круглый стол с участием Михаила Делягина, Дмитрия Митяева и Леонида Ивашова
Блог Изборского клуба Михаил Делягин Леонид Ивашов Дмитрий Митяев

Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации.

Перейти к подкастам Завтра
Выскажу предположение: коронавирус с нами навсегда! Он появился в мире, и он уже никуда не денется из него.

Нужно различать два принципиально разных явления: коронавирус и коронабесие. Я буду говорить о коронабесии как об абсурдно резкой и потому саморазрушительной реакции на коронавирус, которая охватила весь мир, кроме двух стран: Швеции и Белоруссии. Коронабесие производит впечатление глобальной франшизы: "приобретя" ее тем или иным способом, в тех или иных целях, по тем или иным причинам, самые разные правительства, не имея никаких внятных оснований и тем более доказательств, в едином порыве стали совершать почти одинаковые и при этом не имеющие никаких логичных обоснований, иррациональные, прямо противоречащие требованиям науки и даже простого здравого смысла действия. Так что можно предположить, что и коронабесие с нами тоже навсегда, пока управляющие элиты не покинет последний человек, лишенный сдачей ЕГЭ или его западных аналогов способностей к логическому мышлению.

Одна из целей этой франшизы коронабесия, с моей точки зрения - скрыть от общественного сознания, замаскировать глубину перехода, который человечество сейчас совершает, чтобы снизить травматичность этого перехода для психики. Информационные технологии, которые распространяются с начала 70-х гг. ХХ века, достигли уровня, когда сейчас, на наших глазах и с нашим участием, в корне преобразуют все общественное устройство. Одновременно происходят фундаментальные изменения, которые слишком драматичны, даже если их рассматривать со стороны и по отдельности. Они объективны, мы их остановить не можем. Наша задача - скорректировать их, приспосабливая к себе, самим к ним приспособиться и, главное, освоить их, использовать эти глубочайшие изменения в своих, позитивных целях.

Первое, что лежит на поверхности, что наиболее очевидно, - это срыв, обрушение мировой экономики в Глобальную депрессию. Я это описал в двухтомнике "Конец эпохи: осторожно, двери открываются!". Заканчивается эпоха единых глобальных рынков, они распадаются на макрорегионы. Эти макрорегионы будут мучительно обособляться, оформляться, как-то друг с другом взаимодействовать и конкурировать. Границы между ними будут очень глубоки.

Цензура в Фейсбуке, Ютьюбе, Инстаграме, новостях Гугла является таковой лишь с точки зрения прав человека. С точки зрения рынка - это разделение, распад уже даже и информационных рынков. И начал этот процесс не Трамп, а еще Обама - проектами трансатлантического и транстихоокеанского партнерств. То есть распад глобальных рынков - объективный процесс, несмотря на понятный жгучий интерес к тому, кто и как его ускоряет.

Среди форсирующих этот процесс факторов наиболее актуальны американские выборы. Чем ближе они, тем острее возникает ощущение гражданской войны. В самих США идет масштабная миграция населения между штатами, которые управляются республиканцами и демократами. Никакого желания прийти к компромиссу у противоборствующих сторон нет: их подходы к развитию и Америки, и всего мира непримиримы. Победа Байдена будет означать победу сил, стоящих за Камалой Харрис, то есть торжество черного расизма и превращение США в новую Зимбабве. Для белого населения, которое все еще составляет большинство и все еще обладает каким-то самосознанием, это неприемлемо. А если в Штатах будет гражданская война или что-то вроде нее (поскольку там нет посольства США, летом пришлось проводить генеральную репетицию), произойдет резкое обесценивание доллара, этой главной единицы измерения сегодняшней экономики. Представьте, что сантиметры вдруг стали резиновыми. Представьте, что вы измеряете себе температуру, а термометр показывает полтора килограмма. Аналог этого при обесценении доллара может произойти с глобальными рынками: они утратят систему координат, утратят измеримость.

Другой фактор форсирования распада мира - проблемы Китая. Он может нормально развиваться лишь с опорой на три рынка: свой внутренний, США и ЕС. Стратегия Америки (которая одна объединяет всю ее элиту - и сторонников, и врагов Трампа) заключается в лишении Китая американского рынка и, как мы видим по атаке на Белоруссию, этого окна сухопутного китайского транзита в Европу, в лишении Китая и европейского рынка. А дезорганизация и дестабилизация Китая - это не только большой привет нам, это большой привет всему миру.

