За каспийскую нефть может пролиться кровь
Конфликт Ашхабада и Баку выходит из берегов

Распад СССР породил множество конфликтов внутри новых государств и между ними. Самым экзотичным, безусловно, является туркменско-азербайджанский.
Главный трофей вероятной войны – нефть, а именно – ее месторождения на дне Каспия. Море порождает конфликт и одновременно препятствует его силовому разрешению.
Вопрос дележа возник после распада СССР. До этого Москва владела почти всем морем, лишь участок на юге принадлежал Тегерану. В конце 1991-го прикаспийских государств стало пять, при этом взгляды на принцип дележа моря были разными. Вопрос был уже в том, считать ли Каспий морем, которое необходимо делить по нормам международного права, или озером, когда действуют исключительно договоренности прибрежных государств. Россия, Казахстан и Азербайджан в целом выступали за раздел моря по срединной линии. Иран выдвинул весьма экзотический вариант пяти равных частей. Туркмения склонялась к дележу по серединной линии, но с нюансами. Азербайджан предлагал считать ее от выдвинутого далеко на восток Апшерона. Туркмения настаивала на том, чтобы этот полуостров игнорировать и считать линию от собственно берега. Других трех стран данный нюанс не касался, но для Баку и Ашхабада был принципиальным: именно от его решения зависело, кому принадлежат спорные месторождения. Если считать от собственно берега, они относились к Туркмении, если от полуострова – к Азербайджану. Баку ссылался на то, что в советское время месторождения были отнесены именно к его экономической зоне.

Кроме того, с начала ХХI века при активном участии ЕС ведется разработка проекта Транскаспийского газопровода, который шел бы из Туркмении по дну моря в Азербайджан, а далее через Грузию и Турцию в обход России в Европу. Однако неурегулированность пограничного вопроса мешала приступить к реализации проекта, к тому же против него выступали Россия и Иран.

В конце 90-х Ашхабад и Баку успешно блокировали попытки друг друга приступить к разработке спорных месторождений с участием иностранных компаний (в том числе российских и американских). К началу ХХI века стороны де-факто разорвали дипломатические отношения и всерьез заговорили о возможной войне. К тому же тогдашний президент Туркмении Сапармурат Ниязов обвинил Баку в причастности к покушению на себя в ноябре 2002 года. После смерти Ниязова в конце 2006-го произошли потепление отношений и обмен визитами на высшем уровне. В ходе пребывания туркменского президента Гурбангулы Бердымухамедова в Баку в мае 2008 года стороны обязались не вести разведку и добычу на спорных месторождениях до полного урегулирования статуса Каспия. Но Ашхабад очень быстро нарушил договоренности. В 2012 году азербайджанские пограничники задержали туркменское судно, которое вело разведку на месторождении "Сердар" ("Кяпаз"). Ситуация вновь резко обострилась, но затем началось смягчение. В ноябре 2018 года в ходе визита Ильхама Алиева в Ашхабад стороны подписали ряд соглашений, в том числе в сфере транспорта, но вопрос раздела моря так и не был решен. В августе 2018-го в казахском Актау все пять каспийских государств подписали конвенцию о правовом статусе Каспия. В ней снималось требование на согласие всех прикаспийских стран на прокладку трубопроводов по дну моря, но вопрос о разграничении моря так и остался открытым. Соответственно, нет никаких гарантий от новых обострений, в том числе и от того, что дело дойдет до войны.
В ХХI веке ВС и Азербайджана ("Армия одной войны"), и Туркмении ("В плену нейтралитета") провели значительное по масштабам перевооружение (благодаря большим доходам от экспорта нефти и газа). Понятно, что сравнивать их сухопутные войска бессмысленно: из-за разделяющего страны моря встретиться в бою их армиям не суждено. Если случится война, то морская и воздушная.

ВВС обеих стран оснащены одинаковыми боевыми самолетами – штурмовиками Су-25 и истребителями МиГ-29. И тех, и других у Туркмении примерно в полтора раза больше, чем у Азербайджана. На хранении оба государства имеют штурмовики Су-17 и перехватчики МиГ-25 (их тоже больше у Туркмении), но крайне сомнительно, что хотя бы один из них способен подняться в воздух (да и "основные самолеты", то есть Су-25 и МиГ-29, скорее всего боеспособны отнюдь не на 100%).

