21.05.2020
Автор: Омар НЕССАР

В результате нескольких месяцев спора вокруг прошедших в 2019 году выборов и соответствующих переговоров политические соперники Мохаммад Ашраф Гани и Абдулла Абдулла смогли заключить сделку о разделении власти. Пока идет обсуждение о том, поставит ли она точку в вооруженном конфликте, есть смысл поговорить о ее бенефициарах.

Несмотря на очевидные параллели между нынешней сделкой и соглашением 2014 года о формировании Правительства национального единства (ПНЕ), между ними немало отличий. Прогнозируемый политический кризис, возникший после голосования 2019 года, достиг невиданных в прошлом масштабов. Впервые за историю Афганистана в стране прошли два параллельных церемонии инаугурации, начались работы по созданию параллельных структур власти в провинциях.
Так или иначе, соглашение, подписанное Гани и Абдуллой 17 мая 2020 года, для многих стало неожиданностью. Одна из причин заключается в категорическом отказе обеих сторон от совместной работы друг с другом и от работы какой бы то ни было коалиционной администрации.

Гани возлагал ответственность за неудачи ПНЕ на Абдуллу и называл его помехой на пути реализации своей программы. В одном из своих интервью перед голосованием сентября 2019 года, на вопрос журналиста о том, согласится ли президент на коалиционное правительство, он ответил "нет". Когда журналист повторил вопрос, Гани в категорической форме сказал: если спросите шесть раз, получите тот же ответ.
Противостояние технократа Гани Абдулле, который собрал вокруг себя в основном представителей моджахедских движений, одобряли сторонники нынешнего президента, которые выступают против мождахедов. Демонтаж влияния сильных региональных лидеров вроде Нура и применение силы (пусть и не всегда эффективно) против непуштунских вооруженных активистов вроде Кайсари, Али-Пура, Хорасани и других сформировали для определенной части общества портрет политика "сильной руки", сторонника сильной центральной власти. Вместе с тем, это привело к усилению этнического раскола в обществе.

Согласие Гани на политический компромисс, в рамках которого половина власти будет принадлежать его политическим противникам, ставит под вопрос декларируемые ранее президентом задачи и воспринимается как уступка. Исходя из этого, вряд ли сделку можно назвать полной победой Гани.
Абдулла также неоднократно называл неприемлемым для себя возможность создания коалиционного правительства с участием Гани, хотя этому верили немногие. В ходе переговоров, предшествовавших заключению сделки, он отказался от двух главных требований, выдвинутых ранее в качестве условий для политического соглашения: 1) аннулирование результатов выборов; 2) учреждение должности премьер-министра в новом кабинете. Поэтому, как и в лагере Гани, среди сторонников Абдуллы немало недовольных. Тем не менее, последнему удалось не потерять довыборную позицию.
Пожалуй, единственный, кто оказался в полном выигрыше, это генерал Абдул Рашид Дустум. Политическая сделка между Гани и Абдуллой предусматривает в том числе присвоение должности маршала армии Дустуму. Именно из-за этого соглашение было подписано с двухнедельным опозданием. Команда Гани сначала пыталась уговорить оппонентов отказаться от этого, а когда не получилось – им захотелось вывести этот вопрос за рамки соглашения. Однако узбекский генерал, являвшийся главной опорой Абдуллы во время сопротивления, оказался настойчивым. В окружении Дустума уже подтвердили, что Абдулла явился на церемонию подписания только после того, когда убедился, что указ о присвоении звания его соратнику подписан. Учитывая чувствительность вопроса, в президентском дворце до сих пор стараются не привлекать внимание к данному вопросу.

Вхождение Абдуллы во власть делает положение ряда союзников Гани весьма шатким. Это касается, в том числе нынешнего вице-президента Амруллу Салеха, в прошлом – ярого критика президента. Впрочем, он до сегодняшнего дня не смог заручиться доверием главы государства. В апреле Гани своим указом ограничил полномочия Салеха. В сферу его деятельности президент включил распределение земельных участков для внутренних переселенцев, взаимодействие со структурами ООН и местными неправительственными организациями. Отчасти такое решение вызвало недоумение в кабульских политических кругах, потому что полномочия вице-президента определяется исключительно Конституцией, предусматривающей, в том числе замещение президента вице-президентом в особых случаях. Недовольным оказался и бывший губернатор Балха Атта Мохаммад Нур, который поддерживал Гани в последние месяцы.

Самой крупной фигурой из тех, кто оказался недоволен сделкой в лагере Абдуллы, пожалуй, это бывший глава МИД ИРА Саллахуддин Раббани. Он отказался от министерской должности перед выборами, чтобы вплотную включиться в предвыборную кампанию.
Впрочем, количество недовольных со временем может только вырасти. Абдулле сложно будет найти приемлемые места во власти всем своим союзникам и сторонникам. К примеру, судьба Мохаммада Мохаккика, Карима Халили, Анвар уль-Хака Ахади и ряда других лидеров в тексте соглашения не определена.
Прогнозируемый рост недовольства – не единственный фактор, влияющий на судьбу соглашения, подписанного 17 мая. Расстановка сил, положение Гани и Абдуллы зависят и от выполнения пунктов сделки. Судьба же соглашения выглядит туманно особенно на фоне того, что в период 2014-2019 годах ни одно положение соглашения о формировании ПНЕ не было выполнено.

Судьба нынешней сделки в не меньшей степени зависит и от мирного процесса и позиции "Талибана" (запрещен в РФ). Судя по тексту соглашения, полномочия и независимость нового органа по примирению, который возглавил Абдулла, будет шире, чем у Высшего совета мира. Это обстоятельство выводит мирный процесс из-под полного контроля президентского дворца Арг. Вместе с тем, широкие полномочия и независимость Совета по национальному примирению превращает мирный процесс в эффективный инструмент в руках оппозиции.