Как выборы скажутся на отношениях США с Кавказом и Центральной Азией

Paul Stronski

Независимо от исхода выборов США будут и дальше делать главный упор на вопросы безопасности в отношениях с Кавказом и Центральной Азией, где все сильнее ощущаются последствия нестабильности, распространившейся по Северной Африке, Ближнему Востоку и Южной Азии. Эта проблема должна беспокоить и Москву, и Вашингтон

Центральная Азия и Южный Кавказ никогда не были главными темами в американских спорах о внешней политике. Не стали они ими и сейчас. Когда страна поглощена пандемией, экономическими трудностями и более масштабными международными проблемами, вроде отношений с Китаем и Европой, никто из кандидатов не стал уделять особого внимания этим регионам к югу от российских границ. Разве что новая эскалация в Карабахе заставила американских политиков вспомнить в проблемах в этой части мира.

Отсутствие у США интереса к Центральной Азии и Южному Кавказу неудивительно. В последнее десятилетие Вашингтон самоустранился из обоих регионов, что во многом связано с царящими в США изоляционистскими настроениями и с появлением других, более неотложных и географически близких проблем.

Американский уход из постсоветской Евразии начался еще при администрации Обамы, которая сдвинула приоритеты в сторону Тихого океана и стала выводить войска из Афганистана – это отвлекло внимание США от европейских и постсоветских проблем. При Трампе тенденция только усилилась – к немалому огорчению многих лидеров Центральной Азии и Южного Кавказа, которые давно пытаются уравновесить свои непростые отношения с Россией с помощью более тесных связей с Китаем и Западом. Уход США оставляет им куда меньше возможностей для многовекторности – и после выборов тут вряд ли что-то изменится.

Главная причина отступления США из постсоветской Евразии в том, что их присутствие там изначально было лишь побочным эффектом от экзистенциального шока, вызванного терактами 11 сентября и последующей войны в Афганистане. Теперь же Центральная Азия и Кавказ представляют для США второстепенный интерес – они расположены далеко от американских границ и мало чем угрожают самим США или их ближайшим союзникам.

Торговые и финансовые связи с регионом остаются минимальными. Товарооборот между США и Казахстаном, крупнейшей экономикой региона, составляет всего $2 млрд, а с Грузией, ближайшим партнером США, – около $500 млн. Несмотря на масштабную американскую помощь, государства региона так и не смогли избавиться от своих традиционных проблем – кланового капитализма, слабости правового государства, бедности, затяжных конфликтов и нарастающей угрозы социальной нестабильности, – все это делает их малопривлекательными для американских инвесторов.

Подход США к Центральной Азии и Кавказу мало менялся при разных президентах. Например, Обама в 2009–2010 годах не стал предлагать ничего нового, а просто продолжил политику Буша-младшего, развивая каналы доставки военных грузов в Афганистан через оба региона. Только во второй срок Обамы, когда начался вывод войск из Афганистана, администрация предложила формат "С5+1" для расширения диалога с Центральной Азией по общерегиональным проблемам.

Администрация Трампа сохранила формат "С5+1", который в 2020 году дополнительно усилил госсекретарь Майк Помпео, запустив собственную среднеазиатскую стратегию. "С5+1" стал основным инструментом участия Вашингтона в делах региона. Если победит Байден, в чьей команде много выходцев из администрации Обамы, которые и разработали формат "С5+1", прежний курс, скорее всего, будет продолжен.

В отношениях с Южным Кавказом перемены более вероятны – из-за событий в самом регионе. Для всех трех последних администраций ключевым кавказским партнером была Грузия. США сделали в страну немало долгосрочных вложений, а сотрудничество с ней пользуется поддержкой у обеих партий, поэтому Вашингтон, скорее всего, будет и дальше оказывать Грузии масштабную помощь в сфере безопасности и предоставлять ей дипломатическую поддержку, хотя все это и вызывает трения с Москвой. Тем не менее у американской стороны уже не просматривается стремления добиваться вступления Грузии в НАТО в обозримом будущем. Столь же маловероятным выглядит и вступление страны в ЕС.

Из-за новой эскалации в Нагорном Карабахе в краткосрочной перспективе США сосредоточатся на посреднических усилиях между Арменией и Азербайджаном – у обеих стран сложные отношения и с Россией, и с Западом. Администрация Байдена в случае его победы, скорее всего, будет более активна на этом направлении – недавно он раскритиковал Трампа за слабое участие в урегулировании конфликта.

Единственная попытка выступить в роли посредника, которую Трамп предпринял в конце октября, судя по всему, должна была помочь ему привлечь голоса американцев армянского происхождения. Трамп немедленно стал нахваливать соглашение о прекращении огня, достигнутое 25 октября, но оно продержалось всего несколько часов.

