождение этого оптимального баланса зависит только от одного фактора - от уровня Просвещения, от общей просвещенности нации. А вот этот вопрос, очевидно, завален нынешней правящей "элитой". Возможно, причина в том, что просвещенный народ просто не позволил бы в таких масштабах обокрасть себя. Ведь один из главных результатов Просвещения – это обретение чувства собственного достоинства, причем на уровне не просто внутренних взаимоотношений, но и на фоне мировой цивилизации, на уровне понимания себя в целом. А, возможно, причина в том, что люди у власти сами непросвещенны и потому не могут играть роль источника Просветления. Не работает и схема "мы будем копить капиталы, а скучную тему просвещения делегируем умникам", ведь в итоге эта деятельность делегируется не умникам. Делегируют всегда преданным, а преданные подбираются по своему же уровню.

Отсюда и неспособность найти правильный баланс между традицией и прогрессом. Некомпетентный мозг вырывает какие-то вещи из контекста, но не в состоянии создать целостную картину. И, самое плохое, часто забывая, что задача общества – не путь назад и не консервация, а именно развитие. Даже самые консервативные традиции должны работать на развитие, вносить в него свой вклад.

Будем честными: помимо роли властей, есть и неприглядная роль нашей отечественной интеллигенции. Хотя ее коллаборационизм не стоит преувеличивать. Любая настоящая интеллигенция уязвима, потому что просто не ориентирована на корысть. Все механизмы накопления капиталов, как правило, проходят мимо нее. Этим пользуются все власть предержащие, которые легко подгоняют интеллигенцию под свои интересы, под свой нравственный уровень. Любой власти выгодно, когда интеллигенция балансирует где-то на рубеже бедности или общественного презрения.

И что в итоге? В итоге отмирают целые сферы интеллектуальной деятельности, целью которой и является поиск ответов на вопросы выстраивания правильных фильтров между традиционализмом и разнузданным мракобесием. И все взгляды на традиции и прогресс неизбежно попадают в руки и уста оголтелой охлократии.

Прошлое как точки опоры

- У нас странная тяга к идеализации досоветского периода своей истории, и это несмотря на то, что мы несколько веков находились на обочине общецивилизационного развития. В то же время налицо тренд на отрицание любой рациональной крупицы из советского опыта. Насколько продуктивен такой подход? Не загоняем ли мы себя в новые тупики?

- Народ, лишенный чувства собственного достоинства, а, вернее, вынужденный сохранять его вопреки тому, куда загнала его современная история, не будет мириться с таким положением. Он будет искать свое достоинство и величие в прошлом. Это поиск некой исторической точки опоры в сознании, позволяющей думать, что все происходящее с нами сегодня – лишь временное историческое недоразумение. Это стремление сохранить национальный здравый смысл как таковой, внушить себе, что мы еще не до конца утратили свои высшие идеи и цели.

То есть это чистой воды самозащита – найти свое величие где-нибудь не здесь. Отсюда и искусственное преувеличение кочевой демократии, приписывание ханам и биям какого-то фантастического уровня справедливости, рассуждения о прозрачности выборов волостных и так далее. Все это – лишь диалог с сегодняшним днем, обращение к нынешним царькам, дабы пристыдить их, возродить традиционные ценности хотя бы так – показывая, какими ничтожными они являются на фоне великих мужей прошлого. Не случайно особый восторг у людей вызывает такой обычай, как "хан талау", поскольку именно он является прямой иллюстрацией того, как должен правитель относиться к личной собственности – все отдать народу, тем самым демонстрируя, что теперь его чаяния лишь о подданных. Понятно ведь, о чем идет речь.

Что касается советского опыта, то отрицание его легко объяснимо. Это антиколониальный тренд, направленный против той колониальной системы, которая существовала вот только что и о которой мы можем судить не по книгам, а по личному опыту.

Дело в том, что социалистический колониализм очень специфичен. Если обычный буржуазный имперский колониализм не скрывал своих целей, то социалистический был закамуфлирован под идеологию, которая вообще отрицала колониализм как таковой, провозглашая доктрины типа пролетарского интернационализма.

