О правах человека в эпоху пандемии

Нургозель Байрамова

Обсуждаем доклад Туркменистана о выполнении Пакта о гражданских и политических правах

Второй год человечество вынуждено жить, работать, учиться, рожать и воспитывать детей и отстаивать свои права в непривычных для себя условиях пандемии, и конца этой мировой чуме пока что не видно.

Однако мало-помалу мы начали приспосабливаться к новым, весьма непростым условиям жизни, стараясь не опуститься в омут безысходности и не растерять накопленных сил, знаний и принципов.

Повсеместные ограничения прямых контактов, необходимость соблюдения противоэпидемиологических норм не обошли и такие глобальные институты, как Организация Объединенных Наций. Мы уже были свидетелями того, как в прошлом году проходили традиционные открытые политические дебаты на 75 сессии Генеральной ассамблеи, в ходе которых главы государств выступали со своими докладами не с трибуны ООН, а из своих кабинетов, находясь за тысячи километров от Нью-Йорка.

Приходится искать новые формы работы и таким важным и ответственным механизмам, как Совет по правам человека и договорные (профильные) комитеты ООН, особенно в свете заявления Генерального секретаря ООН Антониу Гутерриша, еще в начале апреля 2020 года призвавшего из-за кризиса, вызванного пандемией, не отодвигать на задний план тему прав человека, а наоборот, поставить их во главу угла.

В конце июля 2020 года в виртуальном режиме прошло очередное совещание, участники которого обсудили деятельность договорных органов в условиях пандемии и пути повышения эффективности их работы. "Мы убеждены, что в момент беспрецедентного глобального кризиса мы должны еще больше, чем когда-либо, следить за соблюдением прав человека", - считают руководители комитетов. Они призвали государства-члены ООН и ее Генерального секретаря поддержать работу договорных органов и обеспечить им условия для выполнения выданных им мандатов.

Участники совещания также обсудили формат дальнейшей работы, так как из-за ограничений, вызванных пандемией, сессии комитетов проходят в виртуальном режиме. Однако эксперты ООН выразили готовность немедленно возобновить прежний режим работы, как только это станет возможным.

На сегодняшний день деятельность договорных комитетов, связанная с "живым" обсуждением периодических докладов, начиная с марта-апреля 2020 года, либо временно прекращена, либо перенесена на более поздний, но пока неопределенный срок. Безусловно, это не означает, что члены комитетов отдыхают. Они по-прежнему следят за своевременным представлением докладов, рассматривают их, составляют перечень дополнительных вопросов - одним словом, занимаются своей повседневной работой.

В 2021 году Туркменистану предстоит отчитываться в двух комитетах: в Комитете по правам человека (КПЧ) о выполнении Международного пакта о гражданских и политических правах и в Комитет против пыток (КПП) о выполнении Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Оба комитета вовремя получили официальные доклады Туркменистана, что, без сомнения, следует считать неплохим показателем того самого "тесного сотрудничества" с ООН, о котором так любят упоминать туркменские чиновники и проправительственные СМИ. Другое дело - содержание этих докладов. Вот об этом мы и поговорим подробнее.

Обсуждение предыдущего, второго доклада в КПЧ состоялось в начале марта 2017 года. В целях более продуктивного диалога правительству Туркменистана предварительно было направлено 27 вопросов, ответы на которые и должны были составить содержание процедуры рассмотрения. Но и тут туркменская делегация намеревалась ускользнуть от прямого диалога, сосредоточившись вновь на излюбленной теме - характеристике и содержании законодательной базы Туркменистана. Глава делегации посол Атагельды Халджанов предложил было вариант предоставления письменных ответов на целый ряд вопросов, но председательствующий отверг это предложение, так как члены комитета в этом случае лишились бы возможности задавать дополнительные и уточняющие вопросы, которых, надо полагать, более всего и опасались туркменские чиновники.

Членов комитета интересовало, как на деле осуществляются принципы гендерного равенства и недискриминации по признакам сексуальной ориентации и гендерной идентичности, а также как соотносится принцип равноправия мужчин и женщин с утвержденным в туркменском обществе стереотипом женщины исключительно как "хранительницы домашнего очага". Также туркменской делегации было предложено высказаться относительно мер противодействия насилию против женщин, включая распространенное и зачастую оправдываемое обществом бытовое насилие.

