История Шымкентского фосфорного завода: От расцвета – до распада
Этот промышленный колосс претендовал – ни много ни мало – на мировое лидерство среди себе подобных! В середине прошлого века этот завод разросся до неимоверных размеров, раскинув вокруг себя щупальца ведомственной инфраструктуры – детские сады, собственную больницу и такой же грандиозный Дворец культуры

Елена ЛЕТЯГИНА, otyrar.kz, 28 июля 20

Прошу меня извинить, но – кто о чем, а я опять про заводы Шымкента… Вернее, еще об одном из тех, кто составлял когда-то индустриальную славу и мощь нашего города. И не только города, но и страны.
Этот промышленный колосс претендовал – ни много ни мало – на мировое лидерство среди себе подобных! В середине прошлого века этот завод разросся до неимоверных размеров, раскинув вокруг себя щупальца ведомственной инфраструктуры – детские сады, собственную больницу и такой же грандиозный Дворец культуры. Речь, конечно, пойдет о приснопамятном Фосфорном заводе, участь которого в чем-то сродни своему свинцовому собрату. Он также умер бесславной смертью, распался, разворовался, оставив по себе, в общем-то, экологически недобрую память. Но, тем не менее – не помянуть о нем нельзя…

НАЧАЛО "ФАКЕЛЬНОГО ШЕСТВИЯ"
"Разве думали наши отцы и деды, что там, где стояли их юрты, в отрогах хребтов Каратау таятся уникальные залежи "камня плодородия", что придет время, когда люди поднимут это богатство и поставят его на службу народу".
Динмухамед Кунаев. Член Политбюро ЦК КПСС. Первый секретарь ЦК Компартии Казахстана.
Под "камнем плодородия" партийный лидер тогдашней КазССР образно подразумевал фосфор, точнее, фосфорные руды, которые на нашу беду залегали не так далеко от Чимкента. Веское слово главы республики, обладающее направляющей силой, и стало руководством к действию. Раз это богатство надо ставить на службу людям – значит необходимо построить соответствующий завод по переработке фосфорных руд. И его строительство в Чимкенте стало неизбежным…
Разработчиков фосфорного проекта в то время не очень-то волновали экологические последствия грандиозного замысла. Никого не смущала тесная близость завода к жилым кварталам города. Была, правда, первоначальная мысль – строить завод неподалеку от Ленгера, в 50 километрах от Чимкента. Но сразу же столкнулись с коммуникационными проблемами: далековато было тянуть сюда железнодорожную ветку, укатывать дороги, выстраивать прочую логистику… Так и оказался химический гигант под носом и без того загазованного города, а реальные носы горожан вскоре остро почувствовали этот фосфорный "дым Отечества" – особенно с дуновением отнюдь не романтической "розы ветров". В общем, Чимкент не миновала чаша сия…
Великая стройка началась в начале 60-х годов прошлого века. В ней были задействованы немалые человеческие силы из профильных предприятий – треста "Чимкентпромстрой", строительных управлений "Химстрой", "Казмеханомонтаж", "Казстальконструкция" и других помельче. Возведение фосфорного гиганта было объявлено "Всесоюзной ударной стройкой" и шло форсированными темпами. К 1966-му году строительно-монтажные работы достигли апогея – страна неуклонно приближалась к 23 съезду КПСС, а значит, первый фосфор – кровь из носу! – надо было непременно выдать к этому сроку…
И вот, несмотря на "отдельные недоработки", 26-го марта 1966 года первый фосфор был получен! – едва успели. Ликование по этому поводу было страшное! На открытие индустриального монстра прибыли важные правительственные лица… Тогда мало кто понимал, что новоявленный завод, с тех пор озарявший город "вечногорящими" факелами, будет представлять собой мину замедленного действия. Причем, мину ядовитую, которая незнаемо, когда рванет, но отравлять своих рабочих и жителей города будет непременно и постоянно…
Отношение обывателей к Фосфорному заводу ярко выражено в таком образце самодеятельного, так сказать, народного творчества:
"Чимкентский фосфорный завод. Однажды он уже рванет,
И там конец произойдет, и все живое там умрет.
Так сам Легасов говорил, а он там был, и он там пил,
И посмотрел, и обалдел, и был белее, чем как мел,
И еле ноги он унес, и весть по всей стране разнес,
Что он вот-вот уже рванет – Чимкентский фосфорный завод".
Честно скажу, не в обиду безымянному автору, я заменила в этом незатейливом стихе пару нецензурных слов более литературными… А что касается упомянутого академика Валерия Алексеевича Легасова, то здесь, конечно, надо дать поясняющую справку. Он был не только выдающимся советским химиком-неоргаником, но и большим специалистом в области техногенных катастроф. Участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, был членом комиссии по расследованию ее причин… То есть, наш завод реально представлял собой угрозу какого-либо катаклизма – ведь строился наспех, а спешка, говорят, хороша при ловле…
Забегая вперед, скажу, что большой техногенной беды наш завод, слава Богу, не принес. Разве что аварийную ситуацию, случившуюся в ноябре 1979 года, когда там сгорела фосфорная печь №11 мощностью в 72 мегаватта.

