Записки неравнодушного (V)
03.12.2021 Константин СЫРОЕЖКИН Общество 390
Cui prodest?
"Горе земле, в которой подчиненные, начальники
и суды, а не законы управляют гражданами и делами!
Всякий из них считает себя мудрецом в высшей
степени, и от сего "у семи нянек дитя без глазу".
М. И. Кутузов

Выявление шпиона, пресечение деятельности агентурной сети, работающей в интересах иностранного (как правило, враждебно настроенного) государства, изобличение изменника родине – все это "высший пилотаж" в работе спецслужб. Так было всегда и везде, поскольку именно этим определяется значимость органов контрразведки для любого государства, вне зависимости от формы правления или специфики социального строя.

Правда, здесь есть одно "но". Нельзя быть абстрактным шпионом или изменником родины. Эти преступления совершаются только с прямым умыслом и имеют вполне определенного иностранного заказчика, имеющего своей целью нанесение ущерба интересам национальной безопасности государства, против которого он работает.

Именно по этой причине обвинение по этим преступлениям, помимо внутренней значимости, всегда содержит и международный аспект. А потому должно иметь в своей основе неопровержимые, достоверные и достаточные доказательства. Причем, не только умышленной формы вины арестованного шпиона или изменника родины, но и того, что государство, с гражданами которого он сотрудничал, является враждебным, а целью этого сотрудничества был подрыв интересов национальной безопасности своего визави.

Во всяком случае, именно таким образом трактуется диспозиция соответствующих статей уголовного законодательства в большинстве стран мира. Об этом же свидетельствует специальная литература по вопросам деятельности органов контрразведки, да и вполне доступная художественная литература. Вспомнить хотя бы основанные на реальных событиях романы Юлиана Семенова.

Если такие доказательства имеют место быть, то честь и хвала органам контрразведки, доказавшим, что они с пользой для страны и народа используют собираемые на их содержание налоги. Следующий шаг – нота протеста по линии МИД и обязательно открытый (зачем же скрывать собственную доблесть и достижения?!) суд с широким освещением его в различных СМИ. Я говорю об этом без всякой иронии, поскольку так оно и бывает на практике. Более того, так оно было и во времена "тоталитарного СССР", когда шпионов, изменников родине и иностранных разведчиков всегда брали с поличным во время проведения тайниковых операций.

Тем самым готовилась как доказательная основа для доказательства умышленной формы вины задержанного шпиона или изменника родины, так и факты его вербовки сотрудниками спецслужб иностранного государства (как правило, враждебно настроенного по отношению к СССР или советскому строю).

Другими словами, в моем конкретном случае следствие документально и неопровержимо должно было, во-первых, доказать факт моей вербовки спецслужбами КНР. Перехвата статей и обзорных материалов, написанных по просьбам моих китайских коллег, для этого недостаточно. Следствие должно было предъявить в суд (если бы таковой усилиями "охранителей" не был в превращен в фарс) перехваченные шифровки, подписанные псевдонимом; документально подтвержденные факты использования кодов и специальных шифровальных программ при пересылке текстов по электронной почте; выявленные и задокументированные факты проведения тайниковых операций или единовременного получения значительных денежных средств, существенно превышающих авторский гонорар за статью или прочитанный курс лекций и т.д.

Во-вторых, как минимум должно быть доказано, что я передал китайской стороне информацию, содержащую государственные секреты или иную охраняемую законом тайну. Причем, для обвинения в измене родине или шпионаже должно быть документально и неопровержимо доказано, что мои коллеги – китайские ученые являются действующими сотрудниками китайских спецслужб и были таковыми на момент моего знакомства с ними. Но и этого недостаточно. Диспозиция ст. 175 и 176 УК РК требует доказательства того, что их деятельность была направлена на подрыв интересов национальной безопасности РК и они нанесли ущерб (какой, когда, в какой форме и каком объеме в материальном выражении) ее суверенитету, внешней и внутренней политике.

