Уж полторы тысячи лет прошло с той поры как гунны навели шороху на гигантских просторах Евразии. В плане "шуршания" они были столь мастеровиты, что стали едва ли ни единственным народом, который умудрялся шуршать аж на промежутке между Атлантикой и Тихим океаном (ну, с небольшими поправками).

Казалось бы, какая пассионарность, какой задор! Вот этот-то задор и выполняет магическую функцию, заставляя людей раз за разом очаровываться гуннами. Однако если посмотреть, то можно заметить, что пассионарность гуннов объясняется главным образом необходимостью. И там, где заканчивалась необходимость, заканчивались и гуннские дарования. Можно сказать, что гунны были пассионариями по нужде и бездарями по призванию.

Лет 800 они спокойно кочевали в азиатских степях, и пасли бы они своих лошадок и дальше, будучи одним из самых бесплодных народов в истории, но во второй половине IV в. н. э. случилось похолодание, и гуннам стало нечего жрать. Пришлось освоить поедание мертвечины.

Тут кто-то самый умный, посмотрев на кусок дохлятины, сказал: "Пацаны! Ну, это ж не выход! Мы стоим на краю пропасти!". Гунны поняли, что простой корректировки меню недостаточно. И пошли искать новые земли.

Искали, не вникая, если ли у земель хозяин. Добравшись до мест, где обитали оседлые народы, гунны произвели милитари-фурор, поскольку неожиданно для себя самих оказались армией невиданного доселе образца – армией конных стрелков.

В общем, местные не знали, как драться с теми, кто метко стреляет и мгновенно дает деру. А гунны с упоением отстреливали тех, кто пытался рыпаться. И тут уже у местных кто-то умный, посмотрев на кучу мертвых собратьев, сказал: "Пацаны! Ну, это ж не выход! Мы стоим на краю пропасти!".

И всяческие финно-угры, славяне, тюрки, германцы иже с ними поняли, что нужно что-то делать. И присоединились к гуннам. Так оно спокойнее. Кстати, сами гунны, скорее всего, тоже были тюрками, хотя это не означало, что они испытывали к другим тюркам хоть сколько-нибудь братские чувства.

Образовавшийся симбиоз оказался неслабым – варварская пехота, уже успевшая нахвататься азов римской военной науки, плюс конные стрелки гуннов. Когда они появились на границах Римской Империи, уже расколовшейся надвое, на них сперва не обратили внимания – мало ли на границах всякого "древнего чурбанья" обретается?

Но потом разноязыкое "чурбанье" нанесло несколько визитов на римские территории, и римлянам стало ясно, что не зря китайцы Китайскую стенку построили, хотя вряд ли они о таковой знали.

Набеги проводились со всей широтой варварской души, и тут какой-то умный римский парень, завернувшись в просторную тогу, возвысил глас свой и сказал: "Римляне! Сограждане!". В общем: "Пацаны! Так нельзя! Мы стоим на краю пропасти!".

Умных пацанов было аж две штуки – один в Западной, другой в Восточной Римской империи. Первый был умнее, поскольку сразу заключил пакт о ненападении, дав гуннам бабла. Второй немного не рассчитал силы, поэтому решил было отбиться, но в итоге Византия все равно стала платить гуннам ежегодную дань. Однажды они отдали почти тонну золотишка. Гунны осознали, что стричь овцу выгоднее, чем пасти коней, и решили, что вот оно счастье!

И вот тут на арену выходит Аттила. Легенда! Гигант! Бич Божий! Вопреки мифу, Бич божий бичом-дикарем не был. Долгое время он провел при дворе императора Западной Римской Империи и, хотя больше всего любил битвы, успел и ума набраться. Вернее, образования. Освоил греческий и латынь, изучил историю и даже в христианство вник. Видимо, тогда же и имперских амбиций набрался.

