29.03.2020
Об авторе: Александр Вячеславович Воробьев - кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН.

Армейская техника – обычная картина городов, до которых дошел коронавирус.
Ареал пандемии коронавируса, стремительно ворвавшейся в мировую политику и экономику, продолжает расширяться. Вероятно, в ближайшие недели силу пандемии, а также ее тяжелые социальные, экономические, а возможно, и политические последствия ощутят на себе государства Евразийского экономического союза и постсоветского пространства в целом. То, что постсоветская Евразия оказалась во второй или даже третьей волне пандемии, дает властям стран ЕАЭС определенные возможности для маневра: они могут учесть опыт государств и регионов, первыми столкнувшихся с распространением пандемии, и лучше подготовиться к ее негативным последствиям.
Однако способность противостоять пандемии – особенно на длительном временном треке от нескольких месяцев – определяется не только "пожарными" подготовительными мероприятиями в преддверии непосредственного распространения вируса. Эта способность скорее больше связана с общим развитием экономической и социальной сферы государства, эффективностью и оперативностью работы органов власти в центре и на местах, развитием системы здравоохранения. То есть речь идет о способности государств и обществ "держать удар" на средней и длинной дистанциях, о наличии "жирка", который можно безболезненно сжечь. Текущая пандемия является для государств мира своеобразным стресс-тестом на устойчивость, проверкой "домашнего задания" по развитию экономики, эффективности управления и систем здравоохранения.
Ответа на вопрос о том, насколько хорошо государства Евразийского экономического союза готовы к борьбе с пандемией, пока нет, но в ближайшие недели этот ответ появится. Как показало развитие событий, далеко не все государства, даже относимые к развитым странам, оказались в должной мере подготовлены к натиску пандемии. При этом пик пандемии во многих странах Европы, Северной Америки и других регионах мира, в том числе в странах с заведомо слабым уровнем развития здравоохранения, пока еще не пройден.
Пандемия негативно повлияет на социально-экономическое развитие всех государств ЕАЭС. Вероятно, что среди беднейших стран Евразийского экономического союза и их непосредственных соседей по СНГ будут государства, которые сильно пострадают из-за слабости систем здравоохранения и скудости финансовых ресурсов. Речь идет как о необходимости койко-мест в больницах, специального оборудования для лечения тяжелобольных и финансовых средств для этого лечения. Так, по словам главного врача Боткинской больницы Дениса Гусева, лечение одного зараженного вирусом COVID-19 обходится от 60 тыс. руб. при легкой форме до 200 тыс. руб. при тяжелой.
Все страны ЕАЭС вынуждены были серьезно ограничить деловую и производственную активность. Первыми к наиболее жестким ограничительным мерам прибегли власти Казахстана, введя карантин в городах Нур-Султан и Алматы. В России неделя с 30 марта по 5 апреля объявлена президентом РФ Владимиром Путиным нерабочей с сохранением заработной платы. Жесткие карантинные меры вплоть до уголовной ответственности были анонсированы властями Армении.
Вынужденный простой экономик стран – участниц интеграционного объединения, который к тому же может быть продлен, крайне негативно скажется на отчетах компаний и статистических данных по ВВП и может привести к скорому разорению значительного количества компаний малого и среднего бизнеса, не имеющих значительной финансовой подушки и влиятельных друзей во власти. В подобной ситуации конечная финансовая нагрузка за "спасение утопающих" ляжет на плечи государства. Однако не все государства ЕАЭС имеют достаточные ресурсы и желание для подобных мер поддержки. Это в перспективе может быть чревато сильным ростом социального недовольства с далекоидущими последствиями.
Локомотивы ЕАЭС – Россия и Казахстан – в текущей ситуации получают двойной удар по собственным экономикам. Помимо экономических издержек из-за разного рода карантинных ограничений Москва и Нур-Султан страдают из-за состоявшегося в марте обвального падения цен на нефть. Значительный переизбыток производства черного золота на фоне резкого сокращения спроса на него (достаточно упомянуть об уходе на трехнедельный карантин Индии с населением в 1,3 млрд человек), нежелание участников сделки ОПEК+ договариваться между собой опустили стоимость барреля нефти с 50 до 28 долл. Такое развитие событий серьезно спутало карты властям России и Казахстана, рассчитывавшим на более-менее приемлемую нефтяную ренту в столь непростое время.
Возможно, что и нынешняя стоимость нефти на бирже не предел падения и вскоре мы увидим новое дно и еще более низкие курсы национальных валют России и Казахстана. Ожидать значительного восстановления цен на нефть в ближайшее время вряд ли приходится. Даже возможные в ближайшем будущем переговоры и договоренности между Россией, Саудовской Аравией, США не смогут "закинуть" цену на нефть туда, где она была раньше, поскольку потребление нефти в ближайшее время останется на весьма низких уровнях. А это означает, что Москве и Нур-Султану скорее всего придется действовать в условиях приличного бюджетного дефицита.
