Об авторе: Сергей Сергеевич Цыплаков – кандидат экономических наук, руководитель направления "развитие Китая и ЕАЭС" центра "Большая Евразия" Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ, профессор НИУ ВШЭ.
19.09.21

Cи Цзиньпин мобилизовал китайцев на борьбу с неравенством.
Нынешним летом, когда в Китае широко отмечалось 100-летие образования КПК, было объявлено, что страна решила первую стратегическую "задачу 100-летия" – завершила строительство "всестороннего общества умеренного процветания". Одним из основных его характеристик стало преодоление абсолютной бедности. Настала очередь выполнения второй стратегической "цели 100-летия" – превратить Китай к середине XXI века в сильную модернизированную социалистическую державу, то есть сделать решающий шаг к воплощению в жизнь любимой председателем КНР Си Цзиньпином мечты о "великом возрождении китайской нации". На этом фоне повысилась актуальность вопросов о дальнейшем маршруте развития, базовых характеристиках общества, которое предстоит построить в новую, названную именем Си Цзиньпина эпоху социализма с китайской спецификой. Понадобился также яркий и запоминающийся слоган, способный мобилизовать массы, указать им вехи нового великого похода. Си Цзиньпин предложил, чтобы таким лозунгом стало понятие "общее процветание". Логика здесь очевидна: умеренное процветание достигнуто, на смену ему должно прийти общее.

Понятие "общее процветание" не является для Китая совсем новым. Его исторические корни относятся к 1953 году. В то время новый Китай только-только завершил период восстановления после многолетней антияпонской и гражданской войн, перед ним встал вопрос о дальнейших путях развития. Тогда Мао Цзэдун выступил с грандиозной идеей новой генеральной линии партии на форсированное строительство социализма, коренные преобразования собственности в сельском хозяйстве, ремесле и частной промышленности. В этом контексте возник лозунг "общего процветания", призванный привлечь симпатии широких слоев народа, обеспечить их поддержку курсу "великого кормчего".

Об "общем процветании" не забывал и Дэн Сяопин. Архитектор китайских реформ подчеркивал, что социализм не тождественен общей бедности, что "общее процветание" должно стать его отличительной особенностью. Однако, будучи прагматиком, Дэн понимал, что быстро поднять благосостояние всего народа в такой огромной и сложной стране, как Китай, невозможно. В рамках спроектированного им "общества умеренного процветания" он настаивал на отказе от уравниловки, а вопрос о процветании предлагал решать поэтапно, дав возможности "некоторым регионам, некоторым людям обогатиться первыми". Эти слова Дэн Сяопина столь часто и многократно цитировались, что вторая часть высказывания о том, что в будущем "они (регионы и люди. – "НГ") помогут постепенно достичь процветания другим", не то чтобы полностью отбрасывалась, но оставалась в тени.

При Си Цзиньпине внимание к "общему процветанию" возросло. Отношения со странами Запада ухудшились, их стремление сдержать развитие Китая усилилось, попытки вызвать идейный раскол в китайском обществе, политически изолировать КПК внутри самого Китая стали в последние годы более активными и настойчивыми.

Китайское руководство, в свою очередь, все больше стало проявлять склонность смотреть на проблемы развития через призму национальной безопасности, усиливать централизацию, надзор и контроль по всем линиям. Во всех программных выступлениях Си Цзиньпина, как мантра, повторялся тезис: "Партия руководит всем".

Одновременно принимались меры, направленные на сохранение идентичности самой КПК. Резко возросла роль идеологии, партийная пропаганда чем дальше, тем больше начала обращаться к политическим истокам коммунистического движения в Китае. Данная тенденция четко отразилась в инициированной Си массовой политической кампании 2019–2020 годов: "Помнить об истоках, оставаться верными своей миссии". В этой обстановке лозунг "общего процветания" оказался, что называется, весьма к месту, хорошо вписываясь в текущую политическую повестку.

Одновременно повышение интереса к нему обуславливалось и рядом объективных социально-экономических факторов. В числе основных из них можно назвать сильное социальное расслоение в китайском обществе, бьющий в глаза контраст между богатством и бедностью. Снижение эффективности работы во многом обеспечивших успех экономического взлета Китая в минувшие десятилетия социальных лифтов, следствием чего стало распространение среди части молодежи упаднических настроений, социальной апатии. Слабость основы для расширения внутреннего потребления, что выражается в низкой доле домохозяйств в первичном распределении национального дохода, которая сейчас значительно меньше, чем была в последние годы XX века. Продолжают сохраняться и приобретать новые измерения диспаритеты в региональном развитии. Наиболее тревожным выглядит все более проявляющийся разрыв в уровнях развития между югом и севером. Юг экономически побеждает север. Пока северные провинции находятся в относительной стагнации, южные регионы, по сути, формируют свою отдельную циркуляцию, построенную на формировании межрегиональных кластеров и активном взаимодействии с внешним миром. Любому даже поверхностно знакомому с историей Китая легко представить, какими рисками чреваты подобные процессы, если их пустить на самотек.

