Прокурор взялся за мемуары

Бывший прокурор Чувашии Сергей Русаков готовит к изданию книгу своих воспоминаний. "Правде ПФО" он передал для публикации одну из глав, в которой рассказывает о своей службе в Таджикистане, где работал прокурором Курган-Тюбинской области, зампрокурора республики. Это было драматическое время, предшествующее окончательному распаду СССР.

Заместитель Прокурора Таджикской ССР - начальник следственного управления Сергей Русаков. Душанбе, 1990 г.

В связи с каким-то кадровым вопросом, 10 февраля 1990г. был в прокуратуре республики в Душанбе. В перерыв поехали обедать в столовую резиденции ЦК компартии Таджикистана. Она была в виде нескольких зданий, для проживания гостей и специального коттеджа, только для генсека ЦК КПСС, на случай его приезда. Вокруг зданий – парк, окруженный забором, охрана состояла из нескольким милиционеров. За соседним столиком обедал киноактер Микеле Плачидо – знаменитый комиссар Каттани из популярного итальянского сериала "Спрут". Мафия тогда была только "у них". Он был одет в спортивную майку с капюшоном. В Душанбе снимали фильм "Афганский излом", он играл советского майора Бандуру. После обеда я уехал. На другой день в городе начались беспорядки, был застрелен снайпером оператор киногруппы. Киношников на бронетранспортере вывезли в аэропорт ,эвакуировали в Ташкент. Фильм досняли в Крыму. С 12 февраля 1990г. в Душанбе ввели режим чрезвычайного положения и комендантский час. Движение по городу в вечернее время ограничили, улицы патрулировали милиция и войска. Расследованием, так называемых "февральских событий", занимались несколько следственно-оперативных групп, из работников прокуратуры, МВД и КГБ. Если очень кратко, то предлогом к ним, но не причиной ,стали слухи о предоставлении, якобы 49 семьям армян (беженцев из Баку, где прошли погромы), квартир в Душанбе вне очереди. На самом деле их разместили, частично, у родственников или в других местах. Квартир им не выделяли. Оппозиционное движение "Растохез", мусульманские активисты ваххабисткого толка использовали эти слухи для обострения межнациональных отношений , оказания давления на власть, отставки первого секретаря ЦК компартии Кахара Махкамова и других руководителей. Здесь же были замешаны интересы региональных кланов. На фоне общего ослабления власти в Москве, была предпринята попытка, заменить в Таджикистане одних вождей и поставить других. А власть-это всегда деньги, ресурсы. Несколько раз толпа протестующих собиралась на площади перед ЦК, в один из дней, штурмовала и захватила часть первого этажа. Снайперы застрелили несколько человек из толпы на площади. Махкамов и мулла выходили к собравшимся , вели диалог. Созданная комиссия не нашла армян в каких-либо квартирах и санаториях. В Душанбе прилетели "альфовцы"и около 100 десантников из дивизии, которую Горбачев из ВДВ передал в подчинение КГБ. Их задачей была охрана зданий ЦК и КГБ. Было получено согласие Минобороны, использовать для поддержания порядка военнослужащих 201-ой дивизии, бронетехнику .В Душанбе вернули из Карабаха полк внутренних войск. Расследование не установило какого-то специального, заранее продуманного, заговора, да его и не было. Главная причина: слабая власть в центре и Душанбе. Это и породило соблазн попытаться прибрать ее к рукам. А также низкий уровень жизни, утрата идеологических ориентиров и принципов, в том числе, пусть и пролетарского ,но интернационализма , влияние ваххабизма. Ответственность за безвластие в стране и Таджикистане, наступившие последствия , лежит на тех, кто правил в то время и, не смог, или не захотел , удержать" вожжи ." Все пошло вразнос...

"Февральские события" в Душанбе, стали изломом в истории Таджикистана, ускорили падение советской власти, привели к безвластию ,которое в 1992 году вылилось в пятилетнюю гражданскую войну. В Курган-Тюбинской области чекисты получили информацию о подготовке подобных событий через месяц после беспорядков в Душанбе. На совещании, посвященном мерам по нейтрализации, командир 191-го мотострелкового полка, выведенного из Афганистана в 1989г.в Курган-Тюбе, предложил для демонстрации силы и устрашения пустить по городу танк Т-62. Так и сделали, танк проехал по улицам, грозно "порычал "дизелем...