А это, в-третьих, означает, что должно быть документально и неопровержимо доказано, что китайские спецслужбы осуществляют деятельность, направленную на подрыв интересов национальной безопасности РК, и ставят своей целью нанесение ущерба ее суверенитету, внешней и внутренней политике. Другими словами, Китай является враждебным по отношению к Казахстану государством, а его национальные интересы противоречат национальным интересам Казахстана.

Поскольку обвинение меня в измене родине строилось главным образом на подготовленных на гонорарной основе по просьбам моих китайских коллег – китайских ученых статей и обзорных материалов, следователь в своем обвинительном акте и судья в приговоре должны были конкретно указать (причем, как того требует закон, со ссылкой на источник информации) какая из моих статей или какой из обзоров (за весь поднадзорный период с 2014 по 2018 год годы их было более 100), в том числе написанных по просьбам моих зарубежных (не только китайских и не всегда на гонорарной основе) коллег нанесли или могут нанести какой-либо вред национальным интересам РК и какой в результате моей "преступной" деятельности был нанесен ущерб государству и в чем этот ущерб конкретно выражался!

Доказательства именно этого, как и доказательства умышленной формы моей вины в нанесении ущерба интересам национальной безопасности РК усматривает диспозиция ст. 175 и 176 УК РК и требует уголовно-процессуальное законодательство РК!!

Если бы такие доказательства имели место быть, то, вне всякого сомнения, мое осуждение сопровождалось бы нотой протеста со стоны казахстанского МИД со всеми вытекающими из этого следствиями для казахстанско-китайских отношений. Однако вместо этого в 2019 году их уровень поднимается до "отношений вечного стратегического партнерства". Другими словами, идея о враждебности Китая по отношению к РК, о том, что он спит и видит, как бы применить по отношению к Казахстану "концепцию управляемого хаоса" и т. д. рождаются только в головах казахстанских "охранителей", обслуживающих их "экспертов-политологов" из ЦСЭ МЮ РК, да журналистов из Wall Street Journal. К реальному положению вещей эти идеи и выводы не имеют ни малейшего отношения. Более того, они вредны и преступны, в особенности, когда их приверженцами выступают судебно-правовая система и органы, призванные обеспечивать национальную безопасность государства.

О реальном положении дел свидетельствует характер отношений между РК и КНР и динамика их развития за последние 25–30 лет. Начиная с 2005 г. они характеризуются как "отношения стратегического партнерства", в 2011 г. их статус был повышен до "отношений всестороннего стратегического партнерства", в сентябре 2019 г. было объявлено об установлении "вечного стратегического партнерства". Это зафиксировано в подписанных и ратифицированных КНР и РК двусторонних соглашениях и договорах, в которых, в том числе, прописаны вопросы обмена информацией и научными кадрами, разработки совместных научных проектов в целях укрепления взаимопонимания и доверия между двумя странами. В общем, в интересах того, что в международных документах, объединено емким понятием "шанхайский дух".

Все, что было квалифицировано следователем ДКНБ, прокурором и судом как "государственная измена" и "шпионаж" является обычной практикой научных контактов между казахстанскими (и не только) учеными и их зарубежными коллегами, не запрещенной законом, и даже рекомендуемая подписанными и ратифицированными Казахстаном международными соглашениями и меморандумами о сотрудничестве с зарубежными партнерами, подписанными КИСИ при Президенте РК.

Одобрям-с из Вашингтона: им-то здесь не житьОдобрям-с из Вашингтона: им-то здесь не жить
26.11.2021 11:003481
Более того, внимательное прочтение заказанных мне или моим коллегам из стран СНГ статей и обзоров позволяет вполне резонно утверждать, что мои китайские коллеги, как и я сам, работали не во вред интересам национальной безопасности РК, а на пользу укрепления двусторонних отношений между нашими странами и повышения эффективности деятельности ШОС. А те статьи и обзоры, которые готовились по их заказу, отвечали этой же цели, поскольку давали возможность лучше понять специфику ситуации в Центральной Азии и Казахстане, а также волнующие государства региона вопросы (в моей или экспертной оценке моих коллег из государств региона) в их отношениях с Китаем.

