Российское государство всерьез взялось за регулирование сферы цифровых технологий. Собственного опыта у нас мало. Поэтому придется пользоваться одним из трех – американским, европейским или китайским. По какому пути пойдет Россия?

Российское государство всерьез взялось за регулирование сферы цифровых технологий. Резонансная инициатива депутата от ЕР Антона Горелкина, призванная увеличить контроль государства над ключевыми российскими IT-компаниями, вывела обсуждение на кардинально новый уровень. В октябре в Государственной думе планируется расширенное заседание комитета по информационным технологиям, к которому будут привлечены представители бизнес-сообщества.

Многие комментаторы опасаются, что теперь государство начнет закручивать гайки, а технологическая индустрия России лишь пострадает. Однако на данном этапе внимание государства к отрасли скорее стоит интерпретировать как надежду на то, что в сфере информационных технологий наконец появится внятная политика. Правда, пока неясно, по какому пути может пойти Россия.

На данный момент можно условно выделить три главенствующих подхода к политике в сфере информационных технологий: американский, европейский и китайский. Конечно, и они не статичны, особенно учитывая, что технологическая политика включает в себя множество смежных сфер – защита персональных данных, кибербезопасность, отношение к ИТ-монополистам, степень доступа иностранных компаний, вовлеченность государства в регулирование рынка, схемы налогообложения и т. д.
Тем не менее можно говорить о том, что определенные регионы тяготеют к устоявшимся правилам игры, и они вряд ли радикально изменятся в ближайшем будущем.
США

Являясь технологическим лидером, до последнего времени Соединенные Штаты были основным законодателем моды в вопросах технологического регулирования.
Самая большая экономика в мире, располагающая передовой фабрикой по производству инноваций в Кремниевой долине, США до последнего времени обладали тотальной легитимностью в сфере регулирования информационных технологий. Зачем регулировать то, что хорошо работает? Последний раз технологическая политика масштабно кодифицировалась в 1997-м, когда администрация Билла Клинтона просто просуммировала действующие правила игры в рамках своей программы основ глобальной электронной коммерции. В документе подчеркивается значимость интернет-технологий в деле развития экономики США и утверждается, что частный сектор должен стать ключевым двигателем прогресса отрасли.

В рамках обозначенной политики государство фактически самоустранилось от регулирования отрасли, заявив, что излишнее вмешательство может негативно сказаться на технологическом развитии страны. Данная политика оставалась практически неизменной вплоть до 2018 года, когда разразились крупные PR-скандалы с Facebook и Google, а постепенно разрастающиеся претензии антимонопольных структур к технологическим звездам привели к судебным искам. Подобное развитие событий достаточно быстро превратило американских цифровых гигантов из любимцев публики в постоянный объект нападок общественности и государственных органов.

Идея усиления надзора над деятельностью технологических гигантов – один из редких политических вопросов, который поддерживается как демократами, так и республиканцами.

Избиратели также не отстают от тренда. По последним опросам аналитиков из YouGov, более 60% американцев выступают за дробление технологических корпораций на более мелкие (и влиятельные) составляющие. Что примечательно, идея находит отклик у американских избирателей вне зависимости от их политических предпочтений. Все это говорит о том, что сейчас в США происходит процесс формирования нового политического консенсуса в сфере регулирования деятельности IT-компаний, в рамках которого независимость технологических гигантов будет значительно снижена с целью защиты интересов общества и государства.
Евросоюз

Если американский подход до последнего времени был очередной вариацией на тему laissezfaire, то европейские надзорные органы всегда отличались большей готовностью вовлекаться в регулирование технологического рынка. Так, разрабатываемый с 2012 года и вступивший в силу в 2018-м общий регламент по защите данных (GDPR) считается эталонным примером законодательства, направленного на охрану прав граждан.

В рамках законотворческих инициатив Евросоюза доминирующим фокусом являются основные права человека, идущие перед интересами государства и бизнеса. Что примечательно, дальнейшие законодательные эксперименты опираются на те же основополагающие принципы. Так, в рамках апрельского Цифрового дня ЕС были презентованы этические стандарты для искусственного интеллекта, которые ставят на первое место именно индивидуальные права и безопасность граждан.

