ПОЛИТТЕХНОЛОГИИ ПОГУБЯТ РОССИЮ

17.11.2021
Александр Дугин

В нашей политике технический или политтехнологический подход достиг критической точки. Это началось еще в 90-е, но, что интересно, параллельно фундаментальным изменениям, которые произошли в России начиная с эпохи Путина, когда поменялось практически все, и либерально-западнический курс сменился суверенно-патриотическим, российская политика продолжала оставаться чисто технологической. Более того, от руководителя политического управления АП к руководителю она становится не менее, но все более технологической.

Давайте, я постараюсь объяснить, что имею в виду, ведь мы настолько привыкли к политтехнологиям, что забыли, как может быть иначе, или просто никогда не знали этого и по умолчанию считаем чем-то невозможным. На самом деле, область политики – это область идей и поле борьбы за власть. Но власть не индивидуальную, а именно политическую, то есть снова сопряженную с идеей. В политике решается не кто индивидуально будет на более высоких позициях, а кто на более низких, но какой блок идей, представлений, ценностей и стратегий будет признан приоритетным и доминирующим, а какой подчиненным, маргинальным или даже поставленным вне закона. То есть политика есть прежде всего политическая философия, идеология, а затем только ее носители в виде партий, движений, организаций, сетей, кружков, ячеек.

Политическая жизнь это сугубо коллективный социальный процесс, в котором участвуют различные группы населения. Одни выдвигают и формулируют идеи и принципы, другие их поддерживают или, напротив, им оппонируют. Общество же вслушивается в ритмику и семантику этой жизни, с чем-то соглашается, что-то отвергает, где-то осознает прямую зависимость с программами и проектами и повседневной жизнью отдельных граждан, где-то, напротив, считает, что речь идет о мало значимых для конкретного человека абстракциях.
И лишь в процессе этой политической жизни, именно жизни во всем ее многообразии, с диалектикой и противоречиями, складываются политические институты и решается вопрос о власти. Она оказываются в руках тех, кто достигает в политической жизни вершин, побеждает противников, превосходит конкурентов и, наконец, выходит на решающую прямую, где идеи, проекты и замыслы могут воплощаться в реальность.

В политике личность постоянно всеми своими сторонами соприкасается с обществом. Причем это соприкосновение всегда проходит через идеи. В политике мысли, планы облекаются в речи, в слова, в тексты, в декларации, а затем только в действия. Это называется политическим дискурсом. И тот, кто тот или иной дискурс произносит или разделяет его содержание, берет на себя серьезную ответственность. Если эти идеи победят, то их сторонники победят вместе с ними. Если проиграют, то вмести с ними проиграют и они. И говорящий , и слушающий (одобряя или не одобряя услышанное) в политике уже вступают в систему обязательств, ответственных действий и прямой зависимости своего положения, состояния или даже самочувствия от результата. Если идеи, которые нам близки и которые мы защищаем, проигрывают, мы расстраиваемся и грустим. Если выигрывают, мы ликуем и радуемся. И это совершенно естественно и органично. Политика есть жизнь, полноценная и насыщенная. Должна быть именно такой.

Но в нашем обществе в какой-то момент явно что-то пошло не так. Тон в политике стали задавать технологи, маркетологи, специалисты по рекламе или даже систематическому обману клиентов – так целый ряд высокопоставленных политиков 90-х вышел даже не из бизнеса, а из рекламы, PR-технологий, финансовых пирамид или прямых махинаций. Это были профессионалы по масштабному обману населения, готовые за вознаграждение продвинуть любых кандидатов, любые проекты и любые партии. Так политика перестала быть областью жизни, борьбы идей и соперничества за власть, необходимую, чтобы эти идеи реализовать. И это прежде всего. Вместо этого проблема власти решалась в окружении первого лица государства и среди очень узкого кружка олигархов, а общество было от политических процессов просто отлучено. Выборы превратились в 90-е в шумные крикливые шоу, вообще никакого влияния на жизнь в стране не оказывавшие. Так коммунисты и их союзники, получившие совокупно большинство в Госдуме в 1996 году, как ни в чем не бывало считались "маргиналами", ни на что не влияли и, что самое главное, легко смирились с таким положением. У Ельцина никакой поддержки, кроме круга приближенных олигархов не было, а он по-прежнему правил почти единолично. И на фоне такой деполитизации общественной жизни расцвели политтехнологии и прожорливая и циничная раса политтехнологов. Так сложился симулякр политики. Сложился и, видимо, по каким-то причинам в нашем обществе прижился.