Что в этом преступного, и почему казахстанским "правосудием" это квалифицируется как "государственная измена" или "шпионаж"?!

С моей точки зрения, подтверждаемой реальными фактами и показаниями свидетелей в суде, все обстояло с точностью до наоборот.

Мои статьи и обзоры (в том числе написанные мною или другими авторами по просьбам моих китайских коллег) не только способствовали решению конкретных проблем в казахстанско-китайских отношениях, но и укреплению научных связей казахстанских ученых со своими зарубежными коллегами, а следовательно – повышению позитивного международного имиджа казахстанской науки в частности и самой Республики Казахстан в целом!

Я могу судить об этом достаточно объективно и достоверно, поскольку, в отличие от привлеченных следствием в качестве экспертов "политологов", занимался оценкой всех этих вопросов в режиме постоянного мониторинга. Об этом же говорили на главном судебном заседании мои коллеги, которых судья предпочел либо не услышать (когда они излагали доводы, противоречащие обвинению), либо полностью извратить логику их показаний в приговоре ("благо" заседание проходило в закрытом режиме, и аудио-видео фиксация не велась). Хотя даже в извращенном виде их показания не дают оснований обвинять меня в государственной измене.

Тупики президента ТокаеваТупики президента Токаева
24.11.2021 07:0012372
Судом абсолютно был проигнорирован и тот факт, что в течение тех 30 лет, что я поддерживал контакты со своими китайскими коллегами, всегда имел место двусторонний обмен информацией и материалами, мои работы регулярно публиковались в Китае и других странах, а их работы в Казахстане, из чего следует вывод о том, что со стороны властей Китайской Народной Республики указанный обмен взаимной информацией никогда не расценивался как шпионаж в пользу Республики Казахстан, либо деяние, имеющее признаки государственной измены со стороны моих китайских коллег!

О фактах того, что информация исходила не только от меня, но и в обратном направлении поступала ко мне от моих зарубежных коллег, свидетельствуют мои доклады руководству Казахстана и публикации по Китаю и казахстанско-китайским отношениям за последние 25–30 лет. Без получения информации от моих зарубежных коллег и без их практической помощи и содействия в приобретении литературы в Китае, решить поставленные перед КИСИ руководством РК задачи, в условиях дефицита в Казахстане информации о Китае, было бы весьма затруднительно, если вообще возможно.

При этом наука не знает иного пути получения эксклюзивной информации, кроме налаживания и расширения контактов между учеными разных стран. Именно с этой целью проводятся международные конференции, организуются совместные семинары и симпозиумы, подписываются меморандумы о совместных разработках тех или иных тем, размещаются публикации в зарубежных научных изданиях.

Если "охранители" считают иначе, то для начала нужно изменить действующее законодательство, запретить всякие научные контакты с иностранными коллегами, выйти из "Болонской системы", а заодно уж и опустить "железный занавес".

Конечно, в том случае, если следствие в обязательном порядке должно предоставить в суд совокупность достоверных, неопровержимых и законно добытых доказательств, а суд не превращен в фарс, где судье определена роль нотариуса.

В моем частном случае доминировала не логика закона, а чей-то заказ. Не хочу употреблять слов "политический заказ", поскольку я – птица не того полета. Решение было принято на ином уровне, хотя и достаточно высоком.

