Поле экспериментов: как Китай возвращает уехавших ученых, и что делает Россия?

Артем Воронин
Русская служба Би-би-си

Китай, Россия и многие другие страны сегодня всеми силами пытаются обратить в свою пользу старую концепцию "утечки мозгов". Термин, придуманный британцами в 1960-х годах, никогда не переставал быть актуальным, но сегодня страны, потерявшие ученых во время больших потрясений, добились немалых успехов в их возращении. Как обстоят дела в России и Китае?

Среди стран, добившихся значительных успехов в стимуляции обратной утечки мозгов, выделяется Китай, который уже не первый десяток лет фактически с нуля создает у себя академическую среду.

Китайская "Культурная революция" 1966-76 годов с преследованиями интеллигенции почти ничего не оставила от старой системы. Отряды хунвейбинов на пути в прекрасное будущее эффективно расправлялись со всеми ее элементами, и ученые были в числе первых жертв.

Плакаты Культурной революции: за Мао и против СССР
Моя "культурная революция": как я в 16 лет вступила в хунвейбины
Фото: 10 символов "культурной революции" в Китае

Идеологами китайских гонений на ученых были коммунисты из "Банды четырех" - партийной группировки, в которую входила жена Мао Цзэдуна и еще несколько аппаратчиков. Они первыми заговорили о принципиальной реакционности ученых. Основной их тезис звучал так: "Чем больше вы учились, тем более вы реакционны".

Ученых обвиняли в отсутствии веры в партию, нежелании посвятить себя делу социализма и в том, что многие получили образование на Западе и в СССР, который китайские коммунисты в 60-е годы считали слишком ревизионистским.

Это были десять лет кризиса, за которые академическая система Китая была практически полностью демонтирована. Ученых высылали в деревню "на перевоспитание", контроль над большинством НИИ перешел военным ведомствам.

В результате Китай остался без ученых. С 1966 до 1969 год ВУЗы вообще не принимали студентов, а до 1977 года в стране не было аспирантов. "Далеко идущим последствием культурной революции было то, что она разрушила политические иллюзии, породила цинизм и апатию среди китайцев, в том числе и среди ученых", - пишет социолог Конг Као из Кливлендского университета.

"Утечка мозгов" 1990-х годов из России, конечно, имела другую природу. В 1987 году СССР упростил процедуру выезда за рубеж, и советские граждане получили право переезжать в другие страны. К этому добавился переход экономического устройства на рыночные рельсы - многие молодые и не очень специалисты ушли в предприниматели.

Тенденция продолжается. Например, в области технических наук в период с 1989 по 2010 годы отток ученых и инженеров из России, по оценке исследователя, составил около 444 тыс. человек. Основная масса уехала в 1990-е, однако и сегодня Россию продолжают покидать специалисты.

Большая ошибка

В Китае "Культурную революцию" с 2016 года считают "катастрофической ошибкой". 1990-е годы в России по официальной риторике - это время упадка и смуты.

К восстановлению науки после шоковой терапии обе страны подходят примерно одинаково - с помощью грантов и обеспечения наилучших из возможных условий для работы.

Китайские власти не жалеют финансирования на зарплаты и высокотехнологичные лаборатории. Они щедро раздают должности тем, кто вернулся. К 2050 году страна хочет стать мировым лидером в области науки.

С 2008 года в КНР осуществляется программа "Тысяча талантов". Государственные инвестиции в науку, исчисляющиеся триллионами долларов, позволяют Пекину переманивать к себе ученых со всего мира.

"Чтобы преодолеть "белизну" и стать "красными специалистами", интеллигенты должны были подвергнуться долгому и тяжкому "политическому перевоспитанию" и "идеологическому реформированию", участвуя в бесконечных политических учебных сессиях, нередко выдерживая "критику" и "самокритику", выполняя тяжелый физический труд на заводах и в деревне," - писал о "Культурной революции" доктор социологических наук Конг Као из Кливлендского университета.