Но в субботу, у обкома, "бунтовщиками" был навязан митинг. Я с утра пошел на работу. Там были только сотрудники-мужчины. Оружия в прокуратуре в те мирные годы, не было вообще. Только у меня был пистолет Макарова "ПМ", который выдал начальник УВД полковник Нойкин. Мы с ним поочередно, то на его автомашине, то с моим водителем в вечернее время ездили по районам, проверяли готовность милиции, изучали обстановку. Кому-то доверить было уже нельзя, надо было самим... С собой, кроме пистолетов, брали автомат Калашникова. Он, в газетке, лежал на заднем сидении. Было жутковато, в темное время, ехать по пустынным безлюдным дорогам, у меня было предчувствие большой беды... В прокуратуре на входе установили дополнительные решетчатые двери. На окнах решетки не ставили. Перпендикулярно, сверху и до первого этажа, их перекрывали по три железобетонных узких пилона, и пролезть внутрь через них человек не мог. В кабинет мне звонили из милиции, сообщали об обстановке и передвижении толпы по городу. По мере приближения к обкому, к толпе присоединялось больше и больше людей. Обком подготовился: там помнили штурм 1986г. На крыше – снайперы, несколько милиционеров с автоматами были перед зданием и внутри него. Перед зданием установили микрофоны, для желающих выступить. Этот опыт "организации" митинга, но без снайперов и автоматов, я передал руководителю администрации президента Чувашии, когда коллектив тракторного завода – несколько тысяч рабочих, возмущенных невыплатой зарплаты, – маршем шли на резиденцию президента республики в Чебоксарах

В Чувашии обошлось без инцидентов, а в Таджикистане страсти кипели. Мне сообщили, что толпа, несколько тысяч, подходит к обкому. Я взял на всякий случай ПМ, наверное, не столько, чтобы в кого-то стрелять, а для мнимого самоуспокоения, велел запереться изнутри работникам и пошел к обкому, который находился недалеко от прокуратуры области.

У обкома, встал напротив толпы и спиной к входу, в ряд, вместе с зав.отделом обкома партии-нашим куратором, чекистами, начальником УВД Нойкиным и еще несколькими работниками обкома партии. Секретари обкома были внутри здания. Кто-то из обкомовских, "рулил" процессом выступлений, для выпускания "пара". Кто хотел высказать претензии власти, пообвинять ее, и справедливо тоже – всем дали слово. Ясно, что, если бы участники "толпы" пошли на штурм, как это было у здания ЦК компартии ,то первыми полегли мы и милиционеры снаружи у входа. Чекисты знали, что в толпе были люди с огнестрельным оружием. Его нелегально завезли из Афганистана в республику при выводе войск. Но победили восточная мудрость или/и восточная хитрость. "Восток-дело тонкое". Удалось, как-то, завершить миром на этот раз...Но через два года в Курган-Тюбе уже шли бои с применением автоматов, пулеметов, гранатометов, артиллерии, бронетехники. Тысячами убивали неугодных, или не "таких" по месту рождения . Это было похоже на настоящий геноцид. Очевидец мне рассказывал, что видел в городе "горы трупов", разрушили почти половину зданий и жилых домов, в том числе и "обкомовские". В России мало знают о гражданской войне в Таджикистане.

Летом 1990 года, зам.прокурора Таджикистана Захаров, уехал с семьей в Пензу, заместителем прокурора области. С вызовом в Москву, меня на вакантный пост назначил генпрокурор Сухарев А.Я.,(он живет в Москве ,ему уже 95 лет). Полностью, я стал называться в 41 год -заместитель прокурора Таджикской ССР– начальник следственного управления. Предварительно, пригласили на бюро ЦК компартии Таджикистана, где несколько вопросов по расследованию беспорядков ,мне задал Махкамов-первый секретарь и член политбюро ЦК КПСС. (Горбачев ввел туда всех первых секретарей ЦК компартий союзных республик; ранее там были член политбюро– от Украины, кандидат в члены политбюро – от Белоруссии). Я регулярно информировал Махкамова о результатах расследования беспорядков. Махкамов-ленинабадец, мудрый политик в нормальной обстановке. Но, в состоянии хаоса и гражданской войны, нужен был другой, на котором не лежала ответственность за прошлые ошибки и просчеты власти. Жизнь выдвинула директора совхоза. Как и в Белоруссии...

