"А нет ли желания поизучать район Денау и Сарыасии?" - спросила меня перед поездкой Лида, пояснив, что там живут парья - малочисленный народ, самая необычная ветвь среднеазиатских цыган. Как знакомые нам люли и менее известные общины вроде сагутарош или чистони, они пришли давным-давно из Индии, и единственные в новом краю прижились не странствующими цыганами, а горными земледельцами, но сохранили (в отличие от перешедших на персидский соплеменников) индийский язык.

Их кишлаки весьма труднодоступны, и мне сразу представились таким подобием головокружительны предгорий Кашмира, только в "нашей" простой и понятной Средней Азии. В литературе, которой располагала Лида, перечислялись парьясские кишлаки в Таджикистане, а в Узбекистане были указаны лишь районы, слагавшие северо-восточный угол Сурхандарьинской области у таджикской границы. "Что ж, - решил я, - почему бы и не съездить? Парья мы может и не найдем, но много всего увидим по дороге".

В Термезе мы приехали в гостиницу "Рамз". У администраторши я поинтересовался о машине на троих до Денау, и позвонив уточнить проверенному водителю, администраторша сказала, что он сейчас подъедет пообщаться сам. Так нашим спутником в Сурхандарье стал Хаснуддин - подтянутый и деловитый узбек с красивым и умным лицом. Во время афганской войны он возил генералов, в 1990-х боролся с наркотрафиком, а потом, видимо (это мое предположение), оказался в опале и теперь, как многие в этих краях, кормится с машины. Исходя из такой биографии ему должно было быть хорошо за полтинник, и прожитая жизнь чувствовалась в его словах, однако с виду он был гораздо моложе.

Выслушав нашу идею о поездке к парья, он позвонил знакомой в Денау - она директор школы, как-то связана с музеем и дружит со многими аксакалами, и хотя слово "парья" этой знакомой ничего не сказало, по описанию да по созвучию она предположила, что речь о кишлаке Хумфар, близ которого есть горные деревни, куда доедет лишь ишак. В общем, посовещавшись с Хаснуддином, мы решили утром ехать в Денау, а знакомая в это время узнает, к кому нас послать дальше.

На базаре в Денау я сразу приметил смуглые лица продавщиц тута - я сразу подумал, что это может быть и есть парья? И до сих пор думаю, что может быть и не ошибся. Денау считается столицей сагутарош - цыганской касты резчиков по дереву, говорящих, как и люли, на персидском.

Хаснуддин таки привзел нас к школе, где бегали и шалили детишки. Проходившая мимо немолодая женщина интеллигентного вида сделала им замечание на чистом русском без акцента, и они присмерили - это и оказалась та самая директорша школы, и в городе, где почти нет славянских лиц, школа эта была "русская". Женщина объяснила, куда нам ехать дальше, и все же многое оставалось неясным - в частности, об этих хумфари никто не говорил как о цыганах, но в конце концов кому же хочется цыганом быть? За Денау минуем блок-пост со строгостями почти как на границе, затем останавливаемся на обочине и едим купленный тут, пережидая налетевший с гор дождь:

А горы высоки и красивы, и пейзаж местами какой-то совсем не азиатский:

Но лишь местами. Дух Азии не спутаешь ни с чем.

Где-то там гора Хазрет-Султан (4643), при Советах скучное Пик 22-го Съезда - высшая точка Узбекистана на границы с Таджикистаном. Видно ли ее на этих кадрах - не берусь предполагать:

До поездки Хаснуддин и его знакомая нагнали страху, что хумпари живут в высокогорных кишлаках, куда доехать можно лишь на ишаке, и мы морально готовились к тому, что придется пересаживаться. Но чуть-чуть не доехав до Сарыасии мы свернули в большой кишлак Янги-Хайот целиком советского вида, и у магазина на въезде, поздоровавшись с продавцом, сели по деревом напротив на цветной топчан. Вскоре подъехал и хозяин магазина, интеллигентного вида таджик в тонких очках, которого в Москве я принял бы за европейца, да на своей машине, весьма не дешевой, повез к аксакалу:

Увы, имя аксакала я не запомнил - для меня он сразу стал просто Аксакал, а человек с кадра выше ласково назвал его за глаз "наш бабай". Мы приехали к обычному для махаллей одноэтажному дому с зеленым прохладным двором, женщина средних лет и ее потрясающе красивая дочь (фотографироваться отказалась наотрез) принесли нам чаю, конфет и лепешек.

Хумфари оказались, конечно же, никакими не потомками индийских цыган - это таджикский род, первые 26 семей которого пришли в 1301 году из-за Амударьи, и поначалу, около 120 лет, кочевали, живя в юртах, по равнине, а затем ушли в горы, основав там кишлак Хуш-Бахор ("Красивое селение"), из-за ошибок в документах со временем превратившийся в Хумфар.

В начале ХХ века хумфарские горцы вновь вышли на равнину - по одной версии их вывел туда мулла Бекназар, а по другой согнали большевики в 1927 году - требовалось больше рук для выращивания хлопка, под которое и был основан кишлак-совхоз Янги-Хает (Новая Жизнь) - такое в Советской Средней Азии тех лет бывало не раз. Хумфари ныне около 5000 человек, иные вернулись в горный кишлак, куда можно доехать и без ишака, но не на легковой машине, и сохранили даже свой диалект таджикского с некоторыми отличиями грамматики.

12 колен рода асксакал расписал в мой блокнот, и здесь привожу его запись целиком, хотя бы за тем, чтобы ей не пропасть (но мог неверно расшифровать почерк):
1. Каюмбай из города Ахчи Афганистана.
2. Болука из города Шерабад Сурхандарьинской области.
3. Сафарга из города Денов Сурхандарьинской области.
4. Ниязахмад из города Балх Афганистана.
5. Жалаладдхан из города Куляб Таджикистана.
6. Махадзамон из города Хисар [Гиссар] Таджикистана.
7. Шинганияз из города Бухара Узбекистана.
8. Тойирбай из города Денов Сурхандарьинской области.
9. Авзахмад из города Бобзаде Сурхандарьинской области [сейчас такого города тут нет]
10. Каргаз из города Самарканд Узбекистана.
11. усто Хурдак, река Тупаланг Сурхандарьинской области.
12. Шепаро из города Курган-Тепа [Курган-Тюбе] Таджикистана.

Про парья же толком не знали даже в музее, но вспомнили, что махалля таких вот людей то ли цыганского, то ли индийского вида есть в Шерабаде - маленьком городке на байсунской дороге. Правда, говорят они по-туркменски. Так что остался ли еще здесь этот народ или бесследно рассеялся в хлопковых плантациях - так и осталось для меня загадкой.