Сегодня картина совсем другая.

"Когда появилась эта возможность, я вернулся в Пекин. И я был рад этой возможности. Я понял, что за 20 лет, пока меня не было здесь, Китай сильно изменился. Явно появилось больше возможностей, но понятно, что появилось и больше проблем - создаются новые рабочие области", - рассказывает Би-би-си биолог Чжао Донг, вернувшийся в Пекин, чтобы создать новый биологический институт с помощью гранта, полученного от властей.

Все усложняется тем, что к новой китайской науке предъявляется немало этических вопросов.

В 2018 году профессор Шэньчжэньского университета Хэ Цзянькуй шокировал мировое сообщество, объявив, что ему впервые удалось создать генетически модифицированных детей. Об эксперименте никто не знал. Позже профессор Хэ был приговорен к трем годам тюрьмы за то, что дезинформировал родителей "отредактированных" им детей при получении их согласия.

Такой видится китайская наука сегодня - не ограниченное ничем, кроме воли партии, прекрасно финансируемое поле для экспериментов.

"Как и все в Китае, тут нет черно-белого. Тут даже не 50 оттенков серого, а больше ста. Знаете, Китай начал с крайне примитивных условий. И даже сейчас многие ученые не склонны мыслить инновационно или критически. К тому же, у нас нет 400-летней научной традиции, которая существует на Западе", - говорит Чжао Донг.

Успех Китая пытается повторить Россия. Отчасти ей это удается, хотя масштаб здесь другой.

Главный ученый секретарь Президиума РАН Николай Долгушкин в апреле этого года оценил среднее количество уезжающих из России специалистов в 70 тыс. в год. Статистика Росстата показывает другую картину - в 2019 году, по его данным, из России уехало 384 тыс. человек. Из них только у 62 тыс. было высшее образование. А докторов и кандидатов наук было всего 360.

Воздух несвободы. Что заставляет российских ученых уезжать за границу?
"Я не готов на все ради власти". Дмитрий Гудков объяснил отъезд из России

Статистику Росстата многие критикуют, а с оценкой РАН власти не стали спорить. Таким образом, примерные цифры уезжающих ученых понятны. Но с "возвращенцами" все не так ясно.

"Судя по тому, что я знаю, "проект возвращения" ученых в Россию сейчас идет достаточно медленно", - говорит в переписке с Би-би-си лауреат Нобелевской премии по физике Андрей Гейм.

"Около 5-10 лет назад он набирал силу: многие мои знакомые думали о возвращении, а некоторые вернулись. Сегодня я слышу от потенциальных возвращенцев, что качество жизни в Москве [для возвращающихся ученых] может быть выше, чем на Западе, и, по крайней мере в некоторых местах, в том числе в МФТИ, есть много возможностей, чтобы успешно работать", - писал Гейм в переписке с Би-би-си около месяца назад.

24 ноября МФТИ попал под американские санкции, и работать с ним американским ученым крайне затруднительно.

"Политическая неуверенность и бюрократические препятствия (иногда обусловленные западными санкциями) в последнее время изменили ситуацию таким образом, что рискнуть вернуться решаются немногие. Те, кто все же возвращается, часто вынуждены "сидеть на двух стульях", оставляя себе возможность в случае чего вернуться на Запад", - говорит Гейм.

Вопреки критике ученых: Путин подписал закон о просветительской деятельности
Новые миграционные правила в Британии: труднее европейцам, проще всем остальным
Кремль сожалеет о ликвидации фонда "Династия"

Возвращение ученых в Россию связывают с грантовыми программами, самая заметная из которых - программа "мегагрантов", запущенная в 2010 году.

По итогам конкурса зарубежным ученым выдаются гранты на некоторый срок, который может быть продлен или нет. В последнем случае ученые уезжают.

По официальной статистике, за десять лет гранты на открытие лабораторий в России получили 272 ученых из 31 страны - 149 зарубежных специалистов и 123 россиянина. Но какая часть из них решила остаться, непонятно.