Нарастающий гуманитарный кризис в Нагорном Карабахе и вокруг него заставит США активнее содействовать восстановлению пострадавших областей и помогать беженцам, число которых может превысить 100 тысяч человек. Когда закончатся бои, США могут возобновить свою гуманитарную программу по разминированию в Карабахе, которую администрация Трампа завершила в начале 2020 года. Тем не менее, учитывая, как быстро меняется ситуация на земле, США скорее будут просто реагировать на происходящее, а не пытаться действовать на опережение.

Сложно предсказать, как война отразится на двусторонних связях Вашингтона с Ереваном, Баку и Анкарой. Вероятно, она замедлит, а то и вовсе прервет антикоррупционные реформы по западному образцу, которые проводит армянский премьер-министр Никол Пашинян. Это, в свою очередь, поставит под вопрос его политические перспективы и способность добиваться поддержки Вашингтона. В то же время быстрое продвижение азербайджанских войск в Карабахе и обстрелы гражданского населения тоже вызывают беспокойство у американского руководства и особенно в Конгрессе, что может негативно сказаться на отношениях США с Азербайджаном.

Охлаждение может дойти до того, что Вашингтон сократит помощь Баку в области безопасности, которая сейчас оказывается только благодаря тому, что долгосрочные американские санкции против Азербайджана временно приостановлены по решению президента. Причем военное сотрудничество могут сократить независимо от того, выиграет выборы Трамп или Байден.

Возросшая роль в конфликте Турции, которая среди прочего поставляет Азербайджану оружие и перебрасывает свои F-16 на азербайджанские аэродромы, также не осталась незамеченной в Вашингтоне, что еще больше осложнило отношения с Анкарой.

Недавние заявления внешнеполитической команды Байдена показывают, что в случае его победы новая администрация вернется к теме поддержки демократии – Трамп мало что делал на этом направлении. Тут внимание Вашингтона могут привлечь Грузия и Киргизия, где в последнее время демократические процедуры соблюдаются не лучшим образом. Также на первый план может выйти Узбекистан, где президент Мирзиеев стремится сделать страну более открытой, а отношения Ташкента и Вашингтона динамично развиваются благодаря проводимым экономическим реформам и сотрудничеству по другим техническим вопросам.

Байден, если победит, скорее всего, усилит давление на все три эти страны. Хотя любые новые шаги по продвижению демократии будут касаться прежде всего Грузии. У нее самые тесные связи с США, там больше шансов на успех, да и в целом Вашингтон считает, что именно Грузия может стать привлекательным образцом успешных реформ по западному образцу во всей постсоветской Евразии.

Впрочем, в любом случае США и дальше будут делать главный упор в отношениях с регионом на вопросы безопасности. По-прежнему актуальна проблема насилия вдоль афганских границ, никуда не денутся и последствия нестабильности на Ближнем Востоке.

Кавказ и Центральная Азия – это уже не отдаленные углы бывшего СССР, а страны, где все сильнее ощущаются последствия нестабильности, распространившейся по Северной Африке, Ближнему Востоку и Южной Азии – эта проблема должна беспокоить и Москву, и Вашингтон. Возвращение среднеазиатских боевиков из Сирии, использование Азербайджаном и Турцией сирийских наемников-джихадистов в Карабахе, попытки региональных держав (монархий Залива, Ирана, Израиля и Турции) расширить свое влияние – все это создает риски для региональной стабильности, а также американских граждан и интересов США в регионе. Растущее присутствие Турции на Кавказе и нарастающие трудности в ее отношениях с Москвой и Вашингтоном показывают, что Анкара может стать более проблемным партнером и для России, и для США.

В случае победы Байдена неясным остается и то, как на Кавказ и Центральную Азию повлияет его негативное восприятие России как угрозы для западной демократии и американских интересов по всему миру. Уйдя с поста вице-президента, Байден не раз говорил, что Россию необходимо сдерживать в разных частях мира, в том числе в постсоветской Евразии. Что США должны помочь государствам региона укрепить свой суверенитет и поддержать их движение к демократии, а также ослабить растущее давление, которое Россия оказывает на эти страны, чтобы вовлечь их в евразийскую интеграцию. Приоритет, вероятно, будет отдан расширению связей с Украиной, но в случае победы Байден, вероятно, будет стремиться развивать связи и с другими постсоветскими странами, помогая им не поддаваться российскому (или китайскому) давлению и укрепляя их доверие к Вашингтону.

В целом сейчас сложно сказать, будет ли достаточно традиционных инструментов Вашингтона (поддержки демократии, антикоррупционных программ, укрепления связей с международными институтами и сотрудничества в борьбе с терроризмом), чтобы добиться заметных результатов. Ведь в прошлом страны региона не спешили проводить предлагавшиеся США реформы, а теперь они представляют все меньший интерес для американской внешней политики на фоне других международных проблем. Конечно, даже риторическая поддержка со стороны Байдена для стран Центральной Азии и Южного Кавказа поможет их правительствам привлекать внимание Вашингтона к своим проблемам. Однако не факт, что у Байдена в случае победы будет в распоряжении достаточно ресурсов, чтобы уделить должное внимание проблемам этого региона.