Самое странное, что ситуация в этом вопросе не поменялась и после прихода к власти Путина. Все, но не это. Скорее всего, дело в том, что Путин воспользовался таким отчужденным состоянием политических процессов в обществе, чтобы укрепиться у власти. Все вокруг продолжали играть в бессмысленные игры, политтехнологи крутили свои тошнотворные сценарии, а Путин, зная чего хочет и к чему идет, молчаливо по-чекистски делал свое дело. Скорее всего, это было совершенно рационально с его стороны и надо признать, что это сработало. Да, политической жизни в России не было и нет. Да, политтехнологии по-прежнему замещают собой любые политические процессы. Да, политические идеи в обществе практически исчезли кроме тех, которые упорно подпитывает русофобский Запад, но шпионаж (как и либерализм) не в счет. И здесь Путин совершенно прав, не принимая это в расчет и действуя жестко и решительно против пятой колонны.

Но постепенно эта, безусловно, успешная для самого Путина и для его внутреннего плана реформ в России стратегия стала отягощением для народа. У Президента развязаны руки и есть полная легитимность почти на все, что угодно. Но дело в том, что в такой ситуации полностью лишенное настоящей политической жизни общество не может не вырождаться. Политтехнологи эффективно парализуют волю, создавая симулякры и пуская в очередной раз политических энтузиастов по ложному маршруту – в духе тараканьих бегов. Но они же тем самым подрывают основы общественной жизни. И когда на определенном витке власти потребуется мобилизация общества, для этого просто не будет ни сил, ни доверия, ни желания. И в какой-то момент это может стать фатальным, как это случилось в конце советского периода. Компартия тогда потеряла власть не потому, что появились альтернативы, а потому что вся политическая жизнь в стране была вытравлена. Искусственная гальванизация, которую начали архитекторы перестройки, по сути уже была политтехнологией – еще наивной и не совершенной, но именно ей. Ведь ни разу в перестройку по-настоящему не был поставлен и сформулирован ни один серьезный вопрос –

Капитализм или не капитализм (социализм)?
Консерватизм или прогрессизм?
Реализм или либерализм в МО?
Атлантизм или евразийство?
Патриотизм или космополитизм?
Империя или открытое общество?
Адам Смит или Кейнс?
Либерализм во внешней торговле или меркантилизм?
Суверенная национальная валюта или currency board?
Традиционные ценности или копирование западного постмодерна?
Полная рынков и протексционизм?
Идем влево или вправо?
Русская идентичность или абстрактная идеология прав человека?
Все решалось по умолчанию – в 90-е годы либералами, захватившими власть вместе с Ельциным. С 2000-го года единолично Путиным. Предпочтения Путина были намного более приемлимыми для общества, но они воплощались в жизнь по факту. И снова с помощью политтехнологий. Без политического дискурса, без полноценного разъяснения, без соучастия народа в своей собственной судьбе.

На мой взгляд, такое засилье политтехнологий исторически себя исчерпало. Необходимо последовательно и постепенно двигаться к возрождению в России политической жизни – а это значит, политических идей, философий, стратегий, ценностей, ориентиров, бесед, споров, размышлений, программ, проектов, предложений. Едва ли целесообразно сразу транслировать это в партийную политику: партийный формат давно стал у нас чем-то глубоко аполитичным. В этой области, на мой взгляд, пробуждения мысли не возможно. Технологии партийную систему России прикончили. Но ведь есть и иные формы и пути, маршруты и практики.

Пора объявить войну политтехнологиями (и политтехнологам). Это не просто циничный обман, это препятствие историческому развитию великой страны. В такой ситуации политтехнологии преступны.