На время косметического ремонта квартиры, я жил в резиденции ЦК, в одноместном номере. Иногда, вечерами гулял по большому парку, где росли почти все виды деревьев, в том числе, фруктовых. Мне показали внутри коттедж для генсека ЦК КПСС. Особой роскоши я не заметил, запомнил большую двуспальную кровать с одной спинкой в изголовье, улучшенную, но точно не антикварную мебель. Да и само, небольшое по площади здание, было одноэтажным. Скромно, даже очень скромно по нынешним меркам. Кроме руководства и организации следствия, выезжал с проверками в регионы. Так, с бригадой проверяющих, был неделю в Ленинабаде. После проверки, с прокурором области нанесли визит в прокуратуру Узбекской ССР. Так я попал еще раз в Ташкент, спустя 23 года. Нас провезли по центру города, показали его с верхних этажей телебашни. Новые, богато отделанные здания госучреждений, широкие зеленые улицы. Глинобитные домики и руины после землетрясения 1966 г. снесли бульдозером, и построили ( строители были со всего СССР) с нуля центр столицы. Наблюдая и общаясь с узбекскими прокурорами, я видел, что здесь идут те же процессы в политической жизни, и "Союз нерушимый" – еще таковым является по форме, а по содержанию -"самостийность" лезла из всего, что было в поле зрения. Крах СССР был не за горами...

Понимая реальную опасность этих процессов, не мог бездействовать и предпринимал, с моей сегодняшней точки зрения, наивные "бумажные" шаги. Отправил письмо в два адреса: вице-президенту СССР Янаеву и генпрокурору Сухареву А.Я. Предлагал создать для противодействия сепаратизму "федеральные прокуратуры" из прокуратур транспортных и особо режимных объектов. Они должны заменить, "приватизированные" уже республиками, местные прокуратуры. Но внутриполитические процессы распада власти зашли так далеко, что даже "вооруженный отряд партии"– чекисты – демонстрировали полную свою беспомощность. Что уж говорить про прокуроров, пусть и федеральных, оружием которых являлись кодексы и авторучка. Смешно и горько. Тем не менее, председатель Комитета при Президенте СССР по координации правоохранительных органов Юрий Владимирович Голик, доктор юридических наук, в ответном письме пообещал ,что мои предложения будут обязательно учтены при разработке новых законов и других нормативных актов. Но, набежавшей волной, смыло и Голика, и его патрона...

"Разбор полетов" в верхах республики привел к тому, что заподозренные в нелояльности Махкамову в период попытки "цветной революции" функционеры ЦК и Совмина, покинули свои посты. Одним из них, был завотделом ЦК Хувайдуллаев Н., который избрался депутатом Верховного Совета и стал в нем председателем комитета по законности. В числе депутатов нового созыва – транспортный прокурор Кенжаев Сафарали, талантливый (писал книги) и незаурядный человек, но с обостренным чувством ущемленности со стороны, якобы, "русских шовинистов", присланных в республику и в прокуратуру, в частности. Свою задачу Кенжаев видел в выдавливании пришлых из республики. Кенжаев возглавил комиссию Верховного Совета по проверке "законности при расследовании дел о приписках хлопка". Ко мне, с письмом Кенжаева пришел работник аппарата Верховного Совета, которому я отказал в выдаче уголовных дел и письменно дал ответ, что депутаты по уголовно-процессуальному кодексу не являются органами надзора за следствием. Этим навлек, лично на себя, бурю возмущений депутатов. Как это? Они теперь– в ы с ш а я власть, ЦК уже стушевался, а кто-то им указывает. Михайлину прислали письмо, с выражением неудовольствия. С Кенжаевым у меня были неплохие личные отношения, пока он возглавлял транспортную прокуратур . Он знал своего куратора в Прокуратуре СССР Баронина, который в Душанбе встречался со мной на совещании транспортных прокуроров. Я тогда даже ночевал дома у Кенжаева одну ночь. Жил Кенжаев очень скромно и не был коррумпирован, но проявил себя жестким националистом. Как политик и сильный, волевой лидер, он возглавил Верховный Совет, но в 1994г. был убит, как и несколько видных деятелей времен гражданской войны.

Расследуя массовые беспорядки, мы выясняли роль некоторых представителей верхнего эшелона власти в момент, когда власть сильно закачалась. Среди них был и Хувайдуллаев, который не был "заговорщиком", но проявил видимые внешне политические колебания. Хувайдуллаева несколько раз допросили, он числился свидетелем.

Хувайдуллаев был высокого роста, подтянутый, родом из Ленинабадской области, интеллигентный, умный, хорошо разбирающийся в местной политике ,оратор. Его кандидатура обсуждалась в обществе на должность президента республики.

