Автор: Турсун Султанов

Образование Монгольской империи было единственным в своем роде событием в мировой истории. "В первый и последний раз в истории произошло совершенно исключительное явление: под властью одного народа и одной династии образовалась империя, объединившая не только все кочевые народы от Китая до Восточной Европы, но и все культурные государства Дальнего Востока и Передней Азии" (Бартольд В.В., 1968в, с. 435).

Итак, к 60-м гг. XIII в. огромные, поражающие воображение размеры Монгольской империи сложились окончательно. Однако те же 60-е гг. XIII в. были вместе с тем и годами распада Монгольской империи как единого государственного целого. Жизнь универсальной Монгольской империи как целого сменилась самостоятельным политическим бытием четырех отдельных монгольских государств. Небезынтересно отметить, что до нас дошла сокращенная редакция исторического труда – "Та’рих-и арба‘ улус" ("История четырех улусов"), т.е. история четырех государств, образовавшихся после распадения Монгольской империи: "Великого йурта" (Китая и Монголии), государства Джучидов (Золотой Орды), государства Хулагуидов в Персии и Чагатайского государства в Средней Азии. Мусульманская книжная традиция приписывает авторство этого труда знаменитому внуку эмира Тимура Улугбеку (ум. в 1449 г.) (Бартольд В.В., 1963а, с. 141–142; Ахмедов Б.А., 1994; Султанов Т.И., 2005, с. 64–65). Историческая судьба этих четырех монгольских государств сложилась по-разному.

Потомство Тулуя, правившее в Китае (династия Юань), китаизировалось. Потомки Тулуя сохраняли власть в собственно Монголии до XVIII в., а в Китае они правили только до 1368 г., когда на смену им пришла династия Мин (1368–1644).

Последний ильхан Абу Саид умер в 1335 г., и государство Хулагуидов в Иране распалось между 1336 и 1353 гг.

Династия Чагатаидов прекратила свое существование в конце XVII в.

Зато Джучиды, потомки старшего сына Чингиз-хана, сохраняли верховную власть в Дешт-и Кипчаке и смежных регионах очень долго – до середины XIX в.

Говоря о последствиях монгольского завоевания, можно сослаться на мнение В.В. Бартольда (1968а, с. 132–133): "Монгольские завоевания, по всем известиям, были связаны со страшным избиением населения. Европейскими учеными обыкновенно принимается в расчет только избиение кочевниками жителей культурных стран; на самом деле политическое объединение кочевников и в этом случае, как и во всех других, было достигнуто только после долгой и кровавой борьбы, иногда связанной с систематическим истреблением целой народности, так что трудно было бы сказать, было ли истреблено войском Чингиз-хана больше народа в степи или в культурных странах".

Жесткость Чингиз-хана, переходящая в жестокость, из свойств его личности была возведена в разряд средств государственной политики. Чингиз-хан сознательно применял жестокие методы ведения войны, предусматривавшие широкое применение репрессий. В его биликах (высказываниях) есть такая фраза: "Мы отправляемся на охоту и убиваем много изюбрей, мы выступаем в поход и убиваем много врагов" (Рашид ад-Дин, 1952, с. 261).

В мусульманских источниках зафиксировано около трех десятков случаев "всеобщей резни" при взятии городов монголами. Вот отзыв о тех кровавых событиях и их последствиях мусульманского историка ан-Несеви, участника войны с монголами: "Кровопролитие, грабежи и разрушения были таковы, что поселения пали, как скошенная трава, а земледельцы уходили голые. Было извлечено открытое и закрытое, выжато явное и спрятанное, и стало так, что не было слышно ни блеяния, ни рева; лишь кричали совы и отзывалось эхо…" Джувайни, который дает в своей книге "История завоевания мира" полный обзор монгольских походов, пишет так: "Поскольку от дерзостного богатства, славы и величия, большинство городов и множество областей встретили [Чингиз-хана] восстанием и ненавистью и от принятия повиновения отвратили главы свои, – особенно исламские земли от границ Туркестана до пределов Сирии, – то повсюду, где был падишах, либо владетель страны, либо управитель города, что встретили (его) враждебно, всех их уничтожили с семьями, приспешниками, сродниками и чужаками, Так что, где было народу сто тысяч, без преувеличения, и сотни не осталось" (The Tarikh…, 1912, р. 17).

