Визит главы российского государства в две важнейшие страны Залива – Саудовскую Аравию и Эмираты – стал одним из элементов выстраивания новой роли России в мире на основе тех возможностей, которые у нее появились.
Все государства одинаковы – отличаются их возможности. Этот очевидный для каждого международника факт приобретает особую актуальность в те времена, когда постоянные отношения и союзы становятся преданием статичной политики второй половины XX века. Меняются возможности – меняется и географическая карта внешнеполитических связей.

Визит главы российского государства в две важнейшие страны Залива – Саудовскую Аравию и Эмираты – стал одним из элементов выстраивания новой роли России в мире на основе тех возможностей, которые у нее появились после завершения переходного периода 1990-х – первой половины 2000-х годов. И поэтому было бы неправильно сводить его значение только к существующему у сторон взаимопониманию в вопросах регулирования глобального рынка энергоресурсов или ожидаемых закупок российских вооружений.

В равной степени опрометчиво было бы говорить о "начале новой эры" в двусторонних отношениях или изменении их природы в принципе. Для этого у Москвы и заливных монархий слишком мало возможностей, чтобы вместе определять долгосрочные цели развития. Другое дело, что под воздействием множества объективных и субъективных факторов сейчас эти отношения приобретают новое качество. В его основе – объективная оценка интересов и необходимых для их реализации возможностей у каждого из наших международных партнеров. Как и в Азии, Россия выходит на Ближний Восток с новой политикой, не связанной с обязательствами или концепциями, унаследованными от периода холодной войны.
В этой политике нет места идеологическим предрассудкам и даже "особым" отношениям с отдельными государствами. Таким, например, как связывают США и Израиль. Как отметил однажды Владимир Путин, Россия даже не нуждается в масштабных базах в регионе, поскольку, как показала практика, может успешно уничтожать террористов, нанося удары со своей территории. У США такой возможности нет, поэтому они должны "привязываться" к более-менее постоянным партнерам и локациям. Не говоря уже о традиционно сильном израильском лобби в американской внешней политике. Даже в силу отсутствия этого фактора российская политика в регионе не может повторить ошибки американцев.

Присутствует и благоприятный фактор. Современный Ближний Восток – это регион, где ценности и идеологические взгляды имеют по сравнению с интересами глубоко второстепенное значение. Прагматизм здесь является основой любого политического действия, вне зависимости от течения в исламе или формы правления. Более того, в силу достаточно своеобразной политической модели такие страны, как Саудовская Аравия, представляют собой почти идеальный пример полной персонификации понятия "национальный интерес". В его основе – сохранение у власти правящего дома, что уже сто лет является способом поддержать относительное единство в достаточно патриархальном племенном обществе.

Другой важный аспект нового качества отношений связан с известной и достаточно своеобразной ролью королевства в развитии исламского фактора в мировой и внутренней политике. Достаточно сложно было говорить о стабилизации отношений России с Саудовской Аравией, когда радикальные формы исламского активизма представляли для Москвы вызов настолько большого масштаба, что с ними было необходимо вести вооруженную борьбу. Сейчас российское государство полностью контролирует свою территорию, а мусульмане в России не нуждаются в покровительстве извне. Это также позволяет вести с монархиями Залива диалог "с чистого листа". Судя по всему, это понимают и в самих монархиях Персидского залива.

Однако нельзя забывать, что в странах – союзниках России в Центральной Азии проблемы религиозного экстремизма пока нельзя считать закрытыми. Там много очень бедного населения, высока коррупция на разных уровнях, рядом перманентно нестабильный Афганистан, поэтому вероятность социально-политической нестабильности велика. Но она в любом случае может или не может получить поддержку из-за рубежа. Более существенная роль России в ближневосточных делах, очевидно, снизит вероятность такой поддержки. Новейшая история показала – если вы не идете на Ближний Восток, то Ближний Восток идет к вам. Со всеми своими хорошими и дестабилизирующими проявлениями.