Скорее всего, именно этим и объясняет тот парадоксальный факт, что в материалах уголовного дела нет ни одного свидетельства моих изменнических действий, как и направленных против интересов национальной безопасности РК действий моих зарубежных (в том числе и китайских) коллег. Есть только подозрения, домыслы и сомнительные трактовки следствия, не нашедшие своего объективного подтверждения и основанные как на собственных заблуждениях следователя, так и на ошибочно трактуемых им предположениях и допущениях некоторых экспертов, не являющихся специалистами в вопросах отношений Китая с государствами Центральной Азии (в том числе и с Казахстаном) и его региональной политики.

Отсутствием достаточной совокупности допустимых, относимых и достоверных доказательств объясняется и факт засекречивания в полном объеме моего уголовного дела, предварительного следствия и судебного процесса.

Засекретив уголовное дело и объявив судебный процесс закрытым, следствие и суд посчитали возможным для себя не только проигнорировать требования, изложенные в диспозиции ст. 175 УК РК, но и освободили себя от необходимости доказывания как объективных и субъективных признаков данного состава преступления, так и собственно события уголовного правонарушения.

В традициях инквизиции времен "охоты на ведьм" моя вина рассматривалась как само собой разумеющийся факт, не требующий особых доказательств. Во всяком случае, это не скрывалось ни следователем СУ ДКНБ, ни оперсоставом КНБ, регулярно проводившим со мной "профилактические беседы", ни даже моим адвокатом, имеющим большой опыт сотрудничества со следователями СУ ДКНБ. По их мнению, я должен был сыграть именно ту роль, которую они мне желали приписать, роль "китайского шпиона" и "врага народа". То, что к реальности это не имеет никакого отношения, для них было совершенно не важно.

Госслужащие одеяло заботы тянут на себяГосслужащие одеяло заботы тянут на себя
30.11.2021 16:302794
В общем, все выглядело точно так, как оно имело место в годы политически мотивированных судилищ 1930-х; "разоблачения" "немецких", "английских", "японских" и т. д. "шпионов" в 1940-х; психушек для "антисоветчиков" и диссидентов в 1970-х годах – всего того, что в годы перестройки и гласности поздних 1980-х справедливо называлось следствием культа личности и диктатуры НКВД-МГБ-КГБ.

Поскольку я точно знал, что ничего из инкриминированного мне как "изменнику родине" следователем СУ ДКНБ, а в дальнейшем и судьей, я не совершал, для меня, да и для всех моих коллег – включая зарубежных – по сей день остается загадкой то, что, по-видимому, было очевидно для следствия и суда.

Что я совершил столь ужасного, что моя профессиональная научная деятельность стала опасна для общества и государства, а потому я должен быть судим закрытым судом без права на полноценную защиту и в обязательном порядке изолирован от общества аж на 10 лет?!

Остается без адекватного ответа и другой вопрос – cui prodest? – кому было выгодно мое осуждение и моя изоляция? На мой взгляд, здесь просматриваются несколько версий.

Первая. Кому-то из высокопоставленных чиновников (или их родственникам) я чем-то помешал, либо о ком-то откровенно высказался.

Учитывая, что я знаю очень многих, и, зная кто и чего стоит, давал свои оценки достаточно откровенно (хотя и не публично), здесь может быть масса вариантов. Однако задействовать потенциал КНБ РК для моего ареста и осуждения могли далеко не все.

Следовательно, основная цель моего ареста и последующей изоляции была несколько шире банальной мести или поимки очередного "китайского/российского шпиона". Могу лишь предположить, что состояла она в усилении контроля за научным сообществом Казахстана (во всяком случае, в плане его связей с иностранными коллегами), воссозданию "подсистемы страха", характерной для сталинского периода, и создании прецедента, указывающего на то, что "контора" не дремлет и "держит" руку на пульсе.

Не могу судить об эффективности достигнутого результата, но что-то несомненно удалось, судя по почти полному отсутствию реакции научного и журналистского сообщества на мои в общем-то невинные "Записки неравнодушного", опубликованные (еще раз выражаю благодарность изданию) на ZonaKZ.net.