Идеология большевиков стремилась на словах "выровнять уровни развития социалистических наций" - так они формулировали решение национального вопроса. Провозглашалась цель: справиться с тем, что является классикой колониализма – различие уровней развития обществ в колониях и в метрополии. Цель, безусловно, благородная, но, увы, на деле этого не получилось в силу ряда причин. Все равно выстроилась иерархия народов, строжайшая иерархия республик, даже иерархия снабжения продуктами и товарами народного потребления. Появилась иерархия ценностей, которая позволяла создавать ядерный полигон в Казахстане, но не позволяла делать это в Подмосковье. Выстроилась и этническая иерархия – русский этнос в последние годы советского периода уже откровенно назывался "старшим братом", а русский язык все более расширял свой ареал в национальных окраинах за счет сужения ареала местных языков. Так или иначе социалистическая система, хотела она того или нет, воссоздала колониальную иерархию прежних эпох, пусть и не совсем в идентичных формах.

Дурацкие фразы типа "мы вам строили заводы" - это чистой воды мимикрия, потому что любая метрополия создает производства в колониях, старается развить в них инфраструктуру. Но строит она это для себя, для нужд центра и исходя из целесообразности центра. В случае с СССР - для имперских ценностей Москвы, гробившей все национальные блага на гонку вооружений и на имперское противостояние в мире, который всегда воспринимал СССР не как интеграционный проект, а именно как глобальный русский проект.

Потому такие периферии, как Казахстан, и превращались в сырьевые придатки метрополии. Разобраться в этом очень сложно, но при желании можно.

Все прекрасно понимают и другую грань "советской ностальгии". Современная Россия открыто демонстрирует свое желание вернуться к этому глобальному русскому проекту. Кремлевская пропаганда очень мастерски сделала ставку на ретро, и это приносит свои плоды. Люди ведь склонны вспоминать свое прошлое с теплотой. Эти воспоминания фильтруют все плохое, оставляя на поверхности память о "пломбирах" и "квасе за три копейки". Ведь на деле люди не любят ни советскую идеологию, ни советский дефицит, ни социалистическую уравниловку и бюрократию. Они просто любят свою молодость или детство.

Однако здесь и зарыта великая фантасмагория. СССР пусть и дискредитировал принципы всеобщего равенства, но все же провозглашал их. А сегодня общей ценностной платформой Казахстана с Россией является лишь общность интересов наших олигархий. Что у них, что у нас власть управляет народом с помощью подмены понятий и ценностного оболванивания широких масс. И там, и здесь происходит подмена высоких национальных целей и идей корыстными интересами и низкими целями олигархий.

Такое манипулирование и приводит к тому, что мы теряем то реально ценное, что мы могли бы взять из прошлых эпох. И народ Казахстана, и народы России, отдельно и вместе. Но… Мы искренне открываем свои двери, а нам высыпают тщательно проработанные моральные суррогаты, низкопробную масс-культуру, да еще и агрессивное желание навязать свои взгляды на историю и современность, где мы обязательно фигурируем в неприглядном виде. Нам снова навязывают сознание нашей вторичности. И это, заметьте, не только в духовной сфере. Даже во всех интеграционных проектах интересы Казахстана подчеркнуто вторичны и лишены даже элементарного экономического, партнерского уважения.

Это ведь не на ровном месте. Это все части одной и той же неоколониальной политики. И желание захлопнуть эту дверь часто движимо инстинктом самозащиты. Продуктивно это или нет, скорее всего, мы сможем подытожить в другой исторический период.

*****

Казахское общество: ложные ценности, утраченные ориентиры. Часть 2-я.

Во второй, заключительной, части беседы с историком-востоковедом, писателем и публицистом Дастаном Кадыржановым речь пойдет о состоянии и перспективах казахского языка, о трайбализме, о том, что должно быть в приоритете – национальная самоидентификация или создание дееспособного государства…

О языковой проблеме

- Одним из корневых культурологических вопросов по-прежнему остается языковой, которому время от времени кое-кто пытается придать политический окрас. Не кажется ли вам, что пришло время набраться мужества и признать, что базовая причина всех связанных с этим проблем кроется в его носителях – казахах – и в нашей неспособности по-настоящему реформировать свой язык? Имеется в виду, что он все еще остается языком архаичной культуры, и отсюда его неповоротливость и неспособность адаптироваться к вызовам времени.