Самая близкая аналогия - Великая депрессия 30-х, которая закончилась Второй мировой войной. Но сейчас изменения намного глубже: тогда это был просто крах очередного этапа развития рынка, а сегодня мы видим утрату самими рыночными отношениями своего значения. На рынке все чаще продают не технологии, а право ими какое-то время пользоваться - и то продают далеко не всем.

Деньги утрачивают значение, уступая место технологиям (в первую очередь технологиям социальной инженерии) и социальным платформам - то есть социальным сетям, которые используются для управления большими массами людей. Фейсбук, возникнув в 2003 г., к 2010-му уже имел большой опыт подобных экспериментов. И когда сотрудники Гугла обещали не дать избраться Трампу, - это не похвальба, а реальность.

Рынок ждет судьба насилия, которое, если совсем грубо, было основным общественным отношением в раннем Средневековье. Некто с мечом приехал в безоружную деревеньку, порубил несогласных и заставил остальных на себя работать: у кого меч - тот феодал. Потом общество усложнилось, и основным отношением стал обмен. Насилие сохранилось, но переформатировало свою доминирующую роль. Оно значимо - настолько, что государство присвоило монополию на него. Но главное общественное отношение уже - обмен. И он стал полностью неэквивалентным, так как рынок весь монополизирован, а монополия есть отрицание эквивалентности обмена. Таким образом, доминирование рыночных отношений уходит в прошлое.

Маркс грезил коммунизмом, и многие сегодняшние реалии по форме, несмотря на извращенность содержания, прямо соответствуют его мечтам. Современные соцсети, для поддержания (в отличие от развития) почти не требующие живого труда - это воспетые им "вечные машины", необходимые для коммунизма. Частная собственность на глобальном уровне почти сменилась взаимной, коллективной - пусть пока и олигархической. Доля и значимость творческого труда возросли, а граница между свободным и рабочим временем стерлась.

Переход из мира рынка в мир социальных платформ дает России некоторый шанс. При господстве рынка суверенитет - это эмиссия валюты по потребностям своей экономики, а не по разрешению внешних сил. Господство либерализма, служащего внешним спекулянтам, исключает для России возможность рыночного суверенитета.

А в новом мире критерий суверенитета иной: наличие своей социальной платформы. Они есть у американцев и китайцев, но уже у европейцев их нет и не будет - там все будет американское. А у нас есть свои соцсети! Да, они пока не переросли в социальные платформы и могут так и не перерасти, но теоретически этот барьер преодолим. А с сугубо рыночной точки зрения у нас в некоторой перспективе еще сохраняется возможность создания своего макрорегиона.

Но самое главное, что когда мы из мира рыночной экономики переходим в мир социальных технологий, то это в некотором роде возвращение к феодализму. Каждая социальная платформа жестко определяет тип мышления - не столько ценности, сколько именно тип мышления. И через некоторое время люди Фейсбука и люди Твиттера перестанут друг друга понимать. Это очень глубокий переход, который пока не осознается.

Деньги были основой не только экономики, но и власти. Сейчас социальные платформы уже показали: людьми можно управлять без денег. Это превратило огромный финансовый капитал в бессмысленного, раздутого и невесть что о себе вообразившего паразита, который начинает умирать, - и новый мир рождается из агонии этого паразита.

По теории, мир должен был рухнуть в глобальную депрессию еще в начале нулевых, и эти 19 лет у неизвестности выиграл американский спекулятивный капитал. За это время он породил социальные сети и принципиально новый капитал социальных платформ. Передовая часть финансового капитала сейчас завершает перетекание в капитал социальных платформ. Она преобразит себя и мир, создав будущее, а остальной финансовый капитал умрет.

Итак, первый уровень изменений - начало новой Великой депрессии, второй - переход от рынка в мир социальных платформ, третий - изменение человеческой психики. Мы все общались с программистами и знаем, что у них другой тип мышления: другие принципы переработки информации и принятия решений. Информационные технологии меняют характер личности. Помимо того, что она становится менее структурированной, а ее система ценностей - неустойчивой, личность просто становится другой: ее мозаичность, недавно бывшая диагнозом, для горожан уже норма. Личность начинает по-другому воспринимать мир, игнорирует свои интересы ради эмоций. Общество, сложенное из таких личностей, самоорганизуется уже по-новому: как минимум не в партии и клубы, а в секты.