Однако связывать всю работу по привлечению ученых обратно в Россию с одними только мегагрантами неправильно.

Если исследователь принимает решение работать в России, то он будет делать это не ради двух-трех миллионов долларов, говорит молекулярный биолог, профессор Сколковского института науки и технологий и Ратгерского университета в Нью-Джерси Константин Северинов, вернувшийся работать в Россию 16 лет назад - как он говорит, по личным причинам.

Помимо прочего, в ранних российских грантах было прописано условие физического нахождения специалиста в стране в течение нескольких месяцев в год. Это было обременительно и могло быть связано с рисками на Западе. Сейчас существуют программы, в рамках которых платят больше, и ограничений по пребыванию в России нет.

Глядя на общую ситуацию с возвращением ученых в Россию, трудно отделаться от мысли, что здесь параллельно существуют бюрократизированное прошлое и высокотехнологичное будущее. Есть ученые, которые успешно работают на мировом уровне.

Но есть и другое: тысячи младших и средних научных сотрудников в институтах, куда приезжают получившие грант зарубежные специалисты и молодые ученые, которые стремятся за рубеж, чтобы сделать карьеру.

В ситуации с приездом российских ученых есть два интересных аспекта. О первом говорит кристаллограф-теоретик Артем Оганов, получавший американские, российские и китайские гранты и еще несколько лет назад управлявший лабораториями в России, Китае и США.

Сегодня Оганов живет в Москве, выезжает на дачу, растит четверых детей и подчеркивает, что в России ему работать интереснее. Он отмечает, что на Западе активно борются с "обратной утечкой мозгов".

"Мне повезло - когда я уезжал из Америки в 2012 году, я сделал это не спеша. Я продал свой дом, упаковал вещи, - рассказывает он. - Тогда, будучи профессором в США, я мог сотрудничать и с российскими, и с китайскими университетами. - Сейчас это было бы едва ли возможно, и у меня возникли бы проблемы. Вовремя уехал, не убегая, а с прямой спиной".

Оганов участвует в карьере других ученых и сегодня и говорит, что в России, по сравнению с Китаем, система переманивания кадров выстроена не столь эффективно.

"В Китае возвращение уехавших ученых и привлечение иностранцев - это дело достаточно обыденное, поставленное на поток. Это выглядит примерно так: вы хотите привлечь в китайскую лабораторию какого-то хорошего перспективного ученого, вы с ним связываетесь, и если ему интересно, вы идете к декану, и этого ученого начинают активно переманивать", - рассказывает он.

"В Китае это делается очень легко. В России... Я считаю, что в России работа не менее привлекательна, чем в Китае. Во всяком случае, во флагманских институтах и университетах это совершенно точно так. Но здесь отсутствует какая-то упорядоченная воля", - говорит он.

Артем Оганов считает, что переманивать ученых в Россию можно было бы более эффективно

Вернувшихся в Россию ученых, по словам Оганова, немало - он оценивает их количество в несколько тысяч человек.

"Но каждый из них каким-то образом сам возвращался, каким-то образом прокладывал себе дорогу, как-то договаривался. С кем-то на хороших условиях, с кем-то на не очень хороших условиях... В Китае это решается настолько проще! Вы просто идете к декану и говорите: "Вот, есть такой блестящий ученый, мне удалось уговорить его вернуться в Китай". Все, с этого момента переговоры о возвращении этого ученого начаты, и ведутся они серьезно. В России они делаются не всегда серьезно", - говорит он.

Есть еще одна интересная деталь процесса "переманивания". Когда в российский университет приезжает из-за рубежа профессор, переманенный с зарплаты 100-200 тыс. долларов в год, появляется неравенство.