- Конечно же, проблема казахского языка заключается в нас самих, казахах. Кто еще обязан естественным образом защищать, развивать его и, главное, нести ответственность за результаты, не перекладывая ее трусливо на других?

Что же касается вопроса о состоянии казахского языка, то весьма трудно ответить на него всеохватывающе. Это действительно очень важная и многосторонняя проблема. Могу обозначить лишь некоторые ее аспекты.

Во-первых, если сравнивать с советским периодом, то казахский язык серьезно шагнул вперед. Радует, что это произошло, главным образом, в силу естественных причин, и во многом благодаря энтузиастам, которые ни на мгновение не ослабляли свою борьбу за позиции родной речи. Значительно расширилась среда общения, окрепла социальная опора языка. Сегодня выпускники школ, сдающие ЕНТ на казахском, составляют подавляющее большинство. Изменилось и процентное соотношение этносов в стране. Появились сферы, в которых без казахского языка просто никак. Раньше упрекали в русскоязычности органы власти, но сегодня ситуация другая: если центральная власть еще страдает этим, то представить областного акима, не владеющего казахским, практически невозможно.

Происходит освоение языком новых сфер. Если сравнить телевидение 1990-х и современное, то это небо и земля. В 1990-х казахский контент был откровенно периферийным и менее качественным. Сегодня же мы видим массу современных программ и музыки на казахском, большое разнообразие жанров массовой культуры. Происходит и адаптация языка к новым форматам. Мало кто знает, что в 1990-х в мою бытность генеральным директором казахского телевидения "на полном серьезе" рассуждали о том, что жесткий формат новостийного сюжета не более 30-ти секунд невозможен для казахского языка, поскольку он требует обязательно пространного изъяснения, а сегодня это звучит как абсурд. В те годы считалось, что казахский язык – исключительно для "умных" телепрограмм, а для диджейского молодежного формата он вообще не подходит. Теперь вы не только слышите бодрое общение ?аза?ша на молодежных каналах, но можете послушать казахский рэп и R"n"B. И современной молодежи трудно представить, что когда-то могло быть по-другому.

С 2009-го Акорда официально перешла на делопроизводство на казахском. Это значит, что документооборот в стране сделал резкий скачок в сторону государственного языка. С той поры, я думаю, доля казахского в делопроизводстве значительно расширилась.

Реклама, вывески, маркировка товаров, весь информационный контент – в массе сегментов казахский язык совершил серьезный прорыв.

Время от времени, конечно, вспыхивают бытовые конфликты на языковой почве. Но они довольно эффективно нивелируются социальными сетями. Там быстро разбираются, кто идиот, кто позер, а кто реально радеет за родную культуру. Общественное мнение уже давно создало такую атмосферу, что уничижительно или, не дай бог, оскорбительно высказываться о казахском языке – не просто табу, а фактически объявление войны целому народу. Ни один казах никогда этого не простит. А ведь раньше в нашей стране можно было во многих местах услышать "прекратите тут на своем балакать". Я замечаю, как в жизни отдельных людей, в быту, в общении казахского языка становится все больше и больше.

Потенциал языка и человеческий потенциал

- Значит, переживать за него уже не стоит?

- Все сказанное выше отнюдь не значит, что все прекрасно. Проблем еще много. Есть феномен двух информационных пространств в СМИ – казахскоязычные и русскоязычные медиа существуют как бы в параллельных пространствах. Есть проблема тех, кто не может или не хочет учить государственный язык. Есть проблема в международной сфере – там просто физически нет переводчиков с казахского языка на многие иностранные, и это сказывается на протоколе (молодежь, это вам лайфхак для проникновения в МИД). И так далее.

Есть более сложные вопросы – такие, как интегрированность языка в науку или технологические сферы. Именно это часто и создает впечатление периферийности и архаичности казахского языка. Но тут существует простая зависимость: когда носитель языка достигает каких-то высот в науке, то и язык начинает успешно проникать в нее. Иначе никак. К примеру, так происходило в бизнесе. Стоило появиться прослойке успешных казахскоязычных бизнесменов – и сразу в этой сфере стали возможными коммуникации на казахском. И чем выше их уровень ведения бизнеса, тем выше и уровень распространения языка.