Мы уже долгое время живем в условиях снижения познаваемости мира. С эпохи Возрождения такого не было никогда. Это очень интересное время, и, надеюсь, мы сможем его использовать к своей выгоде.

Возвращаясь к коронабесию, я определил бы его как чрезмерную и оттого саморазрушительную реакцию на коронавирус. Например, когда мы говорим о пандемии в ситуации, когда ни в одной стране мира, кроме Сан-Марино, нет даже эпидемии. Это гиперреакция, как аллергия. Когда руководители государств из страха перед болезнью фактически готовы обречь граждан на смерть от голода.

При этом смертность от коронавируса в 3–5 раз ниже, чем у ротавируса, например, которым многие болели в Турции или на курортах Черноморского побережья Кавказа. Мы в России и вовсе в массе своей не доживаем до возраста, когда коронавирус становится опасным. Скажем, в Европе высокую смертность дают дома престарелых, и все равно североевропейские ученые, статистике которых можно доверять, спорят: смертность 0,12 или 0,7%. А есть статистика, скажем, Италии, демонстрирующая стремление к завышению страховых выплат.

Так вот, когда объективна реальность и естественные вопросы ради раздувания паники игнорируются - это коронабесие. Естественно, оно вызывает такую же аллергическую чрезмерную реакцию в виде полного отрицания специфики, а порой и существования коронавируса. Уже понятно, что коронавирус отличается от гриппа, к примеру, тяжестью поражения и изменчивостью. В моем окружении уже три человека заболевают второй раз - при обычной вирусной инфекции это невозможно. Изменчивость коронавируса такова, что иммунитет, выработанный организмом, не успевает за изменением вируса. Это аргумент в пользу его искусственного происхождения: биологическое оружие так и должно работать, чтобы не было надежной вакцины и иммунитет не работал.

Вакцина есть, и это выдающееся достижение российской науки, еще не до конца оптимизированной одичалыми строителями блатного феодализма. Это наша законная гордость.

Но есть две маленькие проблемы. Первая: даже вакцина от неизмеримо менее изменчивого вируса гриппа не работает против всех его штаммов. Логично предположить, что и вакцина от коронавируса не работает против всех штаммов коронавируса, тем более против тех, которые еще не появились.

Вторая: как минимум многие выдающиеся профессиональные вирусологи сразу привили себе эту вакцину, причем сугубо в медицинских, а не экспериментальных целях. Но академик-вирусолог получает вакцину, сделанную им самим или как минимум докторами-вирусологами, а мы будем получать вакцину, произведенную олигархами или в лучшем случае докторами - организаторами здравозахоронения. Разница - как между инсулином, который в небольших количествах вырабатывает лаборатория, и инсулином, который в огромных объемах производит завод, принадлежащий олигарху, пусть и от медицины. Первый продукт будет на высочайшем мировом уровне, а то и лучше, а после второго диабетики и их родственники рассказывают и про трофические язвы, и про слепоту…

Высказывается мнение, что такое явление, как коронабесие, может существовать только при наличии единого центра распространения. И как же, мол, тогда могло случиться, что разные лидеры абсолютно разных стран с разной системой проповедуют одно и то же коронабесие по сдерживанию несуществующей пандемии?

Во-первых, коронабесие не войсковая операция, оно не требует единого центра управления. В Средние века были распространены психические эпидемии, при которых без всякого управляющего центра целые регионы охватывало массовое безумие. И когда сейчас в соцсетях внешне вполне добропорядочные люди искренне пишут, что они носили маски, но заболели и потому всех людей без масок нужно линчевать, я наглядно вижу признаки этой психической эпидемии. Поскольку руководители большинства стран, кроме, может быть, Китая и Индии, являются людьми не шибко образованными (у нас, например, даже бюллетень голосования по изменению Конституции умудрились с ошибкой напечатать), то вполне возможно, что соответствующая группа управленцев является жертвой психической эпидемии мирового масштаба.

Во-вторых, мы видим на примере вакцины от гриппа продвижение очень жестких корпоративных интересов. Глобальная фармацевтическая индустрия является, с моей точки зрения, одной из проводящих сил этой идеи - как и капитал социальных платформ, отрабатывающий новые принципы управления человеческими обществами и даже их структуризации.

