Может ли "страна чистых" претендовать на особую роль в Азиатско-Тихоокеанском регионе

В статье "Возможна ли война в Азиатско-Тихоокеанском регионе" я, рассматривая перспективы гипотетического вооруженного конфликта в АТР, в двух словах коснулся роли в нем Пакистана. Тем паче, что Пакистан (в переводе Страна чистых) – один из самых, пожалуй, надежных союзников Китая в Азии, но при этом претендующий на особую роль в регионе и располагающий огромными мобилизационными ресурсами. Это только увеличивает его вес в большой геополитической игре на Ближнем Востоке и хотя и в меньшей степени в Центральной Азии. Интерес к Пакистану также подогревается весенне-летним обострением конфликта в Ладакхе, в котором увидели едва не пролог к третьей мировой, ибо Ладакха вполне могла сыграть роль Сараева или Глейвица. И здесь даже при желании собственного политического истеблишмента Исламабад вряд ли смог бы остаться в стороне.

Между Китаем и Америкой
Одна из констант, определяющих вектор внешнеполитического развития Пакистана в последнее десятилетие, – дистанцирование от США и нежелание быть далее их клиентом. Причин тому несколько, и каждая требует отдельного рассмотрения. Обозначу буквально пару из них, те, которые на слуху: вторжение американских войск на территорию Пакистана в 2008-м, в результате чего погибло множество мирных жителей, включая женщин и детей. Да и само убийство Усамы бен Ладена в 2011 году было осуществлено американцами на территории Пакистана и без предварительного уведомления его властей.

Дональд Трамп в свойственной ему манере напрямую обвинял Исламабад в пособничестве террористам, называя его спонсором, и пару лет назад декларировал замораживание военной помощи Пакистану. Несмотря на давление со стороны Вашингтона и постоянные угрозы в свой адрес, Исламабад продолжает поддерживать движение "Талибан" (запрещено в РФ). Впрочем, в свете тех же Московских консультаций, проходивших пару лет назад с участием представителей данного движения, взаимоотношения с ним, равно как и его роль в регионе, отдельная тема. В конце концов талибы представляют собой силу, с которой нельзя не считаться.

"Китай рядом, в двух шагах, да к тому же готовый вкладываться в экономику Пакистана. И он же союзник в противостоянии с Индией"
Посмотрим, как будет выстраивать отношения с Исламабадом новая администрация США, но тренд на сближение Пакистана с Китаем вряд ли сойдет на нет, особенно в военно-технической сфере. Так, по словам китаеведа Михаила Казанина, обе страны имеют опыт совместных успешных проектов, к числу которых следует отнести одномоторный истребитель JF-17 "Молния" (способен составить конкуренцию МиГ-23, находящемуся на вооружении некоторых стран Ближнего Востока и Африки), эсминцы F-22P (тип "Зульфикар"), танки "Халид" (МВТ-2000), учебно-тренировочные самолеты К-8 "Карокорум".

Разумеется, это не все совместные китайско-пакистанские проекты по военно-техническому сотрудничеству. Китай рядом, в двух шагах, да к тому же готовый вкладываться в экономику Пакистана. И он же союзник в противостоянии с Индией. Хотя, допускаю, называть Поднебесную союзником кого бы то ни было все же несколько опрометчиво. Ибо перефразируя британского премьер-министра Викторианской эпохи Генри Палмерстона, у Китая нет союзников, есть интересы.

На современном этапе Вашингтон активно перетягивает на свою сторону Индию, формируя новую геополитическую реальность, направленную на нивелирование роли Китая в АТР и Центральной Азии. А это может больно ударить по геополитическим и экономическим интересам в том числе и Исламабада. На самом деле центр противостояния Китая и Индии, на мой взгляд, в будущем будет смещаться в акваторию Индийского океана, а также Южно-Китайское море, где и происходит столкновение стратегических интересов двух стран.

И здесь Пакистан вряд ли останется в стороне, ибо Индийский океан, а если быть более точным – Аравийское море является зоной его непосредственных военных и экономических интересов. Речь в первую очередь идет о Гвадаре, который еще в 2016 году Исламабад сдал в аренду Китаю (компании China Overseas Port Holding Compani) на 43 года. Этот порт позволит Пекину сократить время на транспортировку сырья и товаров из Африки, что на современном этапе осуществляется через Южно-Китайское море и Малаккский пролив, представляющие собой также зону интересов не только Поднебесной, но и США, Индии, Вьетнама.