То есть на состоянии родной речи прямо отражаются проблемы образования, развития науки и технологий. В моем понимании язык - это люди, и именно индивидуальные достижения людей двигают язык в новые пространства. Станьте первым человеком, который начнет переводить с амхарского на казахский – и казахский проникнет в Эфиопию. Прочтите лекцию о своем изобретении в сфере программирования на казахском, если вам легче на нем объясняться, - и он сделает еще один шаг в ай-ти технологиях.

Нельзя взять и в приказном порядке назначить общение на том или ином языке. Нельзя осуществлять сегрегацию граждан на настоящих и ненастоящих, стремясь превратить знание языка в привилегию. Развиваешь человеческий потенциал – растет и потенциал языка. Достигаешь высот в каких-то сферах деятельности – вместе с тобой достигает высот и твой язык. Не отрицанием и сегрегацией, а только позитивом можно сделать язык динамично развивающимся. И никак иначе.

Что касается реформирования языка с филологической точки зрения, его модернизации, то раньше я был сторонником этой идеи, но сегодня вряд ли ее разделю. На мой взгляд, шансов потерять гораздо больше, нежели приобрести. К примеру, Ататюрк в свое время семь дней подряд читал в парламенте речь под названием "Нутуг", которая представляла собой свод его фундаментальных взглядов на все вопросы развития нации. Речь была произнесена на языке османлы – на предреформенном турецком, который сегодняшние поколения турок не очень хорошо понимают. Кто знает, может быть, проблемы с наследием Ататюрка сегодня и возникли вследствие "языковой нестыковки"? Так что это не всегда вопрос чисто филологии и лингвистики.

Тем более что язык – это живая структура, которая приспосабливается к современным реалиям естественным способом, в элементарном человеческом общении. Даже простой перевод на казахский инструкции нового медицинского препарата или продвинутого гаджета – это уже шаг вперед.

Все ведь прекрасно понимают, что казахский язык сегодняшнего Казахстана серьезно отличается даже от своего советского предшественника. Я не имею в виду наши сомнительные достижения в новоязе, которые, поверьте, со временем отфильтруются сами собой. Я подразумеваю живую материю языка, который используют наши соотечественники везде, в том числе и на таких коммуникационных площадках, как СМИ.

Еще раз подчеркну, что, учитывая рамки нашей беседы, я говорю лишь о некоторых аспектах проблемы и не касаюсь многих других. Например, отсутствия городской прозы или языка школьного образования – это потребует гораздо более обширного интервью, так что остановимся пока на этом.

Что такое хорошо и что такое плохо…

- Казахский социум исподволь, подобно раковой опухоли, разъедает трайбализм, и это становится все заметнее. В чем его глубинная причина? Преодолим ли он в принципе, и как этого добиться?

- Мне сложно об этом рассуждать, хотя я знаком с последними научными исследованиями на сей счет. Сложно потому, что я сам не являюсь трайбалистом - в том смысле, что принадлежность человека к тому или иному роду никогда не станет для меня мотивом к принятию решений или к формированию какого-то особого отношения к нему.

При этом я отлично знаю свои семь поколений и даже дальше, историю родов своих нагашылар и ?лкен на?ашылар, наши семейные легенды и предания. Я горжусь своим шежире и в изучении истории уделяю более пристальное внимание найманам, но это лишь потому, что мне хочется лучше знать свои корни, нежели найти в этой истории некую исключительность. Мои нагашы из Младшего жуза, а улкен нагашылар – из Старшего. Это еще одна причина считать себя сыном казахского народа в целом.

И я не склонен считать, что трайбализм – это какая-то уж очень определяющая проблема нашего развития. Тем более что он у нас не является классическим. В казахском языке нет диалектов, все, в сущности, вышли из одной веры, вся нация пересечена criss-cross межродовыми браками. Поэтому у нас в принципе невыгодно делать ставку на трайбалистическое групповое сознание. А того, кто это делает, неизбежно ждет большое разочарование.