И на том, и на другом берегу Каспия есть советские ЗРС большой дальности С-200. Азербайджан имеет также российскую ЗРС С-300ПМ, Туркмения – схожую китайскую HQ-9. Последняя, впрочем, прикрывает Ашхабад. "Двухсотки" обеих сторон и азербайджанская "трехсотка" развернуты на Каспии, имея потенциальную возможность сбивать самолеты противника чуть ли не у чужого берега. Правда, боеспособность устаревшей С-200 в обоих случаях сомнительна.

В целом превосходство в воздухе на стороне Туркмении. Но реальный уровень боевой подготовки летчиков и зенитчиков обеих сторон неизвестен. Надо иметь в виду тот факт, что в настоящее время Баку стремится добиться решающего превосходства над Ереваном и Степанакертом для возвращения Нагорного Карабаха ("Карабах на троих"). Важнейшей составляющей общего превосходства должно стать господство в воздухе. Если Азербайджан растранжирит его над Каспием, победа над объединенными силами Армении и НКР станет невозможной.
В любом случае захватить и контролировать подводные месторождения самолетами невозможно, для этого необходим флот. ВМС Азербайджана имеют в составе целый "фрегат", называющийся "Гусар" (или "Кусар"), который на самом деле является очень старым советским сторожевиком проекта 159, он не имеет ракетного вооружения. ПКР нет и у единственного советского ракетного катера проекта 205У. Он используется как сторожевой при общем числе ему подобных 30 единиц, но почти все они устарели и очень плохо вооружены. Современные корабли – строящиеся по израильскому проекту OPV-62 сторожевые "Туфаны", каждый несет 20 израильских ПКР "Спайк"-NLOS (дальность стрельбы – 25 км), 23-мм пушку и несколько пулеметов.

Туркмения также имеет примерно 30 сторожевых катеров, но они гораздо современнее азербайджанских и лучше вооружены (особенно 10 типа "Аркадаг", построенных по турецкому проекту). Кроме того, в ВМС страны восемь ракетных катеров. Шесть из них – турецкого проекта, несут итальянские ракеты "Марте" Mk2 (Marte Mk2, дальность стрельбы – 25 км). Два ракетных катера проекта 12418 российской постройки имеют каждый по 16 ПКР Х-35 "Уран" (дальность стрельбы – не менее 130 км). Масса БЧ Х-35 – 145 килограммов, "Марте" Mk2 – 70 килограммов. При этом масса израильской ракеты "Спайк"-NLOS составляет всего 13 килограммов, поскольку она создавалась для поражения наземных целей, а не боевых кораблей.
Таким образом, если превосходство Туркмении в воздухе существенно, то на море – абсолютно. Туркменские ВМС способны "вынести" весь азербайджанский флот залпом из-за горизонта, не вступая с ним в прямой контакт, при этом у противника нет никакой возможности отразить удар (ни на одном азербайджанском корабле и катере нет ЗРК). Разумеется, как и в случае с ВВС и ПВО, совершенно неизвестен реальный уровень боевой подготовки моряков обеих сторон.

Дополнительный фактор в пользу Туркмении в том, что спорные месторождения находятся ближе к ее берегу, поэтому самолетам и кораблям требуется меньше топлива, они могут дольше оставаться в районе боевых действий или над ним.
Казавшийся чрезвычайно выгодным контракт между Ашхабадом и Пекином о поставках газа в Китай привел Туркмению к катастрофе. Почти весь ее газ теперь идет в Китай, причем в оплату за газопровод, который построили китайцы. То есть Туркмения осталась без газа и денег. Может быть, из-за этого теперь Ашхабаду будет не до войны на Каспии. Или как раз наоборот – война позволит захватить столь нужные в нынешней ситуации месторождения да еще и отвлечь население от резко ухудшающейся социально-экономической обстановки в стране. С другой стороны, если Туркмения захочет построить газопровод в Европу, то без договоренностей с Азербайджаном никак не обойтись. Без согласия Баку трубу не проложить, даже если победить его в войне.
Баку война не нужна ни с какой точки зрения. Ему проще дождаться, когда Ашхабад окончательно запросит мира. Или хотя бы стать жертвой туркменской агрессии, что позволит отчасти компенсировать политическими дивидендами военное превосходство противника.

Александр Храмчихин,
заместитель директора Института политического и военного анализа
Опубликовано в выпуске № 9 (822) за 10 марта 2020 года