Особое внимание комитета было сосредоточено на проблеме широкого распространения практики принудительного труда жителей сельской местности, учащихся, сотрудников государственных и частных предприятий, включая учителей, врачей, медсестер и гражданских служащих. Требовалось также привести примеры противодействия торговли людьми: возбужденных расследований и судебных дел, вынесенных уголовных приговоров, предоставленных жертвам средств правовой защиты и оказанной помощи со стороны соответствующих служб.

Особое внимание было уделено вопросу о соответствии закона Туркменистана "О режиме чрезвычайного положения" Международному пакту о гражданских и политических правах и о тех конкретных случаях, когда его введение могло бы служить оправданием нарушения прав граждан.

Также были заданы вопросы относительно сообщений о случаях произвольного задержания, ареста и осуждения по политически мотивированным обвинениям, которые продолжают использоваться в качестве средств политического возмездия в отношении журналистов, правозащитников, диссидентов, членов религиозных групп, этнических меньшинств, а также сотрудников неправительственных организаций, взаимодействующих с иностранными СМИ.

Предлагалось также прокомментировать имеющиеся данные о тяжелых условиях содержания под стражей, включая переполненность помещений, антисанитарию, истощение заключенных в результате плохого питания и распространение заболеваний, особенно туберкулеза, а также широкое применение в качестве наказания помещение заключенных в карцеры и пытки голодом, и высказать свое мнение относительно того, как это соотносится с данными об отсутствии жалоб на эти нарушения и фактов их расследования. Также была высказана просьба сообщить общее количество заключенных в Туркменистане, на какое количество заключенных рассчитана пенитенциарная система и привести данные о количестве умерших в заключении.

Поскольку в ходе обсуждения целого ряда тем ответы членов туркменской делегации не удовлетворили экспертов ООН, эти темы были внесены в перечень заключительных замечаний КПЧ, которые комитет направил в Туркменистан для освещения в очередном, третьем докладе, охватывающем период с 2015 по 2019 годы. Его предполагается обсудить осенью нынешнего или даже весной будущего года. Все будет зависеть от восстановления штатного режима работы комитета, однако ничто не мешает нам сделать это уже сейчас.

"Хроническая болезнь" пенитенциарной системы и рабский труд на хлопковых плантациях

Начиная с обсуждения самых первых докладов Туркменистана в Комитет по правам человека, а также в Комитет против пыток, из года в год выражается обеспокоенность по поводу поступающих от независимых организаций и частных лиц сведений о применении пыток к лицам, лишенным свободы, и о жестоком обращении с ними, включая избиения и применение электрошока, в частности, для получения признательных показаний, а также по поводу сохраняющейся безнаказанности за совершение таких деяний. И каждый раз туркменские чиновники без зазрения совести утверждают обратное. То же самое происходит, когда обсуждаются условия содержания в местах лишения свободы.

Можно сколько угодно твердить о том, что администрация всех исправительных учреждений Туркменистана предоставляет заключенным "должным образом приготовленную пищу", которая "по качеству и количеству в полной мере соответствуют разработанным нормам питания и требованиям современной гигиены, учитывает возраст, состояние здоровья заключенных и характер выполняемого ими труда", что помещения, которыми пользуются осужденные, "отвечают всем санитарным и гигиеническим требованиям и учитывают климатические условия Туркменистана". Этим уверениям уже давно никто не верит.

В ответ на замечания КПЧ о бесчеловечных условиях содержания заключенных, о применении пыток в местах лишения свободы и случаях смерти от этих пыток в докладе приводятся совсем уж фантастические данные. Оказывается, заключенные в ЛБ-У/11 строгого режима (г. Сеиди), АХ-У/2 тюремного режима и АХ-У/3 особого режима (Овадан-Депе) обеспечиваются индивидуальными средствами гигиены, питанием, постельными принадлежностями, лекарственными средствами и другими предметами первой необходимости "в количестве и качестве, необходимоми для поддержания здоровья и сил каждого осужденного". Подчеркивается, что средства для этих целей выделяются из госбюджета.

Подчеркивается также, что в соответствии с постановлением президента Туркменистана от 11 апреля 2014 года "определены улучшенные нормы питания, одежды, персональной гигиены".

Медицинское обслуживание, а также лечебно-профилактическая и противоэпидемиологическая работа в местах предварительного заключения организуются и проводятся в соответствии с законодательством об охране здоровья. Медицинское обслуживание осужденных осуществляется в медицинских частях внутри каждого учреждения пенитенциарной системы, а в случаях необходимости специализированной медицинской помощи осужденные переводятся в Центральный госпиталь МР-У/15.