Совокупность всех этих политических и социально-экономических причин подталкивала руководство к пересмотру сложившихся в эпоху Дэн Сяопина подходов к развитию Китая. Собственно, этим Си Цзиньпин и занимался все годы своего правления. Как и в 1950-х, вновь потребовался доступный и понятный лозунг, способный получить массовую поддержку. В результате ставка была сделана на понятие "общее процветание" как фундаментальный принцип социализма с китайской спецификой. На XIX съезде КПК (2017) "общее процветание" было включено в перечень стратегических подходов к развитию в "новую эпоху". Оно понималось как увеличение доходов беднейших групп населения, расширение численности китайского среднего класса, развитие сферы социальных услуг, повышение уровня социальной защищенности. Съезд определил задачу – добиться значимого продвижения на пути к "общему процветанию" к 2035 году, а к 2050-му достигнуть его в общих чертах. "Общему процветанию" было уделено заметное место в программах 14-й пятилетки и стратегического видения до 2035 года.

С осени 2020-го дело стало переводиться в плоскость практической политики. Начать решили с наведения порядка в экономике, с борьбы с монополизмом и "беспорядочной экспансией капитала". Власти с невиданной прежде энергией взялись за усиление контроля над крупнейшими интернет-компаниями, ужесточили условия доступа китайских компаний к проведению IPO на зарубежных биржах, фактически свели на нет деятельность частных компаний внешкольного образования, лимитировали доступ детей к видеоиграм, усилили контроль за сбором и использованием персональных данных в коммерческих целях. Параллельно в июле ЦК КПК и Госсовет КНР приняли совместное постановление о создании образцового района "общего процветания" в четвертой по экономической мощи провинции Чжэцзян, известной как цитадель частного предпринимательства. Стало очевидным, что время выполнения слов Дэн Сяопина о необходимости помочь обогатиться другим неумолимо настает.

Окончательно сомнения развеялись после заседания комиссии ЦК КПК по финансам и экономике 17 августа, на котором Си Цзиньпин не только подчеркнул, что "общее процветание" является важной особенностью "модернизации китайского типа", но и указал на необходимость "правильно регулировать соотношение между эффективностью и справедливостью", усиливать контроль за сверхвысокими доходами, а также прямым текстом рекомендовал их обладателям "побольше отблагодарить общество". После этого крупнейшие компании, включая Tencent, Alibaba Group, Pinduoduo, одна за другой обнародовали планы вкладывать многомиллиардные средства в различные инициативы для достижения "общего процветания". О готовности пожертвовать часть личных средств на общее благо заявили такие известные всему Китаю предприниматели, как основатель компании Xiaomi Лэй Цзюнь, руководитель компании Meituan Ван Син и др. Активность капитанов китайского бизнеса стала как бы реминисценцией событий начала 1956 года, когда китайские промышленники и торговцы на массовых митингах с энтузиазмом просили Мао Цзэдуна взять под контроль государства их предприятия и лавки.

Власти, похоже, поняли, что хватили немного через край. Сотрудники аппарата ЦК начали разъяснять, что "всеобщее процветание" отнюдь не предполагает "уничтожение богатых для поддержки бедных", не предусматривает полного уничтожения разрыва в доходах между людьми, а все пожертвования – дело добровольное. Ближайший экономический советник Си Цзиньпина вице-премьер Лю Хэ сделал заявление о непоколебимости курса на поддержку частной экономики и продолжение внешней открытости. Соответствующий комментарий на ту же тему был опубликован на первой полосе партийного официоза – газеты "Жэньминь жибао".

В настоящее время, видимо, еще рано строить далеко идущие выводы относительно форм и возможных последствий политики достижения "общего процветания". Она рассчитана на годы, и вполне вероятно, что по многим ее конкретным аспектам нет единого мнения даже у ее разработчиков. Тем более что ее содержание самым непосредственным образом затрагивает широкий пласт проблем, крайне важных для различных слоев китайского общества. Последнее обстоятельство позволяет предположить, что "общее процветание" и все, что с этим понятием связано, надолго вошло в общественно-политическую жизнь Китая и может стать одной из важнейших тем как созываемого в ноябре 6-го пленума ЦК КПК, так и намечаемого на осень следующего года XX съезда китайских коммунистов.