Конечно, можно создать некую общность взглядов и целей для одной группы, одного рода, но при более внимательном рассмотрении окажется, что их объединяет далеко не родовой интерес. Это может быть земляческая криминальная мафия, какой-нибудь эпизодический альянс, общие деньги. Но долгосрочного альянса это создать не способно, а есть лишь те, кто наивно рассчитывает на преданность сородичей. Но, по мне, лучше рассчитывать на простую человеческую солидарность и единомыслие.

Племенные альянсы у нас существуют, хотя я уверен, что они в большей степени иллюзорны. Да, в некоторых ситуациях предпочтительнее знать происхождение человека, чем не знать. Однако родовая солидарность есть у казахов в той же мере, в какой она существует в культуре землячества у других народов. Не думаю, что казахи представляют собой нечто исключительное. У большинства народов мира земляк земляку рад и может открыть ему двери в будущее, поддержать или продвинуть по службе, создать особые условия, организовать протекционизм. Но в то, что у казахов это происходит каким-то уж очень исключительным способом, я не особо верю. Возможно, когда-то это и было определяющим фактором, но уже быстро опускается до нормального, естественного уровня.

Конечно, если парень с Востока пойдет баллотироваться на Западе страны, то он будет восприниматься несколько странно. Во-первых, почему он не рассчитывает на поддержку своих родичей? Во-вторых, при равном потенциале с местным его происхождение не сыграет ему на пользу. Но, скажите мне, разве в других странах не так? Попробуйте с менталитетом южных штатов баллотироваться на востоке США. Попробуйте на встречу с избирателями в Баварии приехать на "мерседесе", а не на БМВ. Попробуйте прочитать избирательную речь на бенгали в Бомбее. Я уж не говорю про сефардов, ашкенази и сабров в Израиле.

По мне, так "любить своих" - это хорошо. Но вот "не любить не своих" - это очень плохо, инфантильно и некультурно. Да и неинтересно.

Постколониальный синдром и эффект травмы

- Процитирую одного нашего неглупого современника: "Несвобода, покорность, неуважение к своей стране и к собственной жизни, которые несут в себе современные казахи, возникли не из ниоткуда – они происходят от утраты национального суверенитета, которая с годами привела к возникновению и укоренению в сознании народа явления угодничества любой власти и любым представлениям". Что скажете по этому поводу?

- Не стоит казахов прямо вот так выделять из всех постколониальных наций. Несвобода, комплексы неполноценности и неумение по-настоящему защищать свое достоинство присущи всем бывшим колониям. В любой империи метрополия управляет подчиненной территорией через подкупленную знать, через компрадорскую буржуазию, через местных "царьков", которые воспитывают в своем народе угодничество к властям разных уровней.

Но мы прекрасно видим, как по-разному проявляется самосознание в странах, которые были республиками одной империи. Население одних продолжает раболепствовать уже перед своим суверенным начальством, тогда как жители других проявляют нулевую терпимость к тиранам и компрадорам.

Суверенные власти получают беспрецедентный кредит доверия с обретением независимости. И многое зависит от ее манеры управлять страной. Если она продолжает воспитывать эту вторичность, то вторичность и будет, в конце концов, доминировать в национальном самосознании. Не может просто так пройти подобное вероломство со стороны своих "элит", которые обокрали свой народ почище любого колониального гнета. Там хоть чужие, а здесь свои, да еще и облеченные высокой степенью народного доверия. Это портит кровь, сознание, это разрушает национальный характер.

Нас от других народов могут отличать только объемы национального ограбления, поскольку нашей "элите" досталась куда более богатая страна, нежели, скажем, Кыргызстан или Таджикистан. Именно осознание масштаба этих утерянных возможностей построить страну настоящего исторического величия в современном понимании, возможно, и выделяет нас среди других. Уровень перенесенного вероломства – это всегда ужасная психологическая травма.

Особенно силен эффект травмы от того, что дезавуируются результаты твоего многолетнего труда, от тщетности твоего старания и патриотизма. Они обесцениваются на фоне того, что эти узкие круги сумели присвоить себе все профиты, пользуясь лишь своим привилегированным положением во власти, нисколько не проявляя выдающихся патриотических или профессиональных качеств, забирая все блага себе и оставляя тебе хронические долги, социальные тупики и налоговое бремя.