Как же тогда объясняют туркменские власти высказанную КПЧ обеспокоенности в связи со случаями смерти заключенных, в частности Лукмана Яйланова и Наркулы Балтаева?

Оказывается, 35-летний осужденный Балтаев, приговоренный к 18 годам и 9 месяцам лишения свободы именно через 9 месяцев после вынесения приговора скончался "в связи с его хронической болезнью". 36-летний осужденный Яйланов скончался, отбыв всего чуть больше трех из 15 присужденных ему лет лишения свободы также "в связи с его хронической болезнью".

Что же это за "хроническая болезнь", которая за 9 месяцев убила молодого здорового парня?! Почему при "улучшенных нормах питания" заключенный на момент смерти весил всего 25 кг, и куда смотрела хваленая тюремная медицина?! Эта "хроническая болезнь" поражает всю пенитенциарную систему Туркменистана, и называется она - "пытки".

О судьбах Наркулы Балтаева и Лукмана Яйланова впервые сообщил 10 января 2017 года turkmen.news. Они были осуждены за связь с мусульманской общиной Бахрама Сапарова, приговоренного в 2013 году по сфабрикованному обвинению в заговоре с целью захвата власти, призывах к свержению конституционного строя, создании преступного сообщества, попытки хищения оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ к 15 годам лишения свободы. При этом, подчеркивает turkmen.news, Яйланов и Балтаев - не единственные погибшие в заключении сторонники Сапарова, сообщалось и о других смертях.

Безусловно, одним из наиболее болезненных вопросов остается вопрос о соблюдении свободы совести и религиозных убеждений. Комитет по-прежнему был обеспокоен тем, что в нормативно-правовой базе государства-участника, в частности, в законе "О свободе вероисповедания и религиозных организациях", сохраняются неоправданные ограничения на свободу, такие как обязательная регистрация, а также ограничения в отношении религиозного образования и ввоза в страну и распространения религиозной литературы. Комитет также выразил обеспокоенность по поводу сообщений об отказе в регистрации общин религиозных меньшинств, об обысках и конфискации религиозной литературы, запугивании, арестах и помещении под стражу участников незарегистрированных религиозных общин, в частности протестантов и Свидетелей Иеговы, отказывающихся от прохождения обязательной военной службы по соображениям совести и получающих за это наказание в виде лишения свободы, причем нередко даже повторное.

Статья 219 Уголовного кодекса Туркменистана - уклонение от призыва на военную службу - остается для Свидетелей Иеговы стандартной. По информации норвежской правозащитной организации "Форума 18", отслеживающей нарушения права на свободу вероисповедания, только с января 2018 по сентябрь 2020 года по данной статье были осуждены 24 Свидетеля Иеговы призывного возраста. Все они отбывали и продолжают отбывать срок в исправительно-трудовой колонии LB-K/11 в г. Сеиди.

КПЧ рекомендовал Туркменистану коренным образом пересмотреть законодательство относительно свободы религии и признать право граждан на альтернативную службу по соображениям совести. В ответ на это прозвучали привычные уверения в том, что Конституцией Туркменистана гарантируется свобода религий и вероисповедания, их равенство перед законом. А законом "О свободе вероисповедания и религиозных организациях" утверждается право каждого гражданина единолично или совместно с другими гражданами исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать и при желании менять свои религиозные убеждения и дейстовать в соответствии с ними. Но при этом из поля зрния выпадает маленкое уточнение: право человека и гражданина на свободу вероисповедания может быть "временно ограничено законом", но только в той мере, "в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства".

Всего одно право, а сколько оговорок, позволяющих это право нарушать!

Зато в докладе с гордостью сообщается, что на территории Туркменистана действует 131 религиозная организация: 108 исламских (103 суннитских и 5 шиитских), 12 православных и 11 "других", что в Туркменистан наведывались пасторы церквей "Новая жизнь", "Источник Жизни", "Новоапостольской Церкови", что на территорию нашего государства свободно ввозилась духовная литература - Библия и Коран, но эта информация оставалась как бы "для служебного пользования" и не освещались ни в прессе, ни на ТВ. Пожалуй, только о визитах архиепископа Феофилакта, временного управляющего Патриаршим благочинием приходов Русской Православной Церкви в Туркменистане иногда публиковались небольшие заметки, но в основном подробности его пребывания, встреч с прихожанами и церковных служб сообщали независимые источники со ссылкой на Московскую Патриархию.