Вторая версия. Кому-то конкретно или какой-то группе лиц не очень нравится сегодняшний характер казахстанско-китайских отношений, растущее присутствие Китая в регионе Центральной Азии, а также моя оценка отношений Китая с Казахстаном и его политики в Центрально Азии.

Не исключено, что кому-то не понравились мои оценки политики КПК в Синьцзяне, в том числе по созданию "центров перевоспитания" для национальных меньшинств.

Возможно, кто-то выполнил заказ конкурентов Китая в регионе. На эту мысль, в частности, наводят пассажи, содержащиеся в экспертном заключении ЦСЭ МЮ РК, послужившим основой для моего обвинения, а также оперативно опубликованный в американском издании Wall Street Journal (10 июля 2019 г.) пасквиль.

Третья версия – чья-то персонально или какой-то группы политика использовать миф о наличии в руководстве Казахстана прокитайского лобби в политических игрищах против К.К. Токаева.

Как-то уж очень вовремя был произведен мой арест, хотя, как стало известно, "зуб" на меня у КНБ РК вырос еще в 2012-2013 годах. Не представляю, где и в чем я перешел им дорогу, если вплоть до моего ареста сотрудники КНБ РК обращались ко мне за консультациями по Китаю и проблемам его взаимоотношений с государствами Центральной Азии и прежде всего – с Казахстаном.

Мой арест прошел за месяц до решения Н.А. Назарбаева об уходе с поста президента и передачи полномочий К.К. Токаеву. В течение этого месяца и в последующем представители КНБ РК специально прибывали из Астаны, активно склоняли меня к признанию вины в преступлении, которого я не совершал, оказывая на меня морально-психологическое давление.

17 мая 2019 года по казахстанскому радио было передано сообщение о том, что "в Казахстане арестован известный политолог, гражданин РФ К. Сыроежкин, являющийся научным консультантом К. Токаева по докторской диссертации".

О наличии у меня паспорта РФ знали только арестовавшие меня сотрудники ДКНБ (хотя при желании это легко проверяется через Интернет); второй "факт" – откровенная ложь из арсенала черного PR; из этого же арсенала и появившаяся в прессе информация о том, что я якобы являлся внештатным советником К. Токаева (почему не Н.А. Назарбаева, на имя которого КИСИ отправило гораздо больше моих авторских материалов?) по внешней политике.

Возникает вполне закономерный вопрос: кому и с какой целью понадобился вброс этой дезинформации именно в электоральный период? Мне она навредить не могла, следовательно, была направлена против другого субъекта.

Накануне прений в суде, которые состоялись 30.09.2019 г., сотрудниками ДКНБ мне было сделано "последнее китайское предупреждение" – мол признавайся и получишь ниже низшего, в противном случае получишь по полной.

Искушать судьбу я не стал. От нее все равно не убежишь, лишь потеряешь самоуважение и честь – единственное, что не смогли у меня забрать "охранители" и их подручные к моменту вынесения приговора.

Именно поэтому мой ответ был однозначным. Во-первых, я не считаю себя виновным в инкриминируемом мне преступлении и обратное не было подтверждено совокупностью реальных доказательств ни досудебным следствием, ни в суде, обвинение построено на предположениях, допущениях и домыслах, что с точки зрения закона недопустимо; мое признание может косвенно навредить К.К. Токаеву, к которому я отношусь с искренним уважением.

Могу подтвердить это и сейчас, поскольку моя позиция не изменилась и после 3 лет изоляции.

Возможно, существуют и другие версии, как и другие причины моего ареста и последующего осуждения, но, думаю, ни одна из них не может свидетельствовать о том, что я являюсь изменником родине или шпионом. Грехи же и "скелеты в шкафу" есть у каждого, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, либо предпочитает занимать позицию вечного соглашательства. Однако на то и вручены Фемиде не только меч карающий, но и весы правосудия, чтобы выносить вердикт с учетом всех "за" и "против".

Октябрь 2021 г.