ВЛАДИМИР КУДРЯВЦЕВ | 20.10.2020

Кризис государственности, которую называют постсоветской

После развала СССР на его обломках всегда было неспокойно: то гражданская война в Таджикистане, то вооруженный конфликт в Приднестровье, то оранжевая революция на Украине, то грузино-абхазская и грузино-осетинские войны. Пока все это происходило в разное время вроде бы в разных точках, ситуация не казалась критичной.

Сейчас, однако, кризисные события в Донбассе, в Белоруссии, на Кавказе (армяно-азербайджанская война), в Киргизии синхронизировались. Решение проблемы Донбасса, который совершенно определенно не хочет быть частью "пост-пост-советской" Украины с ее неонацизмом, зашло в тупик; в Киеве уже заговорили о британской военной базе на украинской территории. Вновь разгорелся военный конфликт из-за Нагорного Карабаха. В Киргизии, где отстранили от власти президента, "все только начинается", как с удовлетворением отмечают в Анкаре. Неясны перспективы урегулирования политического кризиса в Белоруссии, оппозиционные настроения там становятся более радикальными.

Особое внимание обращает на себя тот факт, что "горят" страны, входящие в Евразийский экономический союз (ЕАЭС), ведущая роль в создании которого принадлежала России. Нельзя, разумеется, сбрасывать со счетов возрастающее внешнее давление на РФ, но точно так же нельзя все сводить к агрессивному напору извне – это было бы большой ошибкой.

Кризис никогда не начинается на пустом месте. У него всегда есть те или иные внутренние причины, они-то и эксплуатируются внешними силами. У нестабильности и на Украине, и в Белоруссии, и в Киргизии, и на Кавказе, и в Молдавии, и где-то еще имеется общий знаменатель – кризис постсоветской государственности.

Азбукой эффективного государственного управления является создание такого общественно-экономического строя, который основан на балансе интересов "верхов" и "низов", эффективной хозяйственной политике, характеризуется достаточной (для поддержания общественного спокойствия) социальной нагрузкой государства, а также продуманной деятельностью властей в сферах культуры и исторической памяти народа. Там, где не достает хотя бы одной из этих составляющих, рано или поздно появляются "революционные" проблемы, а в некоторых случаях возникает "гремучая кризисная смесь".

Возможно, ограниченностью всех переворотов, которыми так богата постсоветская история, было то, что они являлись верхушечными – ни один из них не повлек за собой социальную революцию в точном смысле слова.

Хрестоматийный пример – Украина, все проблемы которой осложнились после государственного переворота 2014 года, а теперь еще и метаниями президента-комика (за него, напомним, проголосовали свыше 70% украинских избирателей), хронически не уверенного в своих действиях. Киргизия, как жила, так и живет в координатах противостояния севера и юга, усугубляемого унылым экспериментом с "парламентской демократией" по-киргизски и бедностью населения. В Белоруссии, помимо сильного польского влияния, динамика развития кризиса во многом задана проблемой, которую сформулировал сам Александр Лукашенко: "Наверное, я все-таки пересидел". Запад этим умело пользуется.

Кто-то скажет: а как тогда, например, с Таджикистаном? Это страна с огромным количеством проблем (высокая зависимость от трудовых мигрантов; авторитарное правление с прицелом на семейственность власти; угроза радикального ислама, наркобизнес и т. д.), но недавние президентские выборы прошли там спокойно, никто "революционные костры" на площадях не зажигал.

Может быть, дело в том, что Таджикистан, переживший в 1990-х гражданскую войну, до сих пор от нее не оправился? И все равно в свете последних событий на периферии постсоветской Российской Федерации эта среднеазиатская республика все больше видится бомбой замедленного действия…

А в другой постсоветской республике, Молдове, уже практически сложились условия для "идеального шторма" на фоне предстоящих президентских выборов: бедность, большая партийно-политическая раздробленность с коррупцией и элементами олигархического правления, противостояние "пророссийского" президента и ориентированного на Запад парламентского большинства, традиционно глубокое вмешательство Румынии во внутренние дела Республики Молдова. Настораживает внезапный рост в 2020 году гражданской активности молдавских ветеранов войны 90-х годов, и нельзя исключать, что военный сценарий "объединения молдавской нации" может из запасного превратиться в ведущий. Ввиду перспективы такого "объединения" грозит отколоться от Молдовы Гагаузия…

Ни в одной из названных постсоветских республик нет быстрого решения проблем, которые накладывались одна на другую в течение трех десятилетий. Рецепт успеха на пути к действительно глубоким преобразованиям – честное признание всех недостатков существующего положения дел (с этим тоже большие проблемы), а затем долгая, кропотливая работа, но не по созданию "нового баланса" закостеневших олигархических группировок, а по привлечению к участию в управлении тех, кто от такой деятельности был искусственно отрезан.

Другого пути нет. На другом пути постсоветский политический вакуум (Бжезинский, скончавшийся в 2017 г., называл его "черной дырой", а ведь он еще не видел происходящего сегодня) окончательно заполнят силы, внешние по отношению к Исторической России. И тогда уже гореть начнет не ближнее зарубежье Российской Федерации, перестающее быть "ближним", а внутреннее приграничье РФ.