Такая ситуация в РФ и Казахстане сулит мало хорошего и тем странам ЕАЭС и СНГ, которые слабее зависят от цен на энергоносители. Россия является крупнейшим рынком сбыта для стран ЕАЭС и СНГ, а значит, речь пойдет о существенном сокращении внешнего спроса и падении импорта в РФ для таких стран, как Узбекистан и Азербайджан. Потеряют также и страны, являющиеся поставщиками в РФ трудовых ресурсов, – Киргизия, Таджикистан и в меньшей степени Узбекистан. Сжавшейся и стагнирующей российской экономике потребуется на порядок меньше рабочих рук, а значит, многие мигранты вернутся домой и окажутся там без работы. Это усилит социальную напряженность на родине трудовых мигрантов.
Однозначно можно сказать, что проблемы стран – участниц ЕАЭС, возникшие при пандемии, негативно скажутся на развитии самого Евразийского экономического союза. В значительной мере успех ЕАЭС является производной от успеха стран – участниц интеграционного объединения. На протяжении предыдущих пяти лет развития экономического союза мы наблюдали, как различного рода трудности – падение цен на энергоносители в 2014–2015 годах, западные санкции против РФ в 2014 году – способствовали не сплочению ЕАЭС, а, напротив, разобщению интеграционного объединения. Национальный эгоизм, нарушение договорных обязательств, протекционистские меры становились возможностью поддержать на плаву собственную экономику, собственных "капитанов бизнеса", собственные бюджеты. Делалось это в ущерб другим, а следовательно, и в ущерб союзу.
Нет оснований считать, что текущий "коронавирусный" кризис повлияет на страны – участницы ЕАЭС каким-то иным образом. Сама пандемия, ограничения на передвижение, закрытие работавших со времен окончания Второй мировой войны предприятий являются чем-то новым для живущих ныне поколений, форс-мажором. А форс-мажор, как известно, уничтожает определенность и открывает большие возможности для обнуления любых договоренностей, в том числе договоренностей в рамках ЕАЭС. Как показали последние недели, общества разных стран в критической ситуации с пониманием относятся к закрытию границ и другим форс-мажорным шагам, зачастую поощряя их и даже осуждая собственные власти за нерешительность.
Вероятно, выходить из текущей кризисной ситуации страны – участницы ЕАЭС по большей части будут собственными силами, поскольку коллективный финансовый ресурс ЕАЭС в лице Евразийского банка развития (ЕАБР) весьма ограничен. Россия, являющаяся мотором евразийской интеграции, в результате текущего кризиса будет вынуждена больше сосредоточиться на собственных проблемах, а значит, темпы интеграции так или иначе будут снижены. Ключевой партнер стран ЕАЭС – Китай – прошел через горнило пандемии, и экономика страны встала на рельсы восстановления. Скорее всего Пекин продолжит оказывать поддержку пострадавшим государствам, в том числе и входящим в ЕАЭС государствам Центральной Азии, однако ситуация с экономическим развитием Китая и его финансовыми возможностями пока также не является определенной.
Конечно, нельзя говорить о том, что текущая пандемия и связанные с нею социально-экономические последствия приведут к коллапсу Евразийского экономического союза. Этого не должно произойти. Тем более что инструменты ЕАЭС могут использоваться и в борьбе с пандемией, и для совместного решения тех или иных задач. Так, на днях страны ЕАЭС договорились о координации решений в отношении трансграничных перевозок товаров в условиях распространения коронавируса. Евразийская экономическая комиссия приняла решение ограничить вывоз средств индивидуальной защиты за пределы ЕАЭС.
Однако приходится признать, что наднациональные институты (не только в ЕАЭС, а вообще) реагируют на динамично меняющуюся ситуацию слишком медленно. Поэтому принятие ключевых решений и ответственность за них в большей степени, чем было ранее, сместились на уровень руководства государств и даже регионов, будь то Россия, Казахстан, Италия или Германия. Межгосударственное взаимодействие в текущей ситуации, безусловно, остро необходимо. Однако оно зачастую осуществляется не по линии наднациональных бюрократических структур, а по другим – более быстрым – каналам.
Таким образом, влияние институтов ЕАЭС на экономическую и политическую повестку стран – участниц объединения (и без того не слишком высокое) в краткосрочной и среднесрочной перспективе еще больше снизится. Евразийская интеграция в том виде, в каком она развивалась последние пять–шесть лет, затормозится до лучших времен. Безусловно, эти шаги не будут способствовать укреплению ЕАЭС и упрочению его позиций.
Конечно же, пандемия и связанный с нею кризис не будут вечными. И со временем экстраординарные меры начнут отменять. Однако какие-то из временных мер и правил могут сохраниться. Государства, национальные экономики и общества могут приспособиться и привыкнуть к функционированию в режиме "без союзов", и возврат к предшествующему состоянию может быть далеко не полным. Ничто так не постоянно, как временное.