Игорь Караулов
поэт, публицист

Во французском городе Севре находится Международное бюро мер и весов. Там хранятся эталоны времени, массы, длины. А эталон демократии хранится в другом месте – в Вашингтоне, округ Колумбия. С этим эталоном правительство США сверяет положение дел в различных уголках мира. В случае, если в той или иной стране обнаружено несоответствие эталону, к ней могут быть применены различные меры – дипломатические, экономические или военные.

Важнейшая часть эталона демократии – однажды заведенный и не требующий подзавода часовой механизм выборов, ритмичное срабатывание которого служит сигналом для всего мира: в США с демократией все в порядке, часики тикают, так что не стоит расслабляться.

Если однажды было установлено, что президентские выборы должны проводиться каждый високосный год, в первый вторник ноября, следующий за первым понедельником ноября, то никакой другой день для них не подходит – ни второй четверг декабря, ни третья пятница марта. Стоит часикам дать сбой, и репутация США как главного борца за ценности демократии будет скомпрометирована.

И в самом деле, ни мировые войны, ни опустошительные ураганы, ни экономические кризисы ни разу не нарушали этого ритма. Это и предмет гордости американской политической системы, и доказательство ее стабильности. Отсюда понятно, каким скандалом обернулось робкое предложение Дональда Трампа выборы в этом году все-таки отложить. Даже несмотря на то, что он вскоре это предложение отчасти дезавуировал. И даже несмотря на то, что по конституции он, разумеется, не имеет никаких полномочий на этот шаг.

Часики еще тикают, но кукушка уже чихает. Оппоненты считают Трампа волюнтаристом и к его аргументам не прислушиваются принципиально, а между тем его доводы не вполне произвольны. Мы помним ситуацию на выборах 2000 года. Тогда политическая система США втянулась в бесконечную вакханалию пересчетов, и в результате лишь через 35 дней после дня выборов страна узнала, кто же все-таки будет ею править: Альберт Гор или Джордж Буш – младший. В ситуации коронавирусной пандемии, когда очное голосование становится опасным для здоровья и власти штатов срочно расширяют практику голосования по почте, Трамп боится, что для окончательного определения результатов потребуются месяцы, а возможно, и годы. Может случиться и так, говорит он, что страна не узнает победителя никогда.

Судя по накалу политической борьбы в этом сезоне, можно ожидать, что результаты будут оспариваться всюду, где только можно. Фактически затягивание подсчета голосов было бы равносильно отсрочке дня голосования, а неопределенность итогов может привести к тому, что следующий президент будет определен не столько голосами граждан, сколько силой давления сторон на избирательный процесс – ровно по технологии бархатных революций. Любому непредвзятому наблюдателю ясно, что это сильно скажется на легитимности выборов. И это тем более ясно Трампу как человеку, не чужому для шоу-бизнеса.

Выборы первого лица государства – это не только способ определения воли граждан, но и зрелищный гражданский ритуал. Ритуал требует четкости. Это как встреча Нового года: все, кто находится в комнате, должны сдвинуть бокалы с последним ударом курантов. Иначе ежегодный ритуал смены дат будет испорчен. Когда граждане огромной страны в один день приходят на избирательные участки, а потом вся нация напряженно ждет результатов, эксперты в телестудиях спорят и соревнуются в предсказаниях, кто-то кричит: "Америка, ты одурела!" – это хорошее шоу. А когда люди в разное время высылают бюллетени в конвертиках, а потом их голоса долго-долго считают – это плохое шоу, и внутренний Станиславский выносит вердикт "Не верю!".

Ритуал выборов в президентской республике пришел на смену знаменитой формуле абсолютной монархии: "Король умер, да здравствует король!" Важно, чтобы между двумя частями этого предложения не было большого временного зазора. Если прежний король умер, а в честь кого кричать "да здравствует", непонятно, то возникает опасный вакуум власти.

Но процедурная неопределенность и эрозия ритуала – не единственное, чем могут озадачить предстоящие американские выборы. Пожалуй, можно говорить и о мутации смысла выборов под воздействием меняющихся обстоятельств – и это может коснуться не только США.

В советское время электоральный процесс в западных демократиях описывался расхожим штампом: "выборы без выбора". Мол, спорят между собой две партии, а разницы-то между ними и нет. Допустим, одни представляют крупную буржуазию, другие – среднюю буржуазию, а суть одна. В девяностые, когда наша новорожденная политическая элита больше всего стремилась не допустить красного реванша и остановки "курса реформ", эта идея была вывернута наизнанку: выборы совершенно свободные возможны лишь тогда, когда общество определилось с базовым курсом, а вопрос о пути развития страны должен решаться не на выборах, а каким-то другом способом. "Коней на переправе не меняют" – настойчиво повторяли власть имущие на фоне беспрерывного экономического спада.

Этот период нашей истории сейчас впору изучать и людям Трампа, и людям Байдена. Когда общее направление развития признается избирателями по умолчанию, выбор между нюансами может и не принести пользы, но вреда от него не будет. Когда выбор предлагается столь нетривиальный, что средний избиратель не в состоянии оценить его последствия, выборы превращаются в рулетку – и хорошо, если не русскую. Может быть, именно перед таким выбором сейчас стоят США, ведь за креативным фейерверком BLM трудно разглядеть, каким образом в результате победы этих идей трансформируется американская цивилизационная матрица.

Но выборы становятся полной нелепостью, если не только избиратели, но и сами политические вожди слабо представляют себе желаемый образ будущего и последствия тех или иных действий. Слепые ведут слепых – вот как это называется. Мировой коронакризис дает нам пример ситуации, в которой ни одна политическая сила не знает, что делать. Буквально "нет такой партии". Демократы и их рупор СNN непрестанно ругают Трампа за неадекватную реакцию на этот кризис, но нечего предложить и им самим. Верхи не могут, низы не хотят, но вместе с тем надо же что-то делать. Выпадение из зоны комфорта пробуждает инстинкты, которые ранее подавлялись наработанной политической культурой.

Это инстинкты ограничения гражданских прав, тотальной слежки, узурпации власти. Так совпало, что Трамп предложил перенести выборы в тот же день, когда его госсекретарь Помпео привычно отчитывал Китай – на этот раз за планы отложить под предлогом пандемии выборы в Гонконге. Теперь, если и другие страны будут ссылаться на пандемию, желая подправить или вовсе остановить избирательный механизм, американцы уже не смогут возражать им с прежней уверенностью.

В этом году у многих возникает ощущение, что коронакризис – лишь первый этап целой полосы глобальной турбулентности. В такие эпохи рутинные политические механизмы становятся беспомощными и на сцену выходит суверен по Карлу Шмитту – недаром этот автор упоминается в нынешнем сезоне чаще всех прочих политических философов. Но перспектива такой перемены в США имеет для нас особое значение. Если демократические ценности в этой стране девальвируются, то какие ценности будет отстаивать существующая американская экономическая и военная машина? Допустим, она перестанет принуждать мир к демократии, и во многих странах вздохнут спокойно. Остается выяснить, к чему именно она будет нас принуждать.