В этой связи следовало бы упомянуть также замечания КПЧ относительно отсутствия свободы СМИ, однако всем и так давно известно, что все предыдущие годы Туркменистан, по версии международной организации "Репортеры без границ", стабильно занимал одно из трех последних мест, соревнуясь в сомнительном "лидерстве" с Северной Кореей и Эритреей.

На замечание, касающееся гарантий правовой защиты людей в случае нарушения их гражданских или политических прав, туркменская сторона по традиции приводит перечень около десятка нормативных документов, включая Конституцию Туркменистана, Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, законы "Об адвокатуре и адвокатской деятельности", "Об Омбудсмене", "Об административных процедурах" и пр.

На замечания о коррупции в судебной системе, нарушении принципа независимости судей и рекомендацию "принять все необходимые меры для защиты независимости судебной системы от исполнительной власти как в законодательстве, так и на практике, в том числе посредством гарантирования несменяемости судей", туркменская сторона заявила, что "в соответствии с Конституцией, вмешательство в деятельность судей с чьей бы то ни было стороны недопустимо и влечет ответственность, установленную законом". Такова наша Конституция, которая, с одной стороны, запрещает вмешательство в деятельность судов, а с другой стороны, разрешает это делать!

И все же некоторая "уступка" комитету была сделана. В докладе сообщалось о том, что новая редакция Конституции не содержит ограничения срока полномочий судей. Однако право назначения на должность и освобождения их от должности по-прежнему сохраняется за президентом (статья 100), хотя в статье 71, определяющей полномочия президента, говорится, что он назначает на должность и освобождает от должности Председателя Верховного суда Туркменистана (с согласия Меджлиса), а о рядовых судьях ничего не сказано.

Власти Туркменистана по-прежнему отрицают факт применения принудительного труда на хлопковых полях, причем делают это в несколько завуалированной форме, дескать, при таком количестве хлопкоуборочных комбайнов и прочей техники "нет никакой экономической необходимости использовать принудительно ручной труд". А признать, что "экономическая необходимость" возникает тогда, когда приходит пора убирать оставшийся после комбайнов хлопок, им не позволяет Конституция Туркменистана и Международная организация труда (МОТ). Зато это убедительно представлено в докладах независимых наблюдателей, в частности, внештатных корреспондентов turkmen.news, проводивших мониторинг хлопкоуборочной кампании и документально подтвердивших факты использованиия принудительного труда работников бюджетных организаций, отправки на поля студентов и школьников, принудительного сбора денежных взносов для найма "профессиональных" сборщиков - и все это под угрозой таких мер наказания, как увольнение с работы, исключение из учебных заведений, лишение заработной платы, штрафы, изъятие земельных наделов и другие санкции, подчеркивает в своих "Заключительных замечаниях" КПЧ.

В ответе на эти замечания приводятся примеры сотрудничества правительства с Международной организацией труда (МОТ), представители которой за период 2015-2019 годов совершили несколько вояжей в Туркменистан, в том числе для мониторинга, но как ни странно, преимущественно зимой либо ранней весной. А посему "сотрудничали" гости в комфортабельных кабинетах хозяев за изучением национального законодательства, поскольку на полях в это время делать было нечего.

КПЧ в очередной раз выразил обеспокоенность сообщениями о тайном содержании под стражей и насильственных исчезновениях большого числа лиц, осужденных и заключенных в тюрьму. Он выразил сожаление по поводу того, что государство-участник не смогло вразумительно прокомментировать эти утверждения и сообщить о судьбе и местонахождении упомянутых лиц, включая бывшего министра иностранных дел Бориса Шихмурадова, который был признан комитетом жертвой насильственного исчезновения.

Комитет также в очередной раз призвал правительство Туркменистана положить конец практике тайного содержания под стражей и насильственным исчезновениям; раскрыть информацию о местонахождении всех исчезнувших лиц, разрешить им общение с родственниками и адвокатами, расследовать все случаи насильственных исчезновений и наказать виновных в этом преступлении.

Ответ на эти замечания и рекомендации поражает своим бесстыдством и звучит наглой издевкой как над людьми, так и над законом: "Обращения от граждан, касающиеся насильственных исчезновений задержанных лиц и лиц, осужденных к лишению свободы, из следственных изоляторов и учреждений исполнения наказания в Министерство внутренних дел Туркменистана не поступали. При наличии такого заявления соответствующие правоохранительные органы обязаны провести полномасштабное уголовное расследование".