Кроме того, о чем уже было сказано: высока вероятность стремления спасти людей и себя от страха перед упомянутым глобальным переходом. Одно дело - мир рушится потому, что капитализм исчерпал себя, и мы из привычного рынка переходим в непонятно что. Это ужас неизвестности. И совсем другое дело, когда мы сыплемся, как лемминги, с утеса, но в святой уверенности, что это просто болезнь и вот-вот сделают лекарство, и все будет как раньше, "как при дедушке". Это совершенно другое самоощущение общества и соответственно совершенно другая степень его управляемости.

Дмитрий МИТЯЕВ, экономист.

Я попробую в меру своего понимания изложить подход Сергея Юрьевича Глазьева, который по уважительным причинам не смог здесь присутствовать. Вместе с тем это и мой собственный взгляд на ситуацию в рамках развиваемой Глазьевым и коллегами длинноволновой теории социально-экономической динамики.

Сейчас мы имеем достаточно уникальный кризис. Одновременно - кризис и спроса, и предложения, и механизма, и связи, если брать чисто экономические аспекты. В этом году падение экономики в среднем по миру составляет от 5 до 8%. Это, казалось бы, не так много, но по странам ситуация складывается по-разному.

Показатели сейчас очень быстро меняются, и пока нельзя сказать, что меняются в позитивную сторону. Хотя по Китаю, как и по ряду его соседей, показатели очень радужные. Это некий феномен, нуждающийся в осмыслении.

Китай и ряд ближайших к нему стран смогли успешно побороться с кризисом. То ли это вопрос генетики, то ли вопрос социального контроля.

Падение показателей в Европе сейчас наибольшее из всех, близко к показателям США. Россия ближе к Китаю: она тоже быстро упала на 30 с лишним процентов, но сейчас подросла практически до уровня, когда пошел спад. Китай сделал это быстрее. Это лучше, чем у других сопоставимых по размеру и уровню развития стран.

На мой взгляд, есть три режима экономического падения. Начнем с кризисного. Если брать количественно, то падение до 20% - это кризис. 25–30% - это коллапс, такое у нас случилось в 1998 году. (Сейчас в режим коллапса уже попала Великобритания.) Режим катастрофы - это 50% и более. У нас катастрофа была во время Великой Отечественной войны и в 90-е годы.

Еще в конце 80-х годов Сергей Глазьев вместе с академиком Дмитрием Львовым и Глебом Фетисовым написали монографию, где изложили теорию технологических укладов. Эта конструкция позволяет понять, как в рамках капитализма происходит смена серьезных вех, прежде всего технических, как действуют разные движущие силы, энергии, разные базовые технологии. Новейший технологический уклад, по Глазьеву, это новейшие конвергентные технологии. Это нано-, био-, икт-, когни-, социо- - все "в одном флаконе".

Коронавирус - пример такой технологии. Происходит эффект резонанса, когда биологические черты усиливаются социальными, психологическими и рядом других.

Мир находится на излете индустриально-цивилизационной волны. Это очень длинные волны (500 лет). Андрей Фурсов называет современную ситуацию "кризис-матрешка", когда возникает эффект резонанса. На мой взгляд, вход обычно там, где выход. Если мы говорим, что у нас происходит выход из капитализма, то в капитализм Европа входила через чуму. Чума выкосила в разных странах треть населения. Сделала труд дефицитным. После чумы труд стал более дорогим, капитал стал более существенным. Все это началось с Северной Европы, и оттуда пошла сверхдлинная волна до наших времен. Сейчас мы имеем не чуму, а этакую чумку, но механизм похож.

Глазьев назвал то, к чему мы приходим, интегральным мирохозяйственным укладом. Он считает, что в Азии (в основном в Китае) сочетание стратегического планирования с рыночной конкуренцией - это версия теории конвергенции. Это напоминает, в моем представлении, научный коммунизм: версию всего хорошего против всего плохого. Чем отличается интегральный мирохозяйственный уклад от уходящего имперского? Имперский на своем пике был представлен двумя системами: американской (западной) и советской. 30 лет назад он начал рушиться. Сначала это выпало советской империи, а теперь то же самое происходит и с американоцентричной имперской системой. Мы видим, что восстанавливается длинное равновесие: как в XVIII веке больше половины ВВП производила Азия (Китай и Индия), так и сейчас. По всем прогнозам к 2030 г. снова 50–55% мирового ВВП будет производиться в Азии. Это называется азиатским циклом накопления капитала.