Согласно исследованию профессора И.П. Петрушевского, первым последствием монгольского завоевания было резкое сокращение населения в покоренных монголами странах. Другое последствие – огромный экономический упадок земледельческих областей и городской жизни Средней Азии и Ирана. "Экономика обеих этих стран и позднее, до начала XIX в., никогда не достигала того уровня, на каком она находилась в начале XIII в.". Еще одним последствием монгольского завоевания была инфильтрация в Среднюю Азию больших масс кочевников – не столько самих монголов, сколько пришедших с ними тюркских племен из Восточного Туркестана и Дешт-и Кипчака. Это вызвало сокращение площади земледелия и усиление кочевого скотоводческого сектора экономики за счет земледелия. Уже миссионер В. Рубрук, напоминает И.П. Петрушевский (1977, с. 124–126), проезжавший через Семиречье в 1253 г., говорил об упадке земледельческой культуры, о превращении обработанных земель в пастбища кочевников и об исчезновении ряда городов (см. также: История, 1979, с. 137–146).

Есть исследователи, которые пытались оправдать жестокость Чингиз-хана воззрениями той среды, в которой он жил. Однако, как справедливо заметил В.В. Бартольд (1968г, с. 451–452), основатель русской школы туркестановедения, "…в подобных попытках оправдания не нуждается ни исторический народ, ни исторический деятель. Историку приходится брать ход истории таким, каким он был и каким он не мог бы быть, если бы не было людей, готовых проливать кровь ради достижения своих личных честолюбивых целей. Находящаяся уже в "Сокровенном сказании" легенда о том, что Чингиз-хан родился с комком запекшейся крови в руке, наглядно показывает, что количество крови, пролитой Чингиз-ханом, поражало и его монголов, несмотря на то, что представление о нравственной ответственности перед "Вечным Небом" не только было "смутным", но едва ли вообще существовало. Монгольское язычество еще было на той стадии развития, когда в религиозные воззрения еще не вносятся этические начала. С представлением о пролитой крови не только не связывалось представление о загробной ответственности, но, напротив, существовало представление, что убитые люди будут служить на том свете тому, кто их убил или ради кого они были убиты".

В XIII в. монголы основали самую обширную из когда-либо существовавших империй и оказали большое влияние на многие сферы жизни покоренных им народов и стран. При этом такие ошеломляюще исключительные результаты были достигнуты народом немногочисленным. На рубеже XII–XIII вв., по всем известиям, на территории собственно Монголии обитало около 1 млн кочевого населения (см.: Крадин, Скрынникова, 2006, с. 425–426).

Касаясь вопроса образования Монгольской империи, В.В. Бартольд неоднократно отмечал, что:

– в отличие от вторжения германцев в римские области или, например, сельджукского нашествия на Переднюю Азию, сопровождавшихся переселением целого народа в другие страны, монгольское завоевание не было переселением народов;

– подавляющее большинство монгольского народа и после образования империи осталось в Монголии, куда вернулся сам Чингиз-хан и где его преемники построили себе столицу на Орхоне;

– этнографическая граница Монгольского государства осталась такой же, какой была до завоевания Чингиз-хана;

– последствием монгольских походов не могло не быть некоторое передвижение кочевых народов с востока на запад, вообще усиление в Средней Азии кочевого элемента;

– вне пределов собственно Монголии, где большинство населения, по всем признакам, говорило на монгольском языке еще до Чингиз-хана, монголы довольно быстро подчинились лингвистическому и этнографическому влиянию более культурных народов;

– из потомков монголов, завоевавших в XIII в. Переднюю Азию и в конце того же столетия принявших ислам, в настоящее время (в 1910 г. – Т.С.) говорит по-монгольски только небольшое племя в Афганистане – хезарейцы, а в Восточной Азии, именно в Кукунорской области, сохранился тоже небольшой народ толмукгун – от 300 до 400 семейств, – исповедующий ислам и говорящий по-монгольски;

– калмакское, или ойратское, движение произошло гораздо позже и не имело к Монгольской империи никакого отношения (Бартольд В.В., 1963а, с. 258; 1963б, с. 150; 1963в, 704–705; 1968а, с. 133; 1968б, с. 211). В 1960 г. И.П. Петрушевским (1960, с. 42–43) были пересмотрены взгляды академика В.В. Бартольда на масштабы передвижений монголов в XIII в. Однако сделанные им некоторые дополнения и уточнения, по мнению пишущего эти строки, никак не поколебали изложенные выше в семи пунктах основные выводы В.В. Бартольда о передвижении монголов.

Несомненно, монгольское завоевание XIII в. оказало значительное влияние на судьбы покоренных монголами народов и стран. Оно изменило политическую карту Центральной Евразии, этническую карту расселения азиатских кочевых племен, повлияло на образование новых кочевых народностей, которые говорили по-тюркски. Оно в какой-то мере изменило ценностные ориентации и черты быта, например, тюрков: если прежде в одежде тюрков Евразии запaх был справа налево, то с монгольской эпохи (и по сей день) –слева направо; если прежде двери юрт тюрков были ориентированы на Восток, то с эпохи Чингиз-хана культ Юга сделался официальным для всей степи, подчинившейся монголам, "и в настоящее время едва ли не во всех местностях Средней Азии, входивших некогда в состав Монгольской империи, юрты кочевников, как монголов, так и тюрков, обращены к югу" (Бартольд В.В., 1966а, с. 392–393).

