Геворг Мирзаян
доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ

Один умный англичанин в XIX веке сказал, что у "Англии нет постоянных врагов и постоянных друзей, а есть лишь постоянные интересы". Сейчас, два столетия спустя, международные отношения настолько усложнились, что из этой цитаты, если применить ее к России, вполне можно убрать слово "постоянно". У Москвы нет ни однозначных друзей, ни однозначных врагов.

Например, мы считаем Белоруссию другом, но сколько раз Александр Лукашенко поносил Москву на чем свет стоит? Сколько раз (спойлер: как минимум дважды) брал в заложники российских граждан в рамках своей стратегии по выдавливанию из Москвы уступок?

Или, например, взять Америку. Враг? Да, с учетом того сонма санкций, которые она вводит против нашей страны. Но сколько черновой работы выполняют Штаты в мире, сколько глобальных конфликтов (межкорейский, китайско-японский, ирано-саудовский) благодаря американской мощи не переходят в разряд горячих войн? Никто – ни Россия, ни Китай – эту работу за Вашингтон делать не может, да и не хочет.

Однако – при всем уважении к многогранности российско-белорусских и российско-американских отношений – самыми удивительными и разноплановыми являются все-таки российско-турецкие. Такое ощущение, что Москва и Анкара одновременно являются и союзниками, и врагами – причем врагами не на словах, а на поле боя.

Так, например, 10 марта президенты Владимир Путин и Реджеп Эрдоган дали старт (естественно, удаленно – по видеосвязи) строительству третьего энергоблока создаваемой на территории Турции российской атомной станции "Аккую". Стратегического во всех смыслах объекта, который не только обеспечит дешевой энергетикой Турцию, но и серьезно укрепит позиции Росатома на мировом рынке. Понятно, что создание такого объекта на территории третьей страны невозможно без гарантий и достаточного уровня доверия.

С другой стороны, открытие "Аккую" проходило на фоне обострения военного противостояния в Сирии, где турецкие дроны атакуют находящиеся на вооружении армии САР ЗРК "Панцирь", а дроны протурецких боевиков (своего рода башибузуков XXI века) постоянно проверяют на прочность оборону российской военной базы Хмеймим. Российские самолеты в ответ утюжат базы боевиков и отправляют ракетные подарки на рынки продажи нелегально добытой сирийской нефти, с которых кормится в том числе и турецкое государство.

Москва и Анкара фактически балансируют на грани возобновления боевых действий в Сирии.

Другой пример. На днях в Турции завершился судебный процесс против убийц российского посла Андрея Карлова (который был застрелен бывшим полицейским Мевлютом Алтынташем в декабре 2016 года). Приговор был весьма суров. Пятеро получили пожизненный срок, а офицеру разведки, слившему нужную убийцам информацию о Карлове, дали 15 лет. Еще ряду преступников назначили от трех с лишним до 10 с лишним лет.

Российский МИД назвал приговор "удовлетворительным" и констатировал, что российско-турецкие отношения "прошли это тяжелое, в полном смысле слова, беспрецедентное испытание".

В то же время Анкара ничего не сделала для того, чтобы наказать убийц российского летчика Олега Пешкова, убитого турецкой террористической организацией "Серые волки". Боевик, взявший на себя ответственность за убийство – Альпарслан Челик – был приговорен к пяти годам заключения, но не за убийство российского летчика, а за незаконное хранение оружия. Из тюрьмы он уже вышел.

Как может сочетаться строительство российской АЭС в Турции и военные действия в Сирии? Как можно осуждать одних убийц россиян и не осуждать других? Ответ прост: Турция взаимодействует с Россией по принципу шведского стола. Сотрудничает там, где выгодно Эрдогану – и конфликтует там, где выгодно Эрдогану.

Турецкому султану нужна российская АЭС – и нужна не только по экономическим причинам. Стратегическое сотрудничество с Россией по ее строительству (как и ранее по поставкам систем С-400) должно продемонстрировать Западу независимость Анкары, ее суверенитет и нежелание плясать под американскую дудку.

В свою очередь, спонсирование сирийских террористов и постоянные военные провокации против России в провинции Идлиб уже являются сигналом Москве. Проиграв сирийскую войну (напомним, что ее целью была смена режима в Дамаске), Турция показывает, что просто так она из Сирии не уйдет, а Москве, Дамаску и Тегерану придется считаться с ее интересами.

Интересом Эрдогана объясняется и избирательность турецкой судебной системы при убийствах россиян. Нападение на посла Карлова было воспринято Анкарой как прямой саботаж российско-турецких отношений, которые только-только наладились. Кроме того, Турция эксплуатировала убийство посла для дискредитации проживающего в Пенсильвании архиврага Реджепа Эрдогана – проповедника и богослова Фетхуллы Гюлена. По официальной версии Анкары, именно Гюлен являлся организатором и заказчиком убийства, поэтому к "его группе" турецкое правосудие было показательно беспощадно.

Летчика Олега Пешкова убили не враги, а соратники и союзники Эрдогана – турецкие националисты. Те, кто является героями для электората турецкого президента, кто выполняет его волю в Сирии. Посадить или даже отдать этих людей в руки россиян чревато для Реджепа Ахметовича резким проседанием рейтинга и усилением других политиков, пытающихся играть на националистическом поле.

Как Турция перестала быть угрозой для СССР во время войны
Почему же Москва терпит столь многогранного Эрдогана? Почему не построит его, не заставит определиться? Почему, в конце концов, ФСБ терпит ряд работающих на Турцию иностранных агентов, выступающих на российском ТВ и позиционирующих себя как политологи-патриоты?

Потому что России конфликтовать с Турцией невыгодно. Мы понимаем, что не являемся союзниками. Понимаем, что турецкие пантюркистские планы угрожают территориальной целостности России и ее региональным интеграционным проектам (именно поэтому Анкару не пустят в Евразийский союз). Но в то же время не собираемся с ней конфликтовать на радость и на потеху Запада, желающего стравить две амбициозные восточные державы.

Собственно, Турция тоже много чего терпит: и зачистку своих агентов в Крыму и Поволжье силами ФСБ, и регулярные чартерные рейсы в ад, на которых ВКС отправляет подконтрольных Анкаре боевиков.

Стороны пытаются создать такую модель отношений, где они сотрудничают там, где можно, и конфликтуют там, где нужно. Главное в этой модели – обозначить четкие красные линии, за которые никому заходить нельзя.