Вековые циклы накопления капитала открыл итальянский банкир Джованни Арриги. Но еще лучше эту динамику рассмотрел историк Фернан Бродель: у него определены трехсотлетние циклы, и он показал их в связи с военными технологиями. Военные технологии, а финансовые в еще большей степени, опережают гражданские технологии. Возьмем Орден тамплиеров. Он был создан в 1119 г., и это была первая глобальная сеть. У них было больше 5000 приоратов. Они придумали вексель, безналичное обращение. В этих приоратах, отделениях, можно было оформить долговую расписку и, не переводя наличные деньги, в другом приорате получить по этому векселю золото и прочие активы. Именно поэтому они накопили огромное богатство, пока через 200 лет Филипп Красивый их не "раскулачил". Это показывает, что финансовые технологии, финансовая инновация опережает технологические инновации на 100–200 лет - еще больший лаг, чем в социальных или промышленных технологиях.

По мнению Сергея Юрьевича Глазьева, интегральный строй лучше вашингтонского консенсуса. Чем лучше? Всем: нацеленностью на благосостояние большинства, гармоничное развитие (хотя экологические проблемы Китая или высокое неравенство, а также рекордный рост долга - вряд ли показатели гармонии, скорее - цена бурного роста).

Чем реально завершится система социального рейтинга в Китае? В действительности это тоже грандиозный эксперимент. Наверное, для китайского сознания он более органичен, чем для нашего или европейского. Однако и в Европе сейчас тоже проходят некий цикл, а Австралия, например, возвращается к ремейку нации каторжников, когда всех загоняют по домам, надевают кандалы за отказ носить маску…

Какой ресурс у нас есть? Научно-технологический потенциал. Конечно, большой вопрос - насколько он у нас велик и какого качества. По чисто формальным показателям мы находимся не в лучшем состоянии и сильно отстаем от многих стран. У нас на науку тратится один процент ВВП, в то время как один только "Самсунг" тратит на это треть выручки - больше, чем в России расходуется на всю фундаментальную науку. Но хотелось бы верить, что у нас остаются серьезные ментальные и другие заделы, - у нас, как у немногих в мире, есть свои поисковик и социальные сети, например. Самый крупный инжиниринговый центр компании "Боинг" находится в России. Huawei имеет несколько тысяч программистов в России, и отсюда многие свои самые передовые технологии перекачал, включая распознавание лиц. Не хотелось бы преувеличивать наши возможности, но и преуменьшать их не нужно. И вопрос: что у нас осталось и сколько лет еще будет это советское наследство проедаться, - нуждается в серьезном исследовании.

Текущие ожидания таковы: в этом году по ЕАЭС (Евразийский союз) падение составит около 5%, может быть, 4%. Это в два раза лучше, чем на Западе. Но если брать долгосрочный взгляд, то мы находимся на наклонной кривой по сравнению с Китаем. Попадаем на условную украинскую колею. Поскольку мы встраиваемся в глобальную экономику, другого быть не может. Привязка через сырьевые рынки, через рынки капиталов приводит к однозначной колее в рамках неких флажков. Если мы за эти флажки себе не позволяем вырваться, то понятно, что происходит.

Украинцы тоже очень гордились, что в 2012 г. у них была двузначная инфляция, а в 2013- они перешли к системе таргетирования инфляции и свободному валютному курсу, и у них один год была дефляция. Потом они заплатили за это высокую цену: ВВП (в долларах) упал в 1,5 раза, доходы населения - в два. Они по всем объективным экономическим показателям уже находятся в режиме катастрофы. Если мы не сменим курс, то нас, скорее всего, ожидает то же самое. Как исправить - отдельный вопрос.

У Сергея Глазьева есть свои предложения.