И поэтому лучше идти на Ближний Восток так, чтобы это не приводило к увязанию во внутренних проблемах региона и не создавало ненужных обязательств. Неоднократные попытки того же Ирана откровенно использовать российский фактор, не создавая никаких обязательств для себя, – убедительная демонстрация того, что в этой сложной и запутанной части мира выстраивать долгосрочные союзнические отношения невозможно. Да и смысла большого не имеет.

Сами монархии Залива постепенно, хотя и с большими сложностями, чем многие другие, переходят к стратегии приспособления к таким мировым порядкам, когда постоянных союзников и союзов нет. После нескольких десятков лет ориентации на одного союзника и покровителя – США – региональные игроки ищут способы диверсификации своих внешних и внешнеэкономических связей.

Сами американцы были всегда заинтересованы в том, чтобы Саудовская Аравия и близкие ей по духу режимы оставались в положении своего рода экзотических отщепенцев на международной арене, выживание и суверенитет которых полностью зависит от поддержки Вашингтона. Случись история, аналогичная загадочному исчезновению в 2018 году саудовского журналиста Джамаля Хашогги, лет эдак на 15–20 раньше, единственными, от кого зависела бы международная реабилитация Эр-Рияда, оказались бы США.
Сейчас времена изменились. США уже не могут выступать в качестве полностью надежного и, соответственно, полновластного патрона. Это было возможно либо в годы холодной войны, либо на протяжении непродолжительного периода претензий США на мировое лидерство. Неоспоримость авторитета Вашингтона была основана на ресурсах, которые позволяли ему вести более-менее простую игру. Сейчас такими ресурсами в США не располагают и должны постепенно выстраивать более гибкую политику. Ответ – аналогичная гибкость поведения со стороны прежних безоговорочных союзников. И, как это происходит в отношениях ведущих монархий Залива и России, речь не идет уже о банальной покупке лояльности. С Москвой это и невозможно.
И здесь мы выходим на вопрос о том, насколько новые отношения между Россией и странами Персидского залива связаны с прежним опытом их взаимодействия и участия Запада в делах региона.

Как бы это ни льстило отечественному самолюбию, на Ближнем Востоке Россия не должна исправлять ничьи ошибки.

Тем более американские. Главное – это не наделать собственных. Поэтому вряд ли Россия будет готова взять на себя ответственность за физическую безопасность региональных режимов. Точнее, это произойдет в том случае, если они столкнутся с угрозой, представляющей собой равный по масштабам вызов для самой России. Как это случилось, например, в Сирии, где еще пять лет назад террористическая организация смогла взять под контроль значительную часть территории страны. Безопасность королей и королевств, связанная с их собственным поведением, – это дело исключительно их самих. Другое дело, что Россия как международный игрок нового типа предлагает в качестве решений не темные двусторонние сделки, а создание прозрачных институтов сотрудничества и безопасности.

Было бы слишком оптимистично ожидать, что выдвинутая Россией инициатива регионального механизма безопасности, в которой захотели бы принять участие все местные игроки, а поддержали Россия, США и Европа, может быть реализована в идеальном и полном объеме. По крайней мере, в ближайшее время. Это слишком непривычно для Ближнего Востока. И очевидно, что Москва выступает здесь с такого рода предложениями, именно что не имея желания брать на себя односторонние обязательства. Даже в качестве посредника между, например, Ираном и Саудовской Аравией.

#{author}Однако в будущем сами страны Залива и арабского мира в целом, устав от бесконечных распрей, могут обратиться к более стабильным и современным формам взаимодействия. Это одновременно несколько сократит потенциал Ближнего Востока как "пороховой бочки" современного мира и создаст предпосылки для встраивания населяющих его народов в новую, более цивилизованную и пока еще непривычную для них систему отношений. В конечном итоге мир без постоянных союзов становится более рискованным с точки зрения безопасности, но одновременно и заставляет государства проводить ответственную, "взрослую" внешнюю политику.

Тимофей Бордачев
15 окт. 2019