"Здесь таких зарплат, кроме как в "Сколтехе", нигде нет. Вопрос - что вы сделаете? Вы переманите этого ученого в челябинский университет. У него у одного такая зарплата будет, и вокруг люди ходят с недоумением - а почему у меня нет такой зарплаты? Неужели я должен был уехать за границу?" - говорит Оганов.

Таким образом, у российских ученых создается впечатление, что дорасти до подобных зарплат можно только за рубежом, но не в своей стране. Тем не менее, для отъезда в каждом случае остается много препятствий, говорит он. Однако если всем выдающимся российским ученым не начнут предлагать зарплаты мирового уровня, Россия останется скорее донором умов, чем акцептором.

Несмотря на это, система изменится, уверен он: "Я хотел бы, чтобы она менялась в том числе моими силами".

Политическая ситуация в России влияет на молодых ученых так же, как и на других молодых людей. Привыкшие мыслить критически, они видят репрессивные меры против оппозиции и СМИ в России.

Кандидат биологических наук и старший научный сотрудник Ирина Терентьева занимается исследованием парниковых газов. Она всю жизнь жила и работала в России, однако в этом году они с семьей подали документы на рабочую визу в Канаду.

"Наука интернациональна, и всегда было классно работать не только в России, но и за границей. Ты перенимаешь опыт, совершенствуешь английский, у тебя становится больше статей, потому что ты коллаборируешься с разными крупными и не очень учеными... Мне это было известно всегда. Как только я встретила своего научного руководителя, с тех пор это мне известно", - говорит она.

Терентьева рассказывает, что мысль об эмиграции вернулась к ним с мужем после 2014 года. Россия тогда аннексировала Крым, а Запад ввел против нее санкции, после чего упал рубль.

"Ты сидишь и думаешь, что вроде бы все было хорошо, а тут все начинают обсуждать Россию как агрессора, и ты в общем тоже не то чтобы сильно согласен с политикой. Нам очень не понравилось, что политика нашего государства перестала быть миролюбивой, как и то, что испортились отношения с Западом. Тот момент можно описать как ухудшение всего", - рассказывает она.

При этом условия в российской науке все-таки улучшаются, хотя зарплаты остаются низкими по сравнению с Западом и Китаем.

"Сейчас наука в России вокруг меня - коллеги, приборы, - таковы, что хочется и остаться иногда. Я не сказала бы, что условия "появились", но они стали лучше, - говорит она. - Наука сейчас лучше, чем была раньше. На Западе все равно она в десять раз лучше, но движение есть", - рассказывает Ирина.

"И все было прекрасно, пока не посадили Навального. Как только его посадили, мы как-то поняли, что совсем беда".

По словам биолога Ирины Терентьевой, на их с мужем решение уехать из страны повлиял, кроме прочего, и судебный приговор Алексею Навальному

Ирина описывает знакомые многим россиянам колебания надежд и страхов, связанные с путинским режимом.

"Политическая ситуация - это когда у тебя то есть луч надежды, то нет. Я помню, перед выборами последними Путина у меня он был - ну вдруг сейчас проголосуют как-нибудь нормально, или посчитают плохо, а не как обычно", - рассказывает она.

Но эти надежды не сбываются. "Ты сидишь и думаешь - пусть будет условно, домашний арест, что угодно. Но пусть сохранится хрупкий баланс, когда есть власть и есть какая-то хрупкая разрозненная оппозиция, которая тоже пытается что-то сделать, и тут [Навального] сажают. Ты понимаешь, что баланса больше нет".

Опрошенные Би-би-си вернувшиеся ученые не разделяют надежд Ирины на перемены в России.

"Тем молодым людям, которые видят в России закручивание гаек, охоту на иноагентов, и хотят уехать, я могу сказать - уезжайте, но обнаружите в других странах то же самое. А возможно и в большей степени. Жизнь состоит из череды выборов, которые мы делаем, чтобы прийти к счастью", - говорит Артем Оганов.

"Выбор за вами - вы хотите быть Нельсоном Манделой или заниматься наукой и через это делать свою страну лучше", - считает он.