Что такое финансовый форсаж, который СССР позволил себе в 30-е годы? Это фиатные деньги, целевое кредитование собственного развития за счет эмиссии. Во всех послевоенных странах (Германии и Японии) то, что называют экономическим чудом, - это всегда кредитование, которое в 2–3 раза опережает экономическое развитие. Для того чтобы ВВП рос на 5%, инвестиции должны расти на 10%. Другого способа нет. Эта модель имеет свои ограничения. Китай пришел сейчас к тому, что у них совокупный долг 350% ВВП и каждый дополнительный юань дает все меньше (закон "падающей отдачи" характерен как для позднего СССР, так и для Запада). В Японии, действуя по этой модели, уже пришли к отрицательным показателям: чем они больше накачивают экономику финансами, тем у них меньше растет ВВП. Это естественная смерть капитализма, его, так сказать, "добровольная эвтаназия".

Но задача Запада - не допустить, чтобы она таким естественным образом произошла, зря что ли боролись за выживаемость последние 300 лет! Для этого ему нужно найти очередного донора. Как они нашли 30 лет назад СССР, так и сейчас пытаются сделать донором еще кого-то. Россию, конечно, но в первую очередь - Китай, так как нас им на несколько лет недостаточно.

Обращу внимание на то, чем нынешний кризис отличается от Великой депрессии. Мы представляем себе Великую депрессию как некое потерянное десятилетие. Но за этот период был существенный экономический рост. Сейчас мы этого не имеем. За счет того, что все заливается деньгами и совершенно безумной эмиссией в Штатах, которая уже превышает 3,5 триллиона долларов за год и будет больше 5 триллионов (четверть ВВП). Это по линии Минфина США (так называемый бюджетный стимул). Около трети ВВП сейчас они туда вливают по линии ФРС (так называемый монетарный стимул, который подкрепляет бюджетный, так как обязательства Минфина выкупаются ФРС), но эффект от этого - всего лишь немного затормозилось падение.

В Китае эмиссия пока немного меньше, а в некоторых странах ЕС - больше. Все, кроме нас, печатают деньги как сумасшедшие.

Парадокс: чтобы в долгосрочном плане стоять на месте, нужно все быстрее и быстрее бежать. Сейчас норма инвестиций, накоплений ВВП в тех странах, которые еще все-таки как-то растут, должна превышать 40%. Это означает, что плата за прогресс и относительно высокий уровень жизни остается очень высокой. Экономика становится самоедской. В этом обвиняли позднюю советскую экономику. Так и сейчас происходит.

Россия по капитализации компаний находится на уровне какого-нибудь кантона Швейцарии. Потому что все системы экономических оценок, рейтинги, аудит - все в руках англосаксов. И они этой властью не собираются ни с кем делиться.

Как устроена эмиссия в других странах, и как она устроена у нас?

У нас она заблокирована. Но в любом случае с точки зрения денежно-кредитной и финансовой политики мы идем пока в режиме "встраивания" в чужую финансовую модель. С точки зрения глобальной ситуации, поскольку мы встраиваемся, то отдаем примерно 7–8% ВВП как некоторую дань глобальной системе за то, что нам позволили использовать их удобные инфраструктуры для обогащения какого-то количества олигархов и "слуг народа". Здесь возникает вопрос вменяемости и адекватности наших бизнес-элит. Они готовы даже отдавать наши активы частями под внешнее управление американскому Минфину, только чтобы им позволили еще побыть в этой системе. А поскольку система уже идет к какому-то логическому финалу, если от нее не отцепиться, мы, как один из последних вагончиков, хоть чуть позже, но обязательно свалимся в обрыв.

Завершу на оптимистической ноте. Мне кажется, что у нас произошла вакцинация социального организма. Насколько ее хватит - непонятно, но в 90-е годы мы прошли свой режим катастрофы и ментально представляем, что это такое. У нас в 1998 г. был режим финансового коллапса, и мы знаем, как из него выходить. Дальше все зависит от того, воспользуемся мы историческим опытом или будем ожидать, что нам кто-то (западные страны либо Китай) подскажет, что делать.

Глазьевым разработана стратегия опережающего развития. Нам нужно, чтобы не менее чем на 50% в год росли инвестиции в новейший технологический уклад: нано-, био-, когни- и прочие технологии. Можно вспомнить исторический опыт: 30-е годы ХХ столетия. Тогда мы перепрыгнули через один технологический уклад. Из-за того, что тогда у нас была война, разруха, у нас не было так называемого второго техуклада. И мы сразу завезли себе заводы, американские прежде всего, в готовом виде практически (тракторные, гидростанции), и смогли развить промышленность, экономику. Сейчас мы фактически пропустили 5-й уклад - микроэлектронику. И может быть, у нас есть исторический шанс перейти к шестому, самому последнему укладу, не омертвляя капитал в уходящем пятом.