Верховный Совет перехватил власть еще до ГКЧП . ЦК прекратил управлять, его выпихнули на обочину политической жизни. Верховный Совет стал оказывать давление на прокуратуру. Готовился отчет Михайлина на сессии Верховного Совета по "хлопковым делам", расследованию беспорядков и другим вопросам. Ясно, что целью была отставка Михайлина . Михайлин из Москвы, где находился в командировке, позвонил мне. Я рассказал о быстро меняющейся обстановке и посоветовал, если есть возможность, перевестись прокурором области в Россию или в центральный аппарат, не приезжать на сессию. После решения сессии, его уход будет победой Кенжаева и Хувайдуллаева, а так– как бы сам порешал. Михайлин в декабре 1990 г. перевелся прокурором Брянской области.

Новый Генеральный прокурор СССР, который, по моему мнению, опрометчиво, перед самым развалом СССР, перешел с должности Прокурора РСФСР-Трубин Николай Семенович, назначил прокурором Таджикистана Почомуллаева Тухту – первого зама у Михайлина. Почомуллаев представил меня на первого заместителя, и Трубин подписал приказ . С Почомуллаевым, в этом качестве, проработали месяца три.

Верховный Совет Таджикистана ,которому временно спутала карты самоотставка Михайлина, "опомнился" и на сессии в конце марта принял постановление о назначении Хувайдуллаева прокурором республики. С этим постановлением Хувайдуллаев улетел в Москву, где Трубин не отменяя приказов о назначении меня и Почомуллаева, издал еще один приказ: о еще одном прокуроре Таджикской ССР. Президиум Верховного Совета Таджикской ССР подправил Трубина, и своим постановлением вернул нам с Тухтой прежние должности, но мне уже без "начальника следственного управления". Новый прокурор республики Хувайдуллаев поменял структуру, ввел самостоятельную должность: "начальник следственного управления" и назначил на нее Джураева Солиджона– заместителя начальника следуправления .Джураев возглавлял группу по расследованию беспорядков,он же допрашивал Хувайдуллаева, а, по информации чекистов, и"сливал" все Хувайдуллаеву в Верховный Совет. Так ли это было про "слив" на самом деле, не знаю. Но повысил его и подчинил, лично себе, Хувайдуллаев – факт неоспоримый.

С Хувайдуллаевым у нас сложились хорошие рабочие отношения. Он был человеком высокой аппаратной культуры, редко повышал голос, не был чванливым бонзой, что на Востоке– не редкость. Я ушел от следствия, занимался другими видами надзора, ходил на заседания Совмина ,готовил республиканский закон о прокуратуре, в проект которого ,предложил Хувайдуллаеву внести новое название его должности"– генеральный прокурор". Ему эта идея понравилась.

Михайлин – очень порядочный человек, из которого энергия била ключом, через край. Внутри был маленький "ядерный реактор". Стерильно честный и чистый, в плане коррупционной темы. Его уважали. Перебравшись в Брянск, он многих "беженцев"-прокуроров принял на работу, помог с жильем. В "ильюшенковский" период ему предложили возбудить дело по сфальсифицированным материалам, на местных депутатов , но он отказался. Его из Брянска "сослали" Байкало-Амурским транспортным прокурором, в райцентр Тында Амурской области, потом перевели Забайкальским транспортным...

В день инаугурации Президента РСФСР 10 июля 1991г., был в Прокуратуре СССР и в холле увидел генерального прокурора, вместе с ним сел в лифт и изложил просьбу о переводе в Россию , так как работать в Душанбе уже нельзя. Николай Семенович Трубин был в очень хорошем, даже веселом настроении, чего нельзя сказать было обо мне. Он сообщил, что ему некогда, он едет на инаугурацию Ельцина . Я проводил его до кабинета. Мне стало окончательно понятно,что здесь уже никто никаких вопросов не решает и решить не может, а только имитирует. Вся власть утекла в РСФСР, к Ельцину.

Пришлось идти на поклон к генеральному прокурору РСФСР Степанкову Валентину Георгиевичу. Сел у его приемной, он приехал откуда-то, я попросил меня принять. Он демократично, сразу принял, выслушал мою просьбу: перебраться в Россию прокурором области в центре или ближе к Украине, где живут мать и сестра.С собой привез и оставил у кадровиков личное дело. Зашел к Славгородскому, его Степанков взял замом Генерального к себе, но Михаил Дмитриевич мне уже ничем помочь не мог , или не хотел.