Почти синхронно с конфликтом в Ладакхе Пентагон приступил к наращиванию своего военного присутствия в АТР, развернув там три военно-морские группировки. Соответственно эксплуатация Гвадара с созданием соответствующей транспортной сети с Синьцзян-Уйгурским автономным районом принесет большие экономические выгоды не только Китаю, но и Пакистану и некоторым образом снизит напряженность в акватории Индийского океана.

Что связывает Исламабад и Тегеран
Однако если речь зашла о Гвадаре, то нужно коснуться отношений Пакистана с другим важным и, полагаю, самым перспективным игроком на Ближнем Востоке – Ираном. Следует отметить, что интересы последнего также выходят за границы названного региона. Исламская Республика располагает единственным портом, обеспечивающим ее выход в Индийский океан, – Чабаром.

Нью-Дели, по словам аналитика Александра Карпова, является главным спонсором развития данного иранского порта, что только запутывает клубок противоречий в зоне Персидского залива. Через Чабар Индия получает доступ в Афганистан и Среднюю Азию – на постсоветское пространство в обход Пакистана, что также позволяет ей реализовать свои экономические цели на пересечении глобального евразийского проекта Китая "Один пояс – один путь".

Одним из результатов сближения Ирана и Индии стали недавние совместные военно-морские учения в северной части Индийского океана, которые, впрочем, носили довольно ограниченный масштаб. Но первый шаг сделан, тем более что Индия рассматривает Иран как лидирующее государство в регионе и в мусульманском мире в целом. Еще в начале наступившего тысячелетия бывший тогда крупным чиновником в индийском оборонном ведомстве Прадипто Бандопадхьяй заявил: "Оборонное сотрудничество с Ираном является частью усилий Индии, предпринимаемых для развития военного экспорта на Ближний Восток. Иран очень важен Индии в свете геополитических реалий на Ближнем Востоке и в Центральной Азии".

Разумеется, подобное сближение не нравятся ни Пекину, ни Исламабаду. Другое дело, что взяв курс на сближение с Нью-Дели, Тегеран вряд ли захочет ссориться с Китаем, являющимся на сегодня его главным инвестором. Последнего привлекают в Иране богатые залежи нефти и газа, а также возможность использовать Исламскую Республику как рынок для своих товаров. Соответственно Поднебесная заинтересована по меньшей мере в стабильности ирано-пакистанских отношений, равно как и в стабильности на всем протяжении Нового Великого шелкового пути.

Впрочем, у Исламабада и Тегерана хватает причин для заинтересованности в двустороннем сотрудничестве. Это и общая граница, разделяющая воинственные белуджские племена, представляющие собой головную боль для обеих стран, и необходимость совместной борьбы с пролегающим через общую границу наркотрафиком. На современном этапе развивается двусторонняя торговля, общий объем которой превысил 1,5 миллиарда долларов. Сегодня Пакистан занимает восьмое место в мире по экспорту иранской продукции.

Пакистан, несмотря на то, что является единственной исламской страной, располагающей ядерным оружием, может претендовать только на статус одной из влиятельных держав в регионе, но вряд ли на что-то большее. Однако здесь его роль и амбиции не стоит преуменьшать. Достаточно упомянуть недавнее заявление премьер-министра страны Имрана Хана о необходимости укрепления единства в мусульманском мире и о готовности его государства стать посредником в нормализации отношений между Саудовской Аравией и Ираном. Иран выступил с поддержкой данной инициативы.

При этом Хан подчеркнул, что Пакистан сможет в перспективе объединить всю мусульманскую общину. Довольно амбициозное заявление для лидера страны, по уровню жизни существенно уступающей аравийским монархиям. В Пакистане за чертой бедности проживают по меньшей мере 25 процентов населения. Правда, военный потенциал монархий существенно слабее пакистанского, а их надежда в случае чего на заступничество США призрачна. Ибо у Белого дома нет союзников, есть сателлиты, коих он привык использовать, но не защищать.

Для Исламабада подобное отношение со стороны американцев не новость. Бывший глава пакистанского МИДа Хаваджа Мухаммад Асиф в одном из интервью отметил, что причиной охлаждения отношений его страны с Соединенными Штатами явилось стремление последних выстраивать диалог на неравноправной основе. Я думаю, подобное мог произнести политический деятель любого государства, в той или иной степени пытающегося выстроить союзнические отношения с Вашингтоном.

