Подписанное 10 ноября 2020 года соглашение о прекращении огня в Нагорном Карабахе и последовавшие за ним заявления президента России Владимира Путина показали, что именно Армения выступает от имени Карабаха. Но непонятно, каким голосом будет обладать сам Ереван в ходе дальнейших событий. Увы, пока то, что мы сегодня имеем на рынке армянского стратегического мышления, оптимизма не внушает.

Западные эксперты продолжают анализировать итоги неудачной для Армении второй карабахской войны с самых разных точек зрения. Как пишет в американском издании The Armenian Mirror Spectator бывший старший советник президента Армении, профессор Мичиганского университета Жирайр Липаритян, "Армении сейчас важно понять, что произошло и почему, четко определить причины, без чего невозможно дать ответы на острые вопросы". Хотя бы потому, что, по его словам, "после развала Советского Союза воспоминания о победе в первой карабахской войне стали неотъемлемой частью армянской идентичности".

После победоносной для Азербайджана войны ситуация изменилась. Причем, по оценке представителя Франции в Минской группе ОБСЕ (2011 - 2014) Жака Фора, произошло это тогда, когда МГ ОБСЕ "предприняла немало усилий для того, чтобы в зоне нагорно-карабахского конфликта уменьшалось насилие и конфликтующие стороны поддерживали между собой связь". "Чтобы прийти к миру, нам нужно было порвать с послевоенным статус-кво, - вспоминает Липаритян. - Но его сохранение стало приоритетом наших преемников. Они (часть армян в Армении и армяне Нагорного Карабаха - С.Т.) называли соседствующие с Нагорным Карабахом районы "освобожденными", тогда как мы называли их "занятыми". Но кто эти "мы"? Липаритян отвечает: "В свое время меня уже обвиняли в "пораженчестве". Как бы то ни было, стремление идти до конца усилилось и набрало влияние, в частности с подачи диаспоры, и компромисс стал в армянском обществе синонимом экзистенциональной угрозы. По его мнению, "в переговорном процессе были допущены серьезные ошибки", хотя Армения до сих пор не пошла на признание карабахской независимости. Важность этого признания Липаритяна в том, что оно вводит в карабахское уравнение серьезное и очень противоречивое негласное влияние на ход переговорного процесса западной армянской диаспоры, которая "способствовала слепоте Еревана, продвигая радикальные позиции".

Этот тезис, но уже в историческом аспекте, продвигает сотрудник Центра Карнеги Томас де Вааль, правда, с других позиций. Он пытается обозначить причины, которые привели к восстановлению в регионе матрицы образца 1920 года, когда после советизации Азербайджана дашнакцаканская Армения выступила в качестве идейного противника большевиков, что предопределило дальнейший ход событий. Действительно, как так получилось, что Армения, будучи членом ОДКБ и Евразийского экономического союза, обозначая себя в качестве стратегического партнера России, умудрилась накануне карабахской войны настроить против себя часть российского политического истеблишмента, а в период войны проводила политику двойных стандартов? С одной стороны, премьер-министр Никол Пашинян забрасывал президента России Владимира Путина разными просьбами, с другой, обращался с почти аналогичными предложениями к новоизбранному президенту США Джо Байдену. Да и вообще уровень развития партнерских отношений Азербайджана с Россией в самых разных сферах, включая и военно-техническую, стал даже превосходить сотрудничество Еревана с Москвой, а по целому ряду позиций Азербайджан демонстрировал большую лояльность России, чем Армения. В итоге в Баку просчитали ситуацию лучше, чем в Ереване. Де Вааль объясняет это тем, что в современной ереванской правящей политической элите победила идеология дашнаков образца 1920 года.