ОТ РАСЦВЕТА – ДО РАСПАДА
Через десять лет после запуска, в 1976 году началось строительство второй очереди завода. Все это время ЧПО "Фосфор" – так он тогда назывался – радостно рапортовал о своих достижениях. А таковые, несомненно, были. Предприятие дало "труд рабочим": только на основном производстве было задействовано 10 тысяч трудящегося народа. А если считать всех работников заводских структур и подразделений, то и 20 тысяч набиралось с лихвой… К тому же, завод был чрезвычайно рентабельным – прибыль предприятия достигала до 200 миллионов долларов в год. Причем, продукция завода – желтый фосфор – весьма котировалась на внешнем рынке. Одним словом, была на редкость конкурентоспособной, благодаря малому проценту вредных примесей. Опять же, наряду со стратегическим желтым фосфором завод удовлетворял и бытовые нужды рядовых граждан. В 1978 году на его базе было налажено производство синтетических моющих средств, проще говоря, стирального порошка. Помнит ли кто сейчас легендарный "Лотос"? Так вот, он оттуда – наряду с "Салтанат", "Славянкой" и "Эрой-А". Хозяйки были довольны…
Вполне естественно, что в погоне за прибылью завод перелопачивал уйму фосфорной руды. Но делал это крайне небрежно. Причем, до такой степени, что в переработанном сырье, так называемом шламе, оставалось до 70 процентов чистого фосфора. То есть, даже отходы производства представляли собой немалую ценность. В советское время – я это еще помню! – в народе ходил такой анекдот. Мол, приехавшие на завод японцы до того впечатлились поистине "золотыми" фосфорными отбросами, что сразу же вознамерились скупить их немедленно и оптом. Но, наши заартачились: дескать, "такая корова нужна самому"…
А тем временем, пока завод работал ударными темпами, число ядовитых шламовых могильников продолжало расти и множиться. Чтобы понимать, насколько велика была их опасность для человека, приведу такую справку. "Желтый фосфор – очень ядовитое огнеопасное вещество. В воде не растворяется, на воздухе легко окисляется и самовоспламеняется… Горит с выделением густого белого дыма, который наносит экологии и здоровью человека огромный вред, выделяя токсичные соединения первой категории. Чтобы понять, насколько это опасно, достаточно сказать, что при непосредственном контакте желтого фосфора даже с растениями – последние получают сильнейшие ожоги". Так что, опасения народа – а ну как рванет! – имели под собой фактически реальную почву. А уж если рванет, то всем мало не покажется – и людям, и растениям, и всякому "божьему дыханию"…

АГОНИЯ УМИРАЮЩЕГО ГИГАНТА
А затем начался развал, распад и раздрай… Сначала рухнула страна Советов, затем экономика ринулась в свободное рыночное плавание. Промышленный флагман этого не пережил, и 1995 год стал для фосфорного завода "началом конца". Правда, агонизировал еще долго, трансформируясь в проходящие и недолговечные предприятия – "Донекс Интерпрайз", "Казмаркетинг", ОАО "Онтустик", ЗАО "РФС", ЗАО "Фоскон"… Новые хозяева, "чуя смертный час", особых усилий к возрождению гиганта не прилагали – надо было срочно что-нибудь ухватить, и уносить ноги. Завод стали растаскивать по частям. "Тащили все, что можно, – вспоминал бывший рабочий печного цеха Максим Трофимов, – листы нержавеющей стали, черный прокат, цемент, остатки соды и триполифосфата, и даже доски с гвоздями. Кирпичами тоже не гнушались, разбирая бывшие производственные цеха"… В общем, за пару-тройку лет завод обобрали так же, как муравьи-термиты дочиста обгладывают до костей неподвижное издыхающее животное…
Еще долго на территории усопшего завода воровато орудовали группы неизвестных граждан, которые кустарным способом извлекали фосфор из бесхозных шламовых могильников. А сам заводской остов стал представлять собой жуткое сюрреалистическое зрелище – заржавевшие стальные каркасы, оборванные провода, нагромождение твердых отходов и подернутые пленкой мутные озерца, на дне которых был погребен ядовитый фосфорный шлам…
Не секрет, что безвременную кончину Фосфорного завода многие горожане восприняли с явным облегчением. И дышать стало легче, и на сердце спокойнее… Ну а как быть с людьми, отдавшими заводу часть жизни, энергии и затраченных сил? Что же, так и пропал бездарно их скорбный труд? Статистика стыдливо умалчивает, сколько жертв коварного производства было принесено на алтарь "фосфорного тельца". Сколько инвалидов труда безвозвратно потеряло здоровье от летучих ядовитых испарений. Они делали свою работу честно – как было нужно и должно – и за это им наше сочувствие, признательность и благодарность…