Помимо непростых взаимоотношений с соседями, Исламабад сталкивается с рядом серьезных проблем внутри страны. Нехватка электроэнергии. Крупнейший отечественный специалист по Пакистану востоковед Сергей Каменев писал несколько лет назад: "По оценкам Министерства энергетики и водных ресурсов Пакистана, потребность страны в электроэнергии составляет 22 тысячи мегаватт, при этом не хватает как минимум шести тысяч мегаватт".

Следующая проблема – слабая налоговая база. Это существенно препятствует поступательному социально-экономическому развитию Пакистана, особенно на фоне высоких военных расходов, которые вынуждено брать на себя правительство для эффективного противостояния Индии и борьбы с терроризмом.

Одним из путей решения названных проблем и должен стать китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК), призванный соединить упомянутый Гвадар с китайским городом Кашгар. Положительным фактором в экономике Пакистана является приток средств от граждан, работающих за границей, и сравнительно невысокий уровень безработицы – 4,1 процента. В 2015 году Исламабад присоединился к ШОС, что увеличило его вес в регионе.

Отныне Пакистан представляет собой, образно выражаясь, связующее звено между двумя крыльями Евразии, равно как и его членство в организации открывает с экономической точки зрения бывшим советским среднеазиатским республикам доступ в Мировой океан. Это сулит Пакистану существенные экономические выгоды и возможность вырваться из тисков бедности.

Если бы Афанасий Никитин пошел в Пакистан
Шаг за шагом развиваются отношения Пакистана с Россией, хотя и в недостаточном объеме. Однако и здесь лед, что называется, тронулся. В 2015 году Пакистан подписал контракт на покупку российских вертолетов (транспортно-боевых Ми-35М, составляющих конкуренцию китайскому ударному вертолету WZ-10) на сумму 153 миллиона долларов. Наша машина обладает, по оценке пакистанских военных, большей живучестью, дальностью и скоростью полета.

Интересная деталь, свидетельствующая о конкуренции России и Китая на пакистанском рынке вооружений. Вряд ли она примет серьезные масштабы по соображениям, выходящим за рамки военной плоскости, но все же. "Подрядчики из Поднебесной, – пишет Казанин, – неоднократно предлагали Исламабаду комплектовать истребитель (JF-17) китайским турбореактивным двигателем WS-13, который отличается привлекательной ценой, однако после нескольких инцидентов пакистанские военные отказались от лестных предложений и настояли на комплектовании только российским двигателем РД-93 (который является модификацией проверенного временем РД-33)".

Замечу, что конкуренцию китайской "Молнии" гипотетически может составить американский истребитель F-16, обладающий более широким спектром боевых возможностей, но он, по оценкам экспертов, слишком дороговат для пакистанского бюджета.

Российско-пакистанский экономический коридор становится реальностью. Его важность для нас определяется возможностью обеспечить выход к Индийскому океану и круглогодичную навигацию. Пакистан получит в перспективе существенные экономические дивиденды как от реализации проекта РПЭК, так и от реализации другого, выгодного для Исламабада проекта – Экономического коридора с Саудовской Аравией (СПЭК).

Для Кремля в свете последних событий представляется необходимой переориентация внешней политики с Запада на Восток. И Пакистан здесь оказывается в сфере интересов Москвы. Сама логика событий требует от российского руководства выступить в роли посредника в диалоге между Исламабадом и Нью-Дели. Но в процессе сближения с Пакистаном перед Россией стоит крайне непростая дипломатическая задача: не испортить отношения со своим традиционным партнером – Индией. Однажды это уже едва не произошло при хозяйничавшем в МИДе Андрее Козыреве.

Словом, с приходом в Белый дом новой администрации, которая, вне сомнений, попытается разморозить отношения с Пакистаном, нас ждет сложная геополитическая игра. От ее результата будет зависеть расклад сил не только в Центральной Азии, но и в мире. И Исламабаду в этой игре отводится хоть и не главная, но весьма важная роль – за влияние на него будут бороться три сверхдержавы.

Игорь Ходаков,
кандидат исторических наук
Опубликовано в выпуске № 1 (864) за 12 января 2021 года