"Фактически весь XX век был эпохой разделения армянского общества между дашнаками и другими партиями, - пишет он. - Одно из этих течений фокусировалось на "потерянных землях" на западе от Армении, в турецком регионе Восточная Анатолия, а другое - на государственном строительстве на собственно армянских территориях. Многие представители армянской диаспоры по всему миру, значительное число диаспорских организаций занимались поддержкой именно националистического плана "возвращения потерянных земель", так как Республика Армения в ее международно признанных границах не считалась ими "правильной Арменией". Если рассуждать на эту тему строго исторически, то де Вааль прав. Та же национальная партия, армянская "Дашнакцутюн", об образовании которой было объявлено в Тифлисе в 1890 году, действовала в Российской империи как "партия в эмиграции". В ее первом манифесте декларировалось, что "Дашнакцутюн" будет стремиться объединить все силы, связать с собой все центры, имея целью политическую и экономическую свободу Турецкой Армении. Чуть позже этот тезис был зафиксирован в первой программе партии, принятой I съездом партии в 1892 году: борьба за освобождение западных армян от турецкого деспотизма. ЦК партии "Дашнакцутюн" выстроил свою структуру необычным образом. Было создано три бюро. Одно, "Восточное", находилось в Тифлисе, "Западное" - в Женеве. И "Ближневосточное" - в Бейруте.

Предвидя наступление Первой мировой войны, схватку тогдашних мировых держав за новый передел мира в целом и Ближнего Востока в частности, дашнаки ставили задачу использовать ресурс существовавших империй в своих национальных интересах. При этом члены партии объявили "предателями" тех представителей "армянского предприимчивого класса", которые "отстроили своими капиталами Константинополь, Калькутту, Тифлис, Баку, а в Эривани все строится на русские деньги". Они то финансировали конгресс младотурок, то вступали в альянс с Российской империей. Чем обошлась такая политика для армян, хорошо известно, если иметь в виду трагические события 1915 года. Когда в ходе второй карабахской войны после взятия азербайджанцами Шуши повис на волоске Степанакерт, стало казаться, что история возвращается. И сейчас Армения отказалась присушиваться к предостережениям России, точно так же, как это было в 1914 году накануне Геноцида армян, когда Санкт-Петербург выступил против планов дашнаков организовать восстание в Турецкой Армении, что могло бы "спровоцировать непредсказуемые действия турецких властей". В итоге кавказский "меловой круг" стал вновь раскручиваться в сторону трагедии, как в марте 1918 года в Бресте, когда большевики на переговорах с немцами и турками разыграли только "армянскую карту", а мусаватисты фактически становились союзниками большевиков.

"Это было трагедией, - писал в этой связи один из виднейших деятелей партии "Дашнакцутюн" профессор Качазнуни. - У провозгласивших "независимость" Азербайджана, Грузии и Армении не было взаимно признанных государственных границ, политики руководствовались только своей "исторической памятью". Я говорил об этом грузину Ною Жордания. Он даже прослезился, заявив, что предвидит в крае новые трагедии, которые остановит только "третья сила". Сегодня этой силой в регионе становятся русские миротворцы в Нагорном Карабахе. Что дальше? Как считает бывший посредник со стороны США в нагорно-карабахском конфликте Мэттью Брайза, "Армения и ее народ в ином расположении духа, чем до конфликта, и все их мышление сосредоточено на глубоком самоанализе и попытках понять, как восстановить свой моральный дух, включая вопрос о том, выживет ли политически Пашинян или нет, и кто вообще способен в Армении выработать новую национальную стратегию для будущего в ситуации утраты исторических пропорций". В этой связи де Вааль предлагает Еревану "думать о будущем, а не о прошлом, идти на мирное соглашение с Азербайджаном, чтобы появились и новые возможности не только для сотрудничества, но и в определении статуса Нагорного Карабаха".

Он говорит следующее: "У Армении как у маленькой страны есть условия, чтобы быстро меняться. Ей нужно прекратить тратить драгоценные ресурсы на внутриполитическую борьбу и направить их на развитие человеческого капитала, искать любые возможности для развития и роста. Хочу сказать, что невозможно изменить Азербайджан, сидя только в Ереване, зато можно изменить Армению". Но остается открытым другой вопрос: подписанное 10 ноября 2020 года соглашение о прекращении огня и последовавшие за ним заявления президента Путина четко показали, что именно Ереван выступает от имени Карабаха, но непонятно, каким голосом будет обладать сама Армения в процессе определения хода дальнейших событий. Увы, пока то, что мы сегодня имеем на рынке армянского стратегического мышления, оптимизма не внушает: звучат одни и те же лозунги, все политические силы цепляются за прежние иллюзии. Хотя следует сделать одно предостережение. Как и все конфликты, нагорно-карабахская война имеет уникальные атрибуты, которые затрудняют обобщение, и существует риск того, что мы сделаем неверные выводы. Так что дискуссия продолжается.

10 марта 2021
Станислав Тарасов