Это был день знакомства с окраинами Бухары, и начали мы его с визита в загородный дворец бухарского эмира, в Ситораи Мохи-Хоса.

Ничего древнего в Ситораи Мохи-Хоса нет. По крайней мере, по узбекским меркам. Зато есть парочка забавных легенд, несколько неоспоримых фактов и узбекская архитектура с европейским налетом. На входе продаются бутылки с водой, упакованные в сумочки с восточным узором:

История возникновения Ситораи Мохи-Хоса по своему интересна.

Один суровый бухарский эмир по имени Сеид Абдулахад-хан решил построить себе и своим многочисленным женам дачу. К выбору места подошел тщательно, так как хотел. чтобы его овевал исключительно свежий воздух. Где он нашел "несвежий воздух" в первой половине 19-го века – вопрос. Но у богатых, а особенно у эмиров, свои причуды.

Стал Сеид Абдулахад-хан объезжать окраин Бухары и приглядывать места. И в тех местах, которые нашему эмиру понравились, клали тушу только что зарезанного барана.

И вот были уложены бараньи туши вокруг города редким частоколом, а эмир отбыл к женам. Через пару жарких дней была осуществлена вторая поездка по понравившимся местам. Но уже с целью собрать туши. Собрав и понюхав их, эмир определил ту тушу, которая была менее прочих испорчена и порешил строить свой летний дворец на том месте, где туша лежала. Дескать, раз туша сохранила свою свежесть, значит, ветра тут дуют правильные, и жены и наложницы мои цвести, как персики будут долго. Ну, а если оцветут раньше, то новых найти тоже не так уж трудно.

Был построен дворец. Но от него до наших дней ровным счетом ничего не сохранилось, ни рисунков, ни фотографий в соц.сетях. А почему?

А потому, что потом на этом месте в конце сыном Сеида Абдулахад-хана был выстроен новый дворец. Современный и без всяких этих "винтажных" штучек в восточном стиле:

Потому что строился новый дворец для прогрессивного эмира. Не знал тот последний эмир, что он последний. Звали его Сеид Алим-хан. Крупный был мужчина:

К строительству привлекались не только узбекские архитекторы, но и русские инженеры. И поэтому и во внешнем виде дворца и в его интерьерах много европейского. Так много, как ни в одном восточном дворце нет.

Мы с вами к чему привыкли? К тому, что многие стилизуют свои жилища под Восток. а тут, наоборот, Восток косит под Европу. Странно, но приятно. Стены украшены не мозаикой, а витражами. Хотя и мозаикой тоже. И росписью.

Чего только нет во дворце. И столики шахматные, и стулья, и кресла. И скульптур много. Даже Петр Первый на коне, и тот нашел место в коллекции последнего бухарского эмира. И выставки ковров и одежды и обуви. Но это уже благодаря не эмиру, а современным директорам, приобщающим туристов к культуре Узбекистана.

Вся экспозиция – не эмирская, а принадлежащая музею. Потому что по легенде все сокровища эмир Алим-хан вывез с собой, когда бежал из Бухары от советской власти ("Она нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…"). Вывез, да и закопал где-то в пустыне, в надежде вернуться в скором времени и откопать. Но – не вернулся. И лежат сокровища, закопанные где-то в пустыне. То ли место никто до сих пор не нашел, то ли – нашел, да и выкопал втихую. В общем, сокровища эмира Алим-хана сродни Янтарной комнате или библиотеки Ивана Грозного. Величайшая пропажа Узбекистана. Единственное, что осталось от сокровищ эмира – вазы, которые в силу легкой бьючести, просто не взяли с собой.

Назвал Алим-хан свой летний дворец в честь любимой, но рано умершей (может, поэтому и любимой?) жены. Жену звали Ситорой. а дворец отныне именовался Ситораи Мохи-Хоса, что в переводе обозначает "Звезда, подобная Луне".

Но не коллекции скульптур поражают во дворце. А изобилие витражей и мозаик, непохожих на те, которыми украшены старинные мечети. Это прямо взрыв мозга, а не витражи.

Один из входов украшают странные создания. Кто это, как думаете?

Алим-хан провел пару лет в Петербурге и поразился количеству львиных скульптур. И решил нечто подобное и у себя сваять. Призвал скульпторов и приказал создать двух каменных львов. а скульпторы, не выезжавшие за пределы нынешнего Узбекистана, львов в глаза не видели. Пришлось эмиру нарисовать царей зверей. Как сумел, так и нарисовал. А скульпторы как смогли, так и сваяли. Поэтому – что стоит, то и стоит. Можете сделать львов лучше – сделайте.

Однако, несмотря на всю свою прогрессивность, Алим-хан был восточным мужчиной. И не ограничивал себя в наложницах, всячески почитая юную женскую красоту. Наложницы выезжали в Ситораи Мохи-Хоса вместе с ним. И любил Алим-хан смотреть, как они купаются. Выстроил весьма скромный бассейн, где и вымачивались его прелестницы.

А сам Алим-хан залезал на башню, стилизованную под мечеть.

И кидался оттуда яблоками. Не как проказливый ребенок кидался, а с точным прицелом – в какую наложницу яблоко угодит, та и придет ночью в покои эмира. Тут мы к спорному моменту приближаемся. На авось эмир яблоки в бассейн закидывал, или все-таки сначала высматривал ту единственную (на ночь единственную, а не надолго)? Были ли козни со стороны самих наложниц? Ведь можно яблоко с собой под одеждами пронести в воды бассейна? Хотя, если судить по прогрессивности Алим-хана, купаться жены и наложницы могли в бассейне и нагишом (раньше женщины не раздевались даже перед мужем) – и куда тогда яблоко прятать?...

В общем, несколько непонятная ситуация с этим метанием яблок. Но легенда есть легенда.

Короче, я три легенды вам рассказала. Настала очередь фактов. А факты, касающиеся Ситораи Мохи-Хоса странны. Дело в том что, несмотря на близость к Бухаре, городу жаркому в апреля по октябрь, в Ситораи Мохи-Хоса жарко не бывает никогда. Видимо, правильно подошли к выбору месту и нюхали бараньи туши – ветра тут хорошие дуют. И деревьев много, что помогает сохранению прохлады и тени.