15.03.2020 Геворг Мирзаян

Перспективы российско-талибских переговоров о модус вивенди между Россией и Афганистаном анализирует доцент Финансового Университета Геворг Мирзаян. Заключенная в первых числах марта сделка между США и Талибаном превратила процесс вывода американских войск из Афганистана из неизбежного в практически необратимый. Да, на пути вывода будут различные препятствия, и даже попытки саботажа (как, например, стремление афганских властей сорвать процесс освобождения пленных талибов – в Кабуле понимают, что сделка оставляет их один на один с талибами, которые после ухода американцев отомстят кабульским чиновникам), однако сорвать сделку им будет крайне непросто. А значит уже через 14 месяцев – крайний срок вывода американских войск – Россия получит в Афганистане новую реальность.

Реальность, опасностям и возможностям которой нужно готовиться уже сейчас. И Москва – надо отдать ей должное – готовиться начала, причем не "сейчас", а еще "позавчера". На протяжении нескольких последних лет Кремль поддерживал диалог с Талибаном, и установил с лидерами талибов если уж не доверительные, то, по крайней мере, рабочие отношения. Отношения, которые, судя по некоторым заявлениям спецпредставителя РФ по Афганистану Залмая Кабулова, показывают, что, хоть Кремль официально всегда подчеркивает необходимость внутриафганского согласия и компромисса, именно талибов Москва рассматривает в качестве будущих властей Афганистана. И как только российские власти официально снимут с Талибана статус террористической организации (что, скорее всего, произойдет после соответствующего решения Совбеза ООН), эти отношения выйдут на новый уровень. И позволят Кремлю официально вести переговоры с Талибаном о статусе будущих российско-афганских взаимоотношений и о проблемах в них, которые требуют решения. Собственно, условно этих проблемы можно сгруппировать в три блока: наркотрафик, терроризм, геополитика. И все эти три блока, к сожалению, или к счастью – выходят за пределы российско-афганских отношений. Белая смерть Важнейшим вопросом для Москвы является прекращение, или же (будем все-таки реалистами) сокращение экспорта афганского героина на территорию России. На территории Афганистана выращивается 90% всего опиумного мака в мире, и от 30 до 40% этой продукции идет в Россию – как для внутрироссийского потребления, так и для реэкспорта в Европу. Негативные последствия для российского населения от такого "импорта" понятны – сломанные судьбы героиновых наркоманов и рост числа преступлений, связанных с употреблением наркотиков. Однако надежды на то, что талибы решат эту российскую проблему, невелики. Да, в 2000 году Талибан ввел запрет на культивацию опиумного мака (тем самым убрав мирового рынка почти 2/3 от объемов этого "сырья"). Однако сейчас они вряд ли поступят аналогичным образом – культивация мака является важнейшей частью афганской экономики (стоимость выращенного опиума в 2018 году превысила ВВП страны), а также источником доходов для населения (только на полях работает почти 354 тысячи афганцев). Талибам необходимо восстанавливать страну – а для этого нужны как деньги, так и лояльность местного населения, которое нельзя лишать источника пропитания.

Поэтому решение вопроса ограничение поставок находится не в Кабуле – а в Душанбе, в Ташкенте и в Бишкеке. Именно через Узбекистан и Таджикистан наркоторговцы отправляют опий в Кыргызстан, где на юге страны его перерабатывают в "белую смерть" и высылают в Россию. А значит именно на афгано-узбекской (137 км.) и афгано-таджикской (1430 км.) границе, а также в Киргизии с этой смертью нужно бороться. Собственно, все все понимают, и уже координируются. Так, 12 марта в Самарканде прошла встреча делегаций пограничных ведомств России, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. Стороны обсудили текущие проблемы и выработали рекомендации, которые будут приняты и учтены на апрельском заседании Совета командующих пограничными войсками стран СНГ, которое пройдет в Ереване. Судя по всему, таких встреч пройдет немало – однако помимо них Москве необходимо еще и стимулировать местные власти (особенно кыргызские и таджикские) вычищать свои ряды от лиц, которые зарабатывают на наркоторговле.

Что сделать будет на порядок сложнее, чем организовывать встречи пограничников. Зеленая смерть Вторая проблема – это радикализм. В Москве уверены, что если Талибан снова станет властью в Афганистане, он будет руководствоваться национальными интересами. Элементом которых является поддержание хороших отношений с Россией. А значит талибы не позволят превратить Афганистан в прибежище для различного рода радикальных группировок (в том числе выходцев из России и Центральной Азии, которые сейчас стажируются в рядах боевиков на территории Сирии, а затем захотят перебраться поближе к родным пенатам), которые будут представлять угрозу для мира и стабильности в России и на территории ее союзников. Определенная логика в этом есть. Талибан – по сути пуштунское национальное движение, может стать союзником по борьбе с "зеленым интернационалом". Те же филиалы ИГ (террористической группировки, запрещенной в РФ) на территории Афганистана являются врагами Талибана. Талибы, по словам одного из их лидеров Сираджуддина Хаккани, не позволят террористам снова "украсть страну" и превратить ее "в поле боя". Поэтому после прихода к власти пуштуны действительно зачистят территорию страны от приехавших радикалов. Однако не стоит забывать, что угрозу для соседних стран представляют и сами талибы. В частности, для руководства Таджикистана, которое (отчасти благодаря своим тесным отношениям с таджикскими полевыми командирами в Афганистане) воспринимается Талибаном как враждебное.

Таджикистан входит в ОДКБ, поэтому России придется приложить усилия для того, чтобы обеспечить безопасность этой страны (от которой – по причине безвизового режима между нашими государствами – зависит и безопасность самой России). Причем обеспечить как в военном плане (например, укреплением нашей базы и, возможно, созданием новых пунктов базирования российских войск возле афгано-таджикской границы), так и в дипломатическом – через соответствующие переговоры с талибаном и получением от него гарантий учета российских интересов. Сделать это будет не так просто, поскольку – и это третий блок проблем – в Афганистане будут присутствовать интересы очень многих стран. Вывод американских войск не означает одновременный вывод Афганистана на периферию мировой политики. Ее недра богаты полезными ископаемыми – газом, углем, различными драгоценными металлами.

Кроме того, страна имеет стратегическое положение в центре Центральной Азии, между ключевыми евразийскими государствами. А значит она автоматически становится элементом американо-китайского противостояния (из Афганистана удобно расшатывать китайский Синьцзян), индийско-пакистанского (Индия хочет создать из Афганистана своего рода союзную "осу" на пакистанской шее), саудовско-иранского, ну и, наконец, американо-российского. Если США захотят дестабилизировать российское подбрюшье – Центральную Азию – то Афганистан может быть для этого неплохим плацдармом. Таким образом, новый талибский Афганистан несет для России достаточно угроз. Да, все они решаемы – и будут решены в рамках прагматичных переговоров. Но не только с Афганистаном, но и с нашими соседями и союзниками по СНГ, а также партнерами из более далеких стран. В ближайший год Кремлю придется активно заниматься многосторонней дипломатией – в рамках Ташкентского формата или же в челночном варианте – для того, чтобы новая Большая игра в Афганистане проходила по правилам.