Несомненно, если бы обсуждение этого пресловутого туркменского доклада проходило сегодня не на страницах нашего сайта, а в женевском Дворце Наций, не один человек, услышавший это заявление, содрогнулся бы от негодования и возмущения. Какие такие "граждане" должны были бы обратиться в ваше МВД - скопище палачей и коррупционеров, чтобы получить какой-либо ответ? Или под определение "граждан" по-вашему не подходят родственники, коллеги, друзья более сотни исчезнувших заключенных, не считаются "гражданами" правозащитники и активисты, настаивающие на получении информации о местонахождении этих людей? Или вы не считаете "гражданами" американских сенаторов, европейских парламентариев, ООНовских экспертов, которые вот уже без малого 20 лет беспрерывно и настойчиво требуют ответа на один-единственный вопрос: где вы скрываете этих людей? А кто по-вашему должен направлять обращения "из следственных изоляторов и учреждений исполнения наказаний"? Неужели сами "исчезнувшие" или те, кто "по долгу службы" замуровывает их в секретных тюрьмах?

"Не следует поощрять Туркменистан за одно лишь намерение проводить реформы"

Неожиданно прозвучало со страниц туркменского доклада удивившее многих обещание, что государство проведет ревизию статей Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов с последующим приведением их положений в соответствие с международными нормами и стандартами, касающимися лиц, содержащихся под стражей, а также изучит зарубежную практику и законодательное регулирование вопросов предоставления доступа в места лишения свободы представителям гражданского общества и международных организаций.

Следует сказать, что доклад полон такого рода "обещаний". Так, в ответ на рекомендацию КПЧ о сужении чрезмерно широкого круга видов деятельности, которые по УК Туркменистана считаются экстремистскими, и обеспечении их соответствия принципам правовой определенности, предсказуемости и соразмерности, было дано обещание учесть эти рекомендации при реформировании уголовного законодательства.

Также обещается в процессе разработки нового Уголовного кодекса изучить вопрос о декриминализации части 1 статьи 135, предусматривающей наказание за гомосексуальные связи. В докладе подчеркивается, что "вышеупомянутая статья редко применяется на практике". Однако источники turkmen.news опровергают эту информацию, сообщив имена осужденных по данной статье, подчеркивая, что на эту категорию не распространяется президентское помилование.

Обещают также провести консультации с международными экспертами, изучить соответствующие нормы международного права и зарубежное законодательство для приведения в полное соответствие с требованиями международных норм возмутившее членов КПЧ примечание к статье 182 Уголовного кодекса о том, что "лицо не подлежит уголовной ответственности за причинение сильной боли или физического и нравственного страдания в результате законных действий (необходимая оборона и другое)". Подобное исключение, несомненно, предназначается для оправдания применения силы сотрудниками так называемых "правоохранительных органов" и могло гарантировать им "законное" право на применение грубых насильственных мер по отношению к задержанным или осужденным гражданам.

То и дело в докладе туркменской стороны упоминается, что в настоящее время идет работа по реформированию УК и УПК и принятию их в новой редакции в соответствии с международными конвенциями и рекомендациями договорных органов ООН, а также новой редакцией Конституции Туркменистана. Упоминается также "Национальный план действий в области прав человека на 2016-2020 годы", о котором известно лишь то, что он был подготовлен без какого-либо участия независимых представителей гражданского общества и, следовательно, не в состоянии обеспечить участие этого общества в его реализации. Сочиненный как инструмент властей для имитации демократических преобразований, он использовался лишь в качестве козырной карты в "играх" на международных площадках.

Таким образом, еще, как минимум, 4-5 лет нам предстоит прожить в ожидании очередного доклада, в котором будут (а скорее всего, не будут!) отражены обещанные туркменскими властями законодательные реформы в области прав человека. Если честно, то при нынешней власти особых надежд на это нет. Я не могу разделить оптимизма г-жи Елены Пановой, недавно покинувшей пост главы представительства ООН в Туркменистане, которая сказала однажды: "Я не думаю, что все цели будут достигнуты. Но самое главное, что есть стремление к их выполнению". Я придерживаюсь мнения одного из инициаторов Международной кампании "Покажите их живыми!" Юрия Джибладзе, который говорил: "Не следует поощрять Туркменистан за одно лишь намерение проводить реформы".

Специально для "Гундогара"
9.02.2021