Текст: Николай Стороженко

Украинская полиция вот уже пятые сутки ищет человека, который взял в заложники полковника МВД, а потом благополучно сбежал. Интересно даже не то, как долго этот человек скрывается от правоохранительных органов. Его случай, судя по всему, типичен. Сама Украина сделала все, чтобы подобные ветераны АТО сходили с ума, кончали жизнь самоубийством или совершали подобные преступления.

– И как, по-вашему, я должен поступить с этим психом?

– Отпустить.

– Что?

– Временно. Устройте ему лазейку и дайте уйти... Через пару недель мы возьмем его в Сиэтле или где-нибудь еще.

Украинцам теперь нет нужды пересматривать "Рэмбо: Первая кровь", достаточно включить новости.

23 июля в Полтаве участник т. н. АТО (боевых действий в Донбассе на стороне украинской армии) Роман Скрипник пытался угнать автомобиль, но был взят прямо на месте преступления. Ничего хорошего это ему не сулило, ведь на нем уже висела условная судимость. Поэтому Скрипник выхватил гранату и взял в заложники одного из полицейских (позднее выпустил его в обмен на начальника УГРО Полтавской области).

Как и любой террорист, Скрипник выдвинул требования. Глава Полтавской областной государственной администрации Олег Синегубов в тот момент охарактеризовал их так: "Требования, конечно, ничего не имеют общего с действительностью. Он хочет просто избежать уголовной ответственности, это невозможно. Сейчас продолжаются переговоры, чтобы заставить его сдаться".

Заставить не удалось. Атошник-террорист потребовал автомобиль и вместе с заложником выдвинулся из Полтавы в направлении Киева. Где-то по дороге он оставил заложника и автомобиль и подался в леса. 24 июля к его поискам привлекли авиацию и кинологов (все по сценарию!), а 25-го – уже и квадрокоптеры. И ищут до сих пор.

"Скрипнику не дали убежать – ему дали попробовать исчезнуть, но на то была причина: у злоумышленника была граната, которую он угрожал применить, что повредило бы и ему, и окружающим. Поэтому лучше теперь в лесах провести операцию по его поиску, чем позволить взорвать ему гранату", – объяснили этот цирк в Национальной полиции Украины.

Теперь там уверены, что долго беглецу не оставаться на свободе. "Вся информация об этом человеке, все родственники найдены, правоохранительные органы оцепили там все, все контролируется тепловизорами, никуда он не денется. Но сейчас лето, зелень вокруг, в лесах... Спрятаться в лесу просто, но вопрос времени..." – такими словами полиция Украины объясняет успешность побега преступника.

Но самое интересное даже не в этом (помимо того, что это второй такой случай на Украине за несколько дней). Самое интересное – это то, откуда берутся такие успешные. Умеющие, в частности, так легко водить полицию за нос. Все дело в том, что Украина создала их сама.

"Сами себя обстреляли"

Еще в феврале 2018 года главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос обвинил руководство минобороны страны в замыливании статистики по количеству самоубийств среди участников АТО: "За два месяца текущего года по два суицида в неделю (16 погибших от суицида) – эти скупые данные Единого реестра досудебных расследований бесстрастны как никто. Большинство самоубийц – совсем юные ребята 1995–1998 годов рождения". Всего же, по его словам, с начала боевых действий в Донбассе самоубийство совершили по меньшей мере 518 из 313 тыс. участников АТО. В апреле того же года, когда он снова обратился к этой проблеме, цифры изменились: 554 человека и 326 тыс. участников. Темпы явно растут.

Наконец, спустя год (конец апреля 2019 года) Матиос рассказал о более чем 800 самоубийствах среди участников АТО за пять лет войны. Т. е. к настоящему моменту таких случаев должно быть не менее 1100.

Это вполне сопоставимо с боевыми потерями ВСУ (около 4100 человек на апрель 2020 года). Поэтому неудивительно, что минобороны и власть Украины в целом в принципе не спешат публично акцентировать внимание на этой проблеме.

Участниками боевых действий никто не занимается

Может быть, все дело в реабилитации, в том, что вернувшимися с войны никто не занимается? Это объяснение первое, которое приходит на ум. И наверняка дело действительно в этом.

"На сегодня психологическая реабилитация участников АТО на Украине вообще не проводится, так как еще не утвержден порядок проведения психологической реабилитации, он только сейчас министерством социальной политики направлен на согласование", – говорила в конце 2017 года руководитель офиса уполномоченного президента по вопросам реабилитации участников АТО Наталья Зарецкая. А ведь на тот момент война длилась уже почти четыре года. К тому же на Украине всего порядка 300 квалифицированных специалистов по данной проблеме – посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР). Даже работая 24 часа в сутки, они банально не вывезут такой объем работы.

Но тот факт, что лавинообразный рост самоубийств пошел уже после 2017 года, говорит нам, что даже если порядок реабилитации был утвержден, толку от него немного.

Впрочем, если уж совсем цинично, то рост самоубийств – не самая большая проблема, связынная с участниками боевых действий в Донбассе. Ведь теперь на Украине как заведено? Буянит участник АТО в пьяном угаре – значит, в какой-то момент в дело обязательно пойдет либо вывезенный из зоны боевых действий ствол, либо граната. А то и все вместе. Такие случаи даже сенсациями быть перестали, потому что в какой-то момент их фиксировали по несколько в неделю.

На "гражданке" жизни нет

Если же без цинизма, то беда украинских военных и боевиков добробатов с ПТСР совсем не в том, что психологическая помощь недостаточна, неэффективна или не оказывается вообще. Во-первых, за исключением наиболее упоротых, в глубине души каждый из них понимает, что участвует в неправом деле. Понимает, что едет "защищать" и "освобождать" людей, которые глубоко их за это ненавидят. Потому что каждый день это видят и чувствуют.

Непросто рисковать своей жизнью. А уж рисковать и знать, что тебя ненавидят – непросто вдвойне. В обычной армейской жизни это глушится государственным патриотическим пафосом и оправданиями вроде "Это только ватники ненавидят, остальные-то за нас". Но когда человек выпадает из этой матрицы (едет на ротацию или увольняется из армии), появляется время подумать.

Пафос, к слову, тоже не последняя причина свести счеты с жизнью или как-то иначе "начудить". Универсальный механизм для снятия стресса – переключение. Ветераны Великой Отечественной 75 лет назад вернулись в разрушенные немцами города и села. И взялись их восстанавливать. Эксцессы наверняка случались и с ними. Но далеко не в таких масштабах, как сегодня на Украине.

Сегодня у вернувшегося из АТО выбор не так уж и велик. Зарплаты мизерны, прокормить на них семью нереально. Ехать работать в Польшу? "Та я ж воював!" Многие идут в рэкет или военизированную частную охрану. Спрос на ее услуги растет как раз пропорционально увеличению числа рэкетиров, т. е. частично проблемы занятости участники АТО решают самостоятельно. Но, проще говоря, участникам боевых действий попросту некуда приложить руки и голову, чтобы получить за это адекватное вознаграждение, строить дом, растить детей. И все это на фоне ежедневной пропаганды их "героизма".

Сейчас, на фоне эпидемии коронавируса и падения экономики, с доходами стало совсем уж тяжко. Наверняка "полтавский Рэмбо" решился на угон с условным сроком за плечами как раз из-за крайнего безденежья. Значит, ждем продолжения франшизы в других областях Украины.