Размер экономики Евросоюза, его технологическое развитие, а также компетентный и вовлеченный регулятор – эти факторы сохраняют значение ЕС как законодателя моды на регулирование информационных технологий. Высокие компетенции центрального аппарата Евросоюза в сфере законотворчества обеспечили ЕС ранний старт и возможность работать на опережение. Проблемы регулирования IT-сферы, которые в 2018-м застали американских парламентариев врасплох, упорно прорабатываются в ЕС с 2012 года, а принципы безопасности персональных данных ЕС сейчас активно внедряются во всех технологически развитых странах. При этом замедление скорости технологического развития ЕС, которому все труднее тягаться с США и Китаем, в долгосрочной перспективе будет работать на снижение влияния ЕС в вопросах цифрового регулирования.
Китай

КНР представляет собой уникальный кейс, учитывая взрывное развитие ее технологической среды. Для китайских властей обеспечение развития рынка инноваций является вопросом национальной безопасности. Это отголоски столетия унижения, когда технологическое отставание Китая привело его к тотальной разрухе и зависимости от западных империалистических держав. Китай сегодня – это колоссальная база инноваций, задача которой – догнать и оставить далеко позади западных конкурентов.

Для обеспечения и сохранения взрывного экономического роста власти КНР готовы идти практически на любые меры. Кроме активного вливания колоссальных ресурсов в развитие внутреннего рынка инноваций, КНР активно участвует в технологическом кибершпионаже, воровстве интеллектуальной собственности и переманивании ведущих мировых ученых.

Власти КНР выстраивают жесткую политику протекционизма, которая ограничивает возможности внешних игроков на ее рынке. Учитывая его размер и потенциал, западным компаниям приходится мириться с жесткими законодательными ограничениями и воровством интеллектуальной собственности, дабы сохранить доступ к столь привлекательному рынку.

Параллельно со взрывным технологическим ростом КНР выстраивает законодательный аппарат, регулирующий отрасль. В 2017 году вступил в силу закон о кибербезопасности, который устанавливает требования к регистрации пользователей интернета и устанавливает правила хранения персональных данных граждан. Как и европейский GDPR, китайский закон заявляет о неотъемлемом праве граждан на безопасность персональных данных, однако четко заявляет о праве государства на вмешательство в данные, которые влияют на национальную безопасность. По сути, китайский подход ставит во главу угла именно интересы государства и предполагает, что личными интересами можно пренебречь, если речь идет об общественной стабильности. Так власти КНР внедряют вполне конфуцианские принципы в технологическую повестку.

Куда нам идти?

Коренной экономический перелом делает вопрос формирования комплексной технологической политики особенно актуальным для крупных держав.
Коренной переход становится особенно очевиден, если взглянуть на рыночную капитализацию крупнейших компаний. Если в 90-х значительную часть верхних строчек занимали нефтяные гиганты, то сегодня лишь ExxonMobil из последних сил цепляется за десятую строчку в рейтинге, безнадежно отставая от Apple, Amazon, Facebook и Alibaba.
Уникальное положение России делает становление государственной технологической политики критическим фактором, который необходим для инновационного развития государства. С одной стороны, мы сохраняем значительный интеллектуальный потенциал в сфере программирования и создания цифровых проектов. С другой – российская экономика может похвастаться востребованными цифровыми продуктами, вполне способными тягаться с американскими и китайскими аналогами. Так, российский "Яндекс" вполне успешно конкурирует с Google по ряду направлений, а наше программное обеспечение востребовано и у западного пользователя. Технологии уже занимают значительное место в нашей экономике, и в дальнейшем этот сегмент будет только расти.

Наличие внятной государственной технологической политики приведет к созданию понятных для участников правил игры. Частный сектор перестанет конкурировать с государством по ряду направлений, а компетенции крупных российских цифровых игроков помогут повысить эффективность российского государственного аппарата. При этом важно понимать, что от выбранной технологической политики будет во многом зависеть набор инноваций, которые Россия будет развивать и в которых преуспеет. Неудивительно, что американские цифровые гиганты в ситуации отсутствия регулирования сфокусировались на достижении сверхприбылей с помощью массовых платформ, а Китай со своей перманентной фиксацией на социальной стабильности и контроле стал мировым лидером по производству систем распознавания лиц, наблюдения, оценки социального рейтинга.

Сегодня в вопросе регулирования цифровой среды Россия находится в числе догоняющих, и это может пойти нам на пользу. Опыт американского, европейского и китайского технологического регулирования дает нам неплохое представление о преимуществах и потенциальных проблемах, с которыми сопряжен каждый из существующих подходов. Теоретически, базируясь на международном опыте, мы сможем принять взвешенные решения и адаптировать лучшие практики, успешно избегая ошибок других стран.

4 октября 2019,
Максим АЛЕКСЕЕВ