Когда спрашивают, нужно ли нам сейчас вообще вкладывать средства, ресурсы в создание современных компьютеров и подобного или вкладываться уже в технологии высшего уровня, то тут надо учитывать вопрос кадров: кому доверить эти нано-, био-, когни-? Потому что нано- - это Чубайс, био- - Ковальчук… Но есть, к примеру, человек, который (как мы недавно услышали из уст президента) ровня Королеву и Курчатову, изобрел гиперзвуковой боевой блок "Авангард" - это конструктор ракетной и ракетно-космической техники Герберт Ефремов. Другие такие люди, наверное, есть. Просто мы их не знаем. А если и знаем, то не от нас зависит, как использовать их потенциал.

Это - вопрос концентрации ресурсов.

Тем не менее, если говорить о западной экономике, в ней много неизвестно чего. В Штатах 80% ВВП - это сфера услуг. Здравоохранение занимает 20% ВВП, а у нас - 5%, хотя если считать реально, там просто день пребывания на койке стоит на порядок больше, чем у нас, то есть мы себя немножко обедняем в собственных глазах. Нам кажется, что у нас ничего нет, мы очень мелкие, ничего не можем. Но по многим направлениям мы вполне состоятельны. К примеру, у нас 250 миллиардов долларов в год - импорт. Если бы мы поставили себе цель заместить импорт, то эти деньги оставались бы в стране. Цель на верхнем уровне ставим, но и правительству и корпорациям с банками удобнее и привычнее "встраиваться" в рынок импорта и прочее - эффект колеи, приехали…

Глазьев предлагает стратегию опережающего развития. И одновременно менять технологический уклад - развивать самые современные технологии.

Леонид ИВАШОВ, доктор исторических и экономических наук, президент Академии геополитических проблем.

Есть догоняющий, ускоренный вариант развития экономики. А куда стремиться нам? К той модели мировой экономики, пусть к лучшим ее образцам, о которой говорят, что она зашла в тупик? Нам что делать: быстрее бежать к этому обрыву, чтобы потом рухнуть?

Дмитрий МИТЯЕВ.

Сергей Глазьев считает, что нужен интегральный строй. На мой взгляд, нам нужно получше изучить советский опыт и реинкарнировать его. Там была и вершина русской цивилизации, и самые высокие темпы роста, и блестящие решения социальных задач.

Леонид ИВАШОВ.

Занимаясь исследованием истории человечества и геополитикой как наукой междисциплинарной, которая рассматривает все стороны жизни человечества и даже не только человечества (заглядываем в космос), мы пытаемся создать некую модель понимания мира. Мы видим сегодня две проблемы глобального, даже космопланетарного уровня: мировоззренческая проблема и интеллектуальная. А все остальное - это следствие.

Мировоззренческая проблема. Как мы представляем себе историю нашей планеты, функцию ее как частицы глобальной вселенной? Как живой системы: человек–земля–вселенная? По-прежнему мы верим в то, что был случайный взрыв, и все разлетелось, и все в мире случайно? Ни один физик и математик не могут по теории вероятности просчитать, как это все могло произойти случайным образом.

Второй момент: что дано человеку, в чем его смысл? Взглянем на природу: все живет видами, и каждый вид выполняет общую полезную задачу, каждый вид имеет свою биологическую программу. Кем-то это было заложено. В том числе и для человека, но только он упорно живет своими законами. Ему, в отличие от всего остального живого, был дан и индивидуальный, и коллективный, и рациональный разум. Но человек не понимает, зачем живет. Отсутствие понимание смысла и космопланетарной предназначенности человечества выдвинуло идею, что мы все живем ради экономики. Я не отрицаю экономику, но эта идея неверна.

Кто выстраивает глобальную финансовую, экономическую модель? Сегодня господствует финансовый потенциал, и кроме прибыли, ничего за душой у правителей мира нет, потому что самые тупые и алчные люди задали этот вектор.