Есть и другая специфика. Она кроется отнюдь не в национальном характере, но, в конце концов, стало его частью. Речь идет о пресловутом "нефтяном проклятии". Возможно, его воздействие заключается в том, что вольно или невольно все население страны стало соучастником лютой эксплуатации нашего сырьевого сектора в личных целях. Это отдельный и сложный вопрос – как это проклятие воздействует на самосознание. Механизмы нами еще не до конца поняты, но то, что его воздействие на самосознание велико, – не вызывает никаких сомнений. Однако и здесь мы неоригинальны, достаточно взглянуть на другие постсоветские страны, сидящие на игле "сырьевого экспорта".

Неразделимые понятия

- С вашей точки зрения, что на нынешнем этапе истории для казахов первичнее – национальная самоидентификация или создание дееспособной государственности?

- Одно от другого неотделимо. Невозможно сформировать дееспособное государство, не идентифицировав себя в международном пространстве как народ, как нацию, не завершив процесс самоопределения. Для этого нужно понять истинное содержание современного национализма, вывести его из разряда устаревших клише и добиться того, чтобы у нашего народа было общее понимание того, что это такое.

Нужно вернуться к первоначальным ценностям, к первоначальной красоте идей независимости, где наша страна - это самоопределение казахского народа и других народов, которые считают нужным здесь жить и формировать с нами единую нацию, свободное сообщество свободных людей. Необходимо добиться того, чтобы эти слова перестали быть камуфляжем для узкого круга олигархов и вернулись в разряд наших священных целей. Мы должны вернуть народ к управлению государством и его богатствами на основе высоких нравственных ценностей.

Нужен принципиально новый общественный договор, причем смысл слова "договор" подразумевает, что договаривающиеся стороны стоят на единой шкале ценностей, а не стремятся обмануть и обворовать друг друга. И надо избавиться от тех групп, которые на протяжении многих лет демонстрировали свое вероломство и откровенную недоговороспособность.

Необходимо осознать, что нравственный интернационализм и гражданский национализм лежат в совершенно разных плоскостях, а не противопоставлены друг другу. В чем они одинаковы, так это в том, что стоят на одинаковых нравственных и правовых ценностях. На представлении о равенстве всех людей перед Богом и граждан перед государством. Именно нравственный интернационализм позволяет гордо говорить "я казах", подразумевая свою равную идентичность среди других. Но именно национализм позволяет гордо говорить "я гражданин", подразумевая то, что твое государство одинаково оберегает и казаха, и неказаха только на том основании, что он гражданин этой нации, участник твоего великого исторического проекта.

Национализм обозначает не тот этнос, который, по мнению кого-то, должен обладать привилегиями, а тот, который несет историческую ответственность за все, что происходит на его земле. Прежде всего, задачей национализма является создание единой нации, что невозможно без восстановления Республики, республиканского строя. А этот строй сегодня ошельмован, единая гражданская нация разбита на привилегированные сословия, а все институты представительной демократии носят откровенно декоративный характер.

Нужно вернуть власть в руки людей и построить совершенно новые общественные отношения. Это означает, что мы национальную идентификацию положим на здоровые рельсы, в положительное пространство, будем думать о том, что нас объединяет, больше, чем о том, в чем между нами различия. То есть мы должны вырвать идею национального единства из рук непросвещенного мракобесия и вернуться на рельсы Просвещения.

Согласитесь, ведь не герои, не самоназванные лидеры, а народ обладает истинным потенциалом для того, чтобы построить дееспособное государство. Он ведь живительный источник всего, в какое состояние его бы ни ввергли. Исторического потенциала все равно не отнять. Нужно лишь только открыть ему эти шлюзы, которые закрыты уничтожением Республики, и он это сделает как нельзя лучше. Только лишь потому, что мы еще не успели окончательно утерять наш нравственный стержень, дарованный нам предками. Просто потому, что мы еще умеем отличать хорошего, порядочного человека от вора и обманщика.

Автор: Кенже Татиля