Победа кочевников и образование универсальной империи оказало сильное влияние на "национальные" кочевые предания. В Персии в 1300–1307 гг. для монгольского правителя Газан-хана была составлена всеобщая история, в которой кочевым преданиям отводится исключительно большое место. Перед Рашид ад-Дином, автором этого уникального во многих отношениях сочинения, стояли особые задачи. Образование Монгольской империи и четырех ее улусов было уже свершившимся фактом, которое не нуждалось в идеологическом обосновании. Задача Рашид ад-Дина заключалась главным образом в том, чтобы дать возможно более полное описание уже минувших событий, дать оценку уже свершившимся историческим фактам и включить их во всемирную историю. И он объявляет в предисловии к своему труду, что монгольская эпоха – новая эра в мировой истории, и ее надобно подобающим образом зафиксировать письменно. Начинает он книгу свою с описания истории тюрко-монгольских племен, кстати, представляющую собой богатую сокровищницу материала о религии и верованиях, нравах, обычаях и быте центральноазиатских кочевников, а затем прослеживает хронологию создания Монгольской империи и ее распада на четыре улуса-государства. В этом труде впервые в значительном объеме использована официальная история ханского рода Чингизидов – "алтан дэптэр", хранившаяся в сокровищнице ильхана; кроме того, Рашид ад-Дин черпал сведения о монголах из уст лучшего знатока монгольских преданий и истории Пулад-чэнсяна и из уст монгольского правителя Ирана Газан-хана (1295–1304), уступавшего в знании истории центральноазиатских кочевников только одному Пуладу.

Таким образом, концептуальная основа прежних мусульманских исторических трудов была впервые видоизменена в труде Рашид ад-Дина, который вынужден был воссоздать совершенно иную, не похожую на прежнюю, историческую реальность, связанную с нарушением религиозно-идеологической целостности привычной ойкумены мусульманского историографа. Однако труд Рашид ад-Дина, не утратив ни своей многовековой популярности, ни своего значения в качестве источника неоценимой информации, не стал концептуальным или методологическим образцом для позднесредневековых историков в силу двух главных исторических событий: универсальная империя Чингиз-хана слишком скоро стала историческим прошлым, а ислам столь же быстро утвердился в качестве официальной религии в созданных Чингизидами государственных образованиях.

Напомню, что во время Чингиз-хана (ум. в 1227 г.) в Монголии был принят и широко распространен уйгурский алфавит. Во времена завоевательных походов вместе с монголами уйгурская письменность пришла на запад – в страну кипчаков, где до того она не была известна, в Мавераннахр и Иран. Сохранилось довольно значительное число документов (грамоты, письма и пр.) уйгурского письма на монгольском и тюркском языках, составленных в Золотой Орде, Чагатайском улусе и в государстве Хулагуидов (см.: Григорьев А.П., 1978, с. 8–2). Известна также версия "Мухаббат-наме", тюркоязычной поэмы золотоордынского поэта середины XIV в. Хорезми, записанная уйгурским письмом и ныне хранящаяся в Британском музее.

К писцам и чиновникам, писавшим документы уйгурским шрифтом, в Туркестане и Иране прилагался особый термин – бахши. Как полагает В.В. Бартольд (1963г, с. 99–100), "по-видимому, эти писцы при чагатайских ханах стояли ближе к престолу, чем представители мусульманской культуры, и ведение хроники исторических событий всецело находилось в их руках". В частности, "уйгурскими бахшиями по-уйгурски и уйгурским письмом" была составлена не дошедшая до нашего времени стихотворная хроника походов эмира Тимура под названием "Тарих-и хани", которой в качестве источника воспользовался Йазди, автор "Зафар-наме" (XV в.) и сочинитель "Зубдат ал-асар" Абдаллах б. Мухаммад, среднеазиатский автор первой трети XVI в. Исторические сочинения уйгурских писцов или не дошли до нас, или не введены еще в научный оборот. Зато сохранились рукописи ряда произведений на тюрки (поэтические сочинения, тексты религиозного содержания, а также образцы канцелярских документов и писем среднеазиатских владетелей к иностранным государям), написанных уйгурским алфавитом (Султанов Т.И., 2005, с. 76–77). К подобного рода документам можно отнести и так называемый Камень Тимура с надписью, высеченной по распоряжению знаменитого среднеазиатского завоевателя Амира Тимура во время его карательного похода против золотоордынского хана Токтамыша (1391 г.) (см.: Григорьев А.П., Телицын Н.Н., Фролова О.Б., 2004).

Статья из журнала "Мировоззрение населения Южной Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе" / под ред. П.К. Дашковского. – Барнаул : Изд-во Алтайского государственного университета, 2016.

Стилистика и грамматика авторов сохранена.