Автор: Вячеслав Щекунских

В Казахстане на первую декаду января 2021 года назначены выборы в нижнюю палату парламента – Мажилис.

В преддверии выборов многое зависит от того, как сумеют организоваться местные власти. Способны ли реально влиять на электоральный процесс? Есть ли взаимопонимание между Центром и местными властями, региональными элитами?

Президент общественного фонда "Центр социальных и политических исследований "Стратегия" Гульмира Илеуова раскрывает в интервью Ia-centr.ru внутриполитическую кухню Казахстана.

– Гульмира Токшалыковна, как Вы считаете, есть ли в Казахстане единый образ регионального акима?

– Раньше в Казахстане региональный аким был реальным субъектом политики. В таком качестве он рассматривался на местном и на центральном уровнях.

В зависимости от того, кто именно становился главой того или иного региона, со стороны экспертов были определенные ожидания. Экспертное сообщество смотрело: на регион поставлен человек с определенным прошлым, жизненным путем, достижениями или неудачами. Соответственно, прикидывали, что это означает и как может повлиять на развитие региона и на позиции данной персоны в ее дальнейшей политической судьбе, карьере. Однако с течением времени такого рода взгляд на этот пост перестал играть роль.

Получилось так, что регионы стали терять свою экономическую субъектность. Если когда-то у нас было много сильных регионов, которые работали на бюджет страны, то после того как нефтяные цены выросли, для акимов перестало быть значимой работой ориентировать свою деятельность на формирование республиканского бюджета. Они решают какие-то текущие дела внутри своего подведомственного региона и при этом потерялись на общегосударственном фоне. Сейчас сообщают, что у нас два города-донора – Алматы и Нур-Султан (не понимаю, каким образом столица остается в этом списке) и Мангистауская и Атырауская области. Все остальные "сползли" в разряд дотационных регионов, которые зависят от бюджетных вливаний.

Что же касается оценки акимов "сверху", то она унифицированная, усредненная. Назначение на должность главы области вообще стало как бы техническим мероприятием. В кадровой политике непонятно, что такое бассейн рекрутирования, т.е, откуда берутся акимы, на основе каких критериев их отбирают? В итоге стало неясно, как оценивают их деятельность.

Мы раз в полгода проводим рейтинги акимов регионов, и по их результатам вообще никого невозможно выделить и сказать, что этот руководитель по всем параметрам-индикаторам заслуживает одобрения. Почти все – средние и неинтересные.

Теперь чаще всего аким области – чиновник среднего для страны уровня. В разрезе регионов этот человек может возглавлять какую-то элитную группировку или вообще не представлять чьи-то интересы. И есть ощущение, что контроль региональных процессов перестал интересовать субъектов политики из центра.

– То есть, этот пост стал чисто техническим?

– Мне кажется, что во многом это так. Наверное, они свои дела на уровне регионов решают.

Где-то реализуются групповые интересы, где-то они стараются показывать результаты. Но перестал работать механизм оценки их деятельности на центральном уровне. А когда у человека забирают стимулы, вплоть до карьерных, мало интереса к таким постам, и мало кто туда стремится. Мы видим, как сейчас происходят назначения глав регионов: выбирают из замов или перемещают министров, как в случае с бывшим руководителем Мининдустрии Женисом Касымбеком. Иногда возникают такие персоны, которых даже не знаешь в лицо, откуда он взялся, какой у него жизненный опыт.

Это стало происходить постепенно. Еще до начала 2010-х годов акимская должность что-то значила, могла быть трамплином в министерство. А сейчас можно вспомнить лишь редкие случаи ротации, как, например, когда аким Атырауской области Нурлан Ногаев стал министром (энергетики).

Отмечу, так сказать, на полях. Знакомый нефтяник сказал мне однажды, что в случае с Ногаевым область потеряла хорошего акима, но не приобрела хорошего министра. Похожая ситуация сложилась с его преемником Махамбетом Досмухамбетовым: Министерство энергетики потеряло профессионального нефтяника, а область получила довольно среднего руководителя региона. По результатам экспертных интервью мы видим, что его рейтинг очень низкий, в области – повышенный уровень недовольства. Зачем нужна была эта рокировка?

То есть, не видно целенаправленной политики, которая бы демонстрировала, что у нас выращивают акимов областей, подбирают людей, исходя из их определенных качеств, жизненного опыта, достижений. Я так понимаю, что на это кадровая политика в государстве не работала вообще, и считалось, что с этим может справиться любой поруководивший чиновник.

– Где истоки такой кадровой политики?

– Сложно сказать, поскольку в ней было много разных подходов, и в этих метаниях была утрачена цель кадровых реформ.

Во-первых, общие кадровые проблемы проявились при неадекватном для реальной политики подходе на основе меритократии, формировании "корпусов" А и Б. Так называемый "бассейн рекрутирования" управленческой элиты обмельчал. Он, может быть и расширился, но – обмельчал. Судя по всему, этот "водоем" наполнялся не теми людьми, из которых можно было бы выбирать.

Во-вторых, если вернуться к акимскому корпусу, то в нашем государстве надо было формировать к нему специализированный подход. Каждый регион отличается друг от друга, есть диспропорции в уровне экономического развития, в качестве населения, в состоянии инфраструктуры и так далее. Всю эту специфику те люди, которые должны приходить на регионы, должны знать заранее, а не приобретать этот опыт в процессе работы акимом. А у нас им приходится вникать в ситуацию по факту.

Также сильно влияет экономическое состояние самих регионов и фактор временности работы в данной должности.

У нас сейчас многие говорят, что аким Алматы Бакытжан Сагинтаев ничего не делает, а его предшественник Бауыржан Байбек делал много. На самом же деле есть такая практика, когда аким "выгребает" бюджеты будущих поколений. Я абсолютно уверена, что так поступил Байбек, поэтому у Сагинтаева мало бюджета для работ в городе. И это не единичный случай проявления амбициозности глав регионов по принципу "после нас – хоть потоп".

В-третьих, есть люди, которые изначально связаны с коррупционными схемами и являются ставленниками финансово-олигархических групп. И такие назначения тоже случаются. Я не могу сказать, что это бывает часто, но такие прецеденты есть.

Кажется, что есть еще одна причина – общая политика на снижение влиятельности акимов. Был такой стереотип, что акимы своего рода удельные князья, их надо ограничивать во властных проявлениях. Возможно, он имеет под собой основания. Но в итоге от глав регионов влиятельность ушла, но куда именно пришла – вопрос открыт.

Подытожим. Общая система в отношении выращивания акимов, тем более акимов высокого ранга не отработана, по существу такой политики нет. Акимы обучаются руководству регионами в процессе управления этими самыми регионами, т.е., мы, население, заложники такого обучения. И региону повезет, если ученик будет талантливым и обучаемым.

Далее: негативную роль играет нескончаемая реформа кадровой и управленческой структуры, ее нестабильность, и, в целом, незавершенность процессов.

И, конечно, не могут не сказываться отрицательно неформально-клановые механизмы влияния на принятие решений о назначении человека на акимскую должность, которую теневые кланы рассматривают как "кормление".

Продолжение следует...