Есть Римский клуб. Нас учили, что он враждебный и социализму, и человечеству. Его хозяин - Рокфеллер. Что ни предлагал этот клуб - все подразумевало геноцид человечества: теория золотого миллиарда, ограничение рождаемости и т. д. Все, что предлагал Римский клуб, реализовывалось. И ИНН, и конференции Рио-92…

В 2017 г. Рокфеллер умирает. А посмотрим теперь доклад Римского клуба в честь 50-летия его создания: "Старый мир обречен. Новый мир неизбежен. Контуры будущего мира". В этом году прозвучало заявление сопредседателя клуба Андерса Вийкмана: "2020 год - это конец прежнего миропорядка и начало нового миропорядка".

Он предлагают контуры. Капитализм исключается, так как он завел в тупик. 98% всех финансовых операций - это спекуляции и мошенничество. Дальше идут предложения, каким будет мир. Предлагается социоприродная структура мира. Идеология - научно-ведическая. ООН, ЮНЕСКО и все международные структуры дополняются общественными мировыми организациями. Большой вопрос - какими именно. Сформулировано пять основных принципов, какой строить мир, какой должна быть экономика и прочее. Делается вывод, что человечество находится на грани гибели. Вот куда мы пришли!

В нашей Академии геополитических наук, пригласив к сотрудничеству китайцев, индусов, мы все вместе пытаемся понять, какой мир нужно строить. Мы видим, что или мы реагируем, или это делает вселенная, но квантовый переход завершился. Изменилась частота вибраций, приходящих оттуда, в том числе и в тело человека. Меняется животный мир. Сегодня стоит задача изменить наше сознание, понять смысл космопланетарных функций России. То, что происходит сегодня, - это неизбежно. Мир транснациональных корпораций подавил независимость, даже саму мысль в целых государствах и народах.

Сегодня происходит армяно-азербайджанский конфликт - это формирование мировых этнокультурных организаций со своей религией, со своей моделью экономики. Мы видим такие мировые этнокультурные организации: Китай (он давно шел к этому), Индия, Латинская Америка, Западная (Североамериканская и Европейская). Россия выпала из когорты мировых цивилизаций. Все формируют свои цивилизации. Эрдоган собирает исламскую цивилизацию, она определена: тюркский, суннитский мир, далее придут к соглашению с иранцами. Мы же движемся непонятно куда: то на Запад побежали, то в Китай. Мы делаем все, чтобы разрушить свои цивилизационные основы: что-то стащить, украсть, куда-нибудь пристроиться. При таком положении и настрое будущего у нас нет.

Вторая проблема - интеллект. Мы сегодня отмечаем всеобщую деградацию интеллекта человечества. А ведь интеллектуальный потенциал - это главный потенциал любой страны. Без творческого начала не может быть развития ни в чем. А что у нас делается с образованием и наукой?

Сегодня мир стоит на изломе. Но куда направлены остатки нашего интеллекта? Уже не на постижение космоса, а на создание новых видов оружия. Многое в России делается для победы в войне, которой никогда не будет в прежнем виде. Сегодня главное оружие массового уничтожения - психотропное. Миллиарды мозгов разворачиваются в сторону принятия неправильных, ошибочных, античеловеческих решений. Принимаются эти решения для создания еще более сильного оружия - климатического и другого. И поэтому главная задача - изменить мировоззрение, что человек не хозяин всего на земле. Здесь ему создали все условия и пристроили для определения совершенно иных функций. Счастье не в том, что у кого-то яхты круче, и не в создании оружия, не в завоевании мира. Интеллект и духовность - это главное. Нужно понимать, что начальство ТАМ. И там все видят и все слышат.

Я делал доклад в Саровском ядерном центре: "Что есть Бог?". Владыка меня поправил: "Кто есть Бог?". Оттуда идет управление человеком и человечеством, через нашу клеточку. Мы же не постигли даже клетку, не постигли человеческое тело. Тело - это довесок к человеку как космическому созданию, он, человек, временный.

И конечно, очень важно понять Россию. Если птичкам, мошкаре, любой живности задана биологическая программа и они день и ночь ее выполняют, то человечество жить не может по-иному, а только видами. И этими видами являются мировые этнокультурные цивилизации. Римский клуб впервые предлагает распустить общественные организации (что весьма опасно), запустить денационализацию и создание общей религии - научно-ведической. Этого нельзя допустить. И пока у России сохранились остатки интеллекта (не только в ракетной сфере), нужно предлагать новый проект мироздания. Оно существует, но оно не организовано. Иначе мы получим от того же Римского клуба хорошие лозунги, но сущность "господина мира" останется прежней. Над этим нужно задуматься.