Китаю все сложнее сдерживать свои возможности

Тимофей Бордачев
Программный директор клуба "Валдай"

Китай сейчас наиболее близкий друг и союзник России в международной политике. Отношения между двумя державами основаны на общем подходе к мировому устройству – сильной роли институтов и демократичности принятия решений, соблюдении принципа нерушимости суверенитета отдельных государств.

Это – общие ценности, которые делают возможным сотрудничество и не позволяют возникнуть конфликту, о вероятности чего писали и пишут многие наблюдатели в США и других странах Запада. Наоборот, взаимопонимание между Москвой и Пекином за последние пять лет стало центральным фактором стабильности на евразийском пространстве. Уверенность, которую испытывают Китай и Россия в отношении намерений друг друга, – это достаточно редкое явление для системы отношений, где отсутствует субординация.

Но, как и всякая могущественная держава, Китай испытывает трудности в том, чтобы сдерживать свои возможности. Такое поведение укладывается в норму представлений о внешней политике великих держав вне зависимости от их общественного устройства или его философского фундамента.

Отличия могут быть в средствах, которые великие державы используют для достижения той или иной формы доминирования. В современном мире мы можем обнаружить воинственную политику США, которые делают ставку на способность силой подчинить себе другие страны, миролюбивую политику Германии, Китай в этом отношении не исключение. После достижения им критической точки развития собственной экономики накопленные возможности начали транслироваться во внешнеполитическую активность, которая уже не отвечает принципу Дэн Сяопина "копить силы, держаться в тени".

Россия – это держава, способная обеспечить себе безопасность и развитие без опоры на внешние источники – военных союзников или эксплуатацию колоний. Поэтому она, в принципе, в наименьшей степени нуждается в международном порядке по сравнению со средними государствами в Европе или торговыми державами, как США или Китай. Это традиционно было проблемой для российской внешней политики в Европе. Военное и демографическое могущество России не давало ей возможности достаточно серьезно относиться к тонкостям европейского баланса сил и в результате часто вело к тому, что ее действительные интересы игнорировались.

Но сейчас ситуация меняется. Россия определяет свою внешнюю политику и корректирует собственное поведение на основе оценки уже не европейского, а глобального баланса. В этом балансе присутствуют постоянные величины: непреодолимое военное преимущество пяти стран – постоянных членов Совета Безопасности ООН над остальными. Но в большинстве прочих вопросов глобальное соотношение сил является наиболее гибким с момента возникновения в середине XVII века Вестфальского порядка. Решение проблем безопасности, не являющихся критическими для выживания, может достигаться через международное сотрудничество и осмысленное создание регионов, отношения между странами которых ближе и доверительнее, чем их отношения с третьими странами.

Поэтому, несмотря на все ее собственные возможности, для России важно, чтобы последствия роста китайской мощи не были разрушительными для мира в Евразии. Сейчас этот мир может обеспечить России спокойствие периметра ее безопасности и возможность концентрировать силы на внутреннем развитии, о чем неоднократно говорил и глава российского государства.

Для России важно, чтобы китайское внешнеполитическое поведение оставалось сдержанным и относительно предсказуемым на фоне вызовов и угроз, с которыми сталкивается Пекин.

Недавние заявления главы МИД США Майка Помпео многими наблюдателями расцениваются как официальное начало системной борьбы против Китая, на которую будут обращены все политические, идеологические, экономические и, возможно, военные ресурсы американского государства. Это заявление было ожидаемым и является продуктом не только американо-китайских отношений, но и динамики глобального баланса сил. Основная причина конфликта – не только недостаточность мировых ресурсов для того, чтобы США сохранили присущий им уровень извлечения выгоды из всей международной системы, а Китай получил необходимые ему ресурсы для развития.

За пределами примитивной политической экономики находятся законы мировой политики, которые связаны с природой отношений между коллективами. Несмотря на возникшую не столь давно ошибочную интерпретацию, главная проблема международной политики, обозначенная в труде Фукидида, – это не стремление одной державы сместить другую. Такое видение является оригинальным американским пониманием, основанным скорее на собственном жизненном опыте, чем на осмыслении классических произведений.

Концептуальное воплощение такого осмысления – работа политолога Джона Миршаймера, главная идея которой такова: "Великие державы, на мой взгляд, постоянно ищут возможность возвыситься над соперниками. Их конечная цель – гегемония. С этой точки зрения державы, кроме тех немногих, которые обладают превосходством, не могут стремиться сохранять статус-кво. Напротив, система населена великими державами, питающими ревизионистские намерения".

Но и эта идея вольно или невольно уводит нас от методологии к практической политике. Речь идет о другой, гораздо более тревожной закономерности – усиление держав как таковое не может не вызывать встречного усиления остальных и конфликта. Вне зависимости от того, какие цели ставит перед собой каждая страна. Рост могущества Афин усиливал страх Спарты – основа пессимистической по своему духу науки о международных отношениях.

Мы видим, что в рамках данной аксиомы у Китая остается не слишком много вариантов, и ему придется тем или иным образом отвечать на брошенный вызов. Поэтому для безопасности в Евразии принципиально то, насколько диверсифицированным будет применение китайской экономической и политической мощи.

Несколько лет назад Китай уже продемонстрировал способность принимать во внимание категории сотрудничества. После того, как в 2013 году Председатель Си Цзиньпин провозгласил политику "Пояса и пути" (на основе "Экономического пояса Шелкового пути" и "Морского Шелкового пути XXI века"), многие в Евразии отнеслись к ней с настороженностью, а за ее пределами не скрывали радости по поводу китайско-российского соперничества, казавшегося им естественным. Однако в 2015 году китайское руководство проявило свойственную ему мудрость. В течение трех лет был подготовлен и подписан договор между Китаем и Евразийским экономическим союзом – важнейшим проектом новой российской внешней политики. Китай показал, что он готов учитывать интересы партнеров, что также оказалось новым опытом для России, которая в Европе сталкивалась с действиями в обход своих интересов и ценностей.

Конфликт между Индией и Китаем в этом году также вызвал тревогу в России и радость на Западе. Для Москвы противостояние двух крупнейших по численности населения держав Евразии не могло не быть важным внешнеполитическим вызовом. Оно ставило под вопрос перспективы Шанхайской организации сотрудничества, которую в Москве считают центральной платформой сотрудничества в регионе. К тому же этот конфликт мог потребовать от России способности выстраивать баланс сил и интересов равных и могущественных игроков, которые от нее не зависят. Вместе с тем пока поведение Пекина и Дели является сдержанным. Это позволяет ожидать, что и в будущем обе державы хотя и не станут друзьями, но будут действовать так, чтобы обеспечивать свои интересы, а не интересы США и их союзников.

Для того, чтобы быть успешной, китайская внешняя политика в условиях долгосрочного конфликта с США должна быть основана на понимании того, что исторический период, когда возможным было полное или относительное доминирование одной державы, закончился вместе с завершением либерального мирового порядка. Даже если бы такие намерения были, отсутствие сочетания этической системы, претендующей на универсальность, и стоящей за ней военной силы делает их реализацию невозможной. Заявляя о том, что Китай стремится "сместить США с позиций мирового гегемона", американская идеологическая машина имеет своей целью противопоставить Пекин остальному миру.

Сотрудничество, опора на институты и справедливое решение даже в отношении интересов средних и слабых игроков помогут Китаю максимально сократить собственную уязвимость перед лицом противника, с которым его сталкивает сейчас История.