Хотя история Ирана уходит куда-то во времена переселения индо-ариев, и, по крайней мере, на раннем этапе реконструируется с трудом, та ее часть, которая находится где-то между падением Арабского Халифата и нынешним днем, была тесно связана с кочевыми тюркоязычными племенами.

Кочевники играли значительную роль как в военно-политической, так и в экономической жизни, и к числу таких кочевников относятся шахсевены, существующие и по нынешний день. Обитает этот полуторамиллионный народ на северо-западе государства и кочевой уклад все еще играет в его жизни значительную роль.

Их история начинает прослеживаться примерно в XVI веке, когда персидский шах Аббас решил создать гвардию. По примеру многих владык империй, Аббас, видимо, побаивался собственного народа, поэтому гвардию решил собрать не из представителей национального большинства, а из многочисленных небольших народов.

Точно так же поступали и римские и византийские императоры, и халифы, одним словом практически все сильные владетели, которые испытывали больше доверия к каким-нибудь готам, славянам или печенегам, чем к собственному народу. При всем цинизме такой позиции, она оказалась рабочей: наемники и инородцы в случае восстания легко пускали под нож простых жителей, храня верность своему нанимателю.

Скорее всего, оправдался и расчет шаха Аббаса. На это намекает то, что само название народа (шахсевены) переводится как "верные шаху". Правда, это не единственный вариант трактовки названия. Надо сказать, что в терроре над мирным населением шахсевены, вроде-бы не участвовали. Зато известно, что ныне мирные женщины в прошлом принимали участие в военных действиях наравне с мужчинами.

Есть версия, что этому народу была доверена охрана северных границ государства от вторжений других народов, хотя сами шахсевены говорят, что они вообще-то родом из западных пределов Турции и никому не служили.

Как бы там ни было, но шахсевены и после Аббаса вели кочевой образ жизни, до тех пор, пока шах Реза Пехлеви не решил, что кочевой образ жизни несовместим со стабильностью Ирана и не начал дискриминировать кочевые народы.

Давление оказывалось самыми разными способами: повышали налоги, отбирали оружие, лидеров же и вовсе ссылали, сажали в тюрьмы, а то и, не мудрствуя лукаво, казнили. Простых людей стремились привязать к земле, а земли, по которым они кочевали, отдавали другим владельцам.

В конце концов революция 1979 года свергла династию Пехлеви. Участие в ней приняли и шахсевены, хотя и не слишком активное. Но поскольку старое название народа в контексте новой власти звучало как-то неполиткорректно, шахсевенов (верных шаху) стали называть эльсевенами (верными родине). Однако, несмотря на смену властей, шахсевены стали кочевать меньше.

Благодаря перешедшим в жизненном укладе переменам, властям стало легче контролировать этот народ, который воспринимают хотя и не враждебно, но с некоторым подозрением. Дело в том, что шахсевены с давних пор поддерживают связь с другими тюркоязычными народами, например с азербайджанцами, что вызывает некоторые опасения.

В настоящее время этот народ продолжает кочевать, хотя очень многие семьи перешли к оседлому образу жизни. Да и кочевой быт многим кажется не слишком комфортным, даже когда сопровождается высокими доходами. Впрочем, похвастать таковыми шахсевены могут редко, хотя они и не нищенствуют.

Да и надо признаться, возможностей для реализации в таких условиях немного: либо пасти скот, либо следить за хозяйством и заниматься немногочисленными ремеслами. Следует отметить, что и былой кочевой романтики становится все меньше. Еще несколько десятилетий назад шахсевены носили традиционные яркие одежды, и ездили верхом на конях и верблюдах.

Сейчас же все вытеснил безликий китайский ширпотреб, а владельцы стад пересели на потрепанные грузовики и внедорожники. Раз в году они платят государству налог, власти же не слишком вмешиваются в их бытие.

Никаких насильственных мер по отношению к ним не предпринимается. Да и смысла в этом нет, поскольку очевидно, что с течением времени все большая часть шахсевенов будет уходить в города, пока верной кочевому образу жизни не останется лишь незначительная кучка потомков гвардии шаха Аббаса.