Став следующим вождем гуннского союза, он решил, что пора сделать византийскую овцу собственной. Тут и колокола судьбы подоспели, ибо часть стен Константинополя была уничтожена землетрясением.

Двинулся было к проломам, но местные жители оказались быстрее тормознутого Аттилы и заделали щели. Протиснуться не удалось. Тогда Аттила решил настоять на своем и хотя бы дань отжать. Но византийский император, бывший к тому же хорошим воином, крикнул ему со стен: "Пацаны! Так не делается: раньше мирные договоры вести нужно было!". И никакой дани не дал. Пришлось уйти.

Тогда Аттила, мудро заметив, что империй две, решил отжать кусок Западной империи, женившись на сестре тамошнего императора, которую отослали от двора подальше, ибо рожать от кого ни попадя вздумала. Ну а за девушку, которая была уже далеко не девушкой, Аттила решил взять приданое.

Все же ума Аттиле явно не хватало, ибо за потрепанную девицу он попросил ни много ни мало, самую богатую провинцию Западного Рима – Галлию. Ну, так же не делается! Естественно, Аттиле было предложено слезть с коня, и совершить пешее путешествие в известном направлении.

Тогда Аттила решил сделать невероятное – он решил подумать, и понял, что так как раньше – не делается, и теперь все будет по-новому. В общем, решил дюже вумный Аттила завоевать Галлию. Сделал это он поистине гениально – уничтожая все на своем пути, что сразу же сделало его "любимцем" местных жителей. То, что ему достанется не самая богатая провинция, а пустырь, он как-то не допетрил.

К сожалению для Аттилы, свои военные таланты он тоже переоценил, и противостоявшее ему римско-варварское войско под началом Аэция Флавия навешало Аттиле люлей. Увы, намек понят не был, и Аттила решил попробовать снова.

Итогом стала "Битва народов" 451 года, в которой римско-франкско-бургундско-вестготское воинство под началом того же Аэция опять показало Аттиле, что его дело – коней пасти, а не в войнушку играть.

Аттила опечалился, подумал, что он лох, и хотел избавить земную поверхность от своего присутствия. Но потом передумал и, отойдя за Рейн, решил в очередной раз жениться. Но и здесь он оказался не слишком удачлив: 17-ая свадьба закончилась даже хуже, чем случившаяся за пару лет до этого Битва народов, ибо после битвы Аттила выжил, а после свадьбы – помер.

Что стало причиной смерти этого светоча мудрости, войны и политики – неизвестно. Но легенды ходят всякие. По некоторым он и жен грамотно выбирать не умел, и они его то ли косами придушили (пока был бухой), то ли прирезали на ложе (пока был бухой). Но есть и более "трезвая" версия: Аттила умер от кровоизлияния в мозг, ибо был бухой.

Рафаэль Санти – Станца Илиодора: Встреча Льва Великого с Аттилой 1514

Аттила – истинный символ гуннского мира, умудрившийся слить все возможности, которые перед ним стояли. Возможно, потому его и похоронили в трех гробах – золотом, серебряном и железном – чтобы обратно не вылез и более гуннов не позорил (они с этим и без него справились).

Возможно, гунны смогли бы оставить хоть какое-то культурное наследие, если бы эти гробы были найдены. Но они бросили их в какую-то неизвестную реку, так что их, сколько ни искали, так и не нашли.

А потом кочевники ушли обратно. И канули в Лету. И остались от них лишь жалкие следы. Настолько жалкие, что теперь ученые гадают, были они тюрками, финно-уграми, или может еще кем-то. А вот сдвинутые гуннами с места европейские варвары создали великие культуры и страны, умело восприняв наследие обеих Римских империй и обогатив оное своими идеями.

Странно, что в свете такого исторического лузерства, кто-то еще хочет записать гуннов в свои предки. Один вот не по уму усердный украинский историк (фантазер), так и вовсе заявил, что Аттила – это украинский князь Гатыло! Так и хочется сказать: "Пацаны! Ну, так же не делается!"