ДМИТРИЙ МИНИН

Стратегические переговоры России с Западом плюс незримые Китай и Казахстан

Возможности объединения потенциалов России и Китая просматриваются по многим направлениям

Россия вступила в череду, возможно, самых важных в своей новейшей истории переговоров с Западом по вопросам стратегической стабильности стразу на трех площадках – с США в Женеве 10-11 января, с НАТО в Брюсселе 12 января и с ОБСЕ в Вене 13 января. К незримым факторам, стоящим за тремя взаимно переплетающимися диалогами, помимо озабоченности коллективного Запада возможным российско-китайским сближением, в последнее время добавился еще один – Казахстан.

Первой реакцией некоторых западных столиц и коллективных органов типа НАТО на российские предложения о четких договорных обязательствах по прекращению экспансии этой организации и мерам доверия в Европе было намерение объявить их пустой пропагандой и проигнорировать. Отмашка пришла, откуда не ждали – из Вашингтона, где больше знают о том, что могло бы последовать за подобным пренебрежением.

Само решение Белого дома пойти на переговоры с Россией на всех трех площадках, на которых к тому же в качестве материалов для обсуждения будут положены документы, подготовленные Москвой, во многом было продиктовано страхом перед тем, что может произойти менее чем через месяц в Пекине. Накануне открывающихся там 4 февраля зимних Олимпийских игр должен состояться государственный визит президента России В. Путина в Китай. Повестка этого визита в значительной степени будет определяться тем, как откликнутся западные страны на нынешние российские предложения по безопасности в Европе.

Сближение Москвы и Пекина будет нарастать в любом случае, но глубина и интенсивность его военной составляющей будут зависеть от готовности Соединенных Штатов перестать вести по отношению к России и Китаю враждебную политику. Даже лежащие на поверхности возможные российско-китайские военно-технические программы между дают им такие стратегические преимущества, по сравнению с которыми все телодвижения США в Европе могут показаться бессмысленной мышиной возней.

Вот, например, три возможных шага, которые трудно будет представить как агрессивные в силу их оборонительного характера, но которые существенно повлияют на всю глобальную среду безопасности в Евразии. Часть из них угадывается из уже сделанных заявлений российской стороны, часть угадывается из логики событий.

1. Создание совместной российско-китайской Системы раннего предупреждения о ракетных нападениях. Россия в данной момент обладает наиболее передовой в мире станцией высокой степени заводской готовности типа "Воронеж" (дальность 6 тыс. км), которая является главным элементом подобной системы. Западная часть РФ уже полностью покрыта ими, в том числе взамен потерянных в бывших союзных республиках. На востоке стоит дилемма: продолжать строить их вдоль китайской границы, отдаляя перспективу прикрытия со стороны наиболее опасного ракетного направления через Северный полюс, или поставить 2-3 станции КНР для размещения на китайском юге, с тем чтобы на вырученные средства ускорить размещение "Воронежей" на российском севере? Во взаимном непрерывном обмене информацией с расширенных рубежей были бы заинтересованы обе стороны, их общая стратегическая защищенность значительно бы возросла. Ничего подобного у союзников по НАТО нет и близко.

2. Крайне опрометчивый и недальновидный шаг совершили США, объявив и продаже 8 атомных подводных лодок Австралии. Мало того, что они испортили отношения с Францией, сорвав ее собственную аналогичную сделку, они еще открыли вполне законный путь для продажи, например, 8 похожих изделий Россией Китаю. Каждое из них стоит не менее $5 млрд. При этом австралийские подлодки в основном должны ходить вокруг их собственного мало кого интересующего в военно-стратегическом плане материка. А вот 8 многоцелевых подлодок ВМС КНР современного российского производства с успешно осваиваемыми китайцами гиперзвуковыми ракетами способны полностью прикрыть от американского флота Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря. Какой смысл слать в качестве угрозы туда авианосные группы ВМС США, если они могут быть уничтожены в течение считанных минут?

3. Назрел вопрос и о более тесном сотрудничестве, если не о полном слиянии двух национальных систем глобального позиционирования ГЛОНАСС и "Бэйдоу". Их совместная группировка вполне может достигать 100 спутников (сейчас у обеих компаний порядка 75 спутников) и претендовать на точность в пределах 1 метра, значительно превосходя по этому параметру и американскую GPS, и европейский Galileo. В общей конкурентной борьбе доминирование в глобальном позиционировании могло бы дать серьезные преимущества китайской и российской экономикам.

Есть и хорошее имя для такой потенциальной компании GlOBye, где срединное О – символ стремления к нулевой точности. Системы военного наведения на цели всех видов боевых средств, обретя дополнительную точность, могли бы оставаться автономными.

Разумеется, возможности объединения потенциалов России и Китая далеко не исчерпываются указанными направлениями. На европейцев, в частности, как холодный душ действует информация о возможном заключении во время визита В. Путина в Пекин соглашения о прокладке в Китай газопровода "Сила Сибири 2". Его ресурсной потенциал при прокачке до 50 млрд кубометров в год будет находиться там же, где и источники газа для Европы – на Ямале. Не хотите наш газ? Поставим в Китай. Процесс сертификации "Северного потока 2" от этого сообщения только ускорится. Принципиальная важность проекта "Сила Сибири 2" по сравнению со всеми существующими состоит в том, что он объединит всю газотранспортную систему страны от Балтики и Черного моря до Тихого океана. С его помощью можно будет обеспечивать более доходные контрактные условия в торговле газом не только с Европой, но и с самим Китаем. Будут также газифицированы дополнительные российские регионы.

Из трех открытых треков переговоров особых вопросов не вызывают, пожалуй, консультации по линии ОБСЕ ввиду их вторичности по отношению к решениям, которые могут быть приняты на встречах посланцев России с представителями США и НАТО. Большинство членов ОБСЕ ввиду несамостоятельности готовы вполне проштамповать то, о чем там договорятся. Однако у России и входящих в эту организацию центрально-азиатских стран, прежде всего, Казахстана, есть все основания высказать свои претензии руководству ОБСЕ за крайне невразумительную реакцию на события в этой стране.

При всех сложностях имеются определенные шансы договориться хотя бы о чем-то с Соединенными Штатами. Несмотря на их жесткую риторику, последнее заявление госсекретаря Блинкена о готовности Вашингтона вернуться в Договор о размещении ракет средней и малой дальности все же что-то значит. Отправлять собственными руками российский корабль в свободное плавание в сторону Китая до конца американцам, что ни говори, не хочется. Перед Конгрессом же Белый дом будет оправдываться тем, что остановил "российскую агрессию на Украине" (которую никто не собирался осуществлять).

Ожидаемый же полный провал заседания Совета Россия – НАТО для Москвы на самом деле может означать наступление совсем иной эпохи. До сих пор Североатлантический альянс строил отношения с постсоветскими странами, включая Россию, только на двусторонней основе, категорически отказываясь вести какие-либо переговоры с Организацией договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Одним из аргументов было то, что ОДКБ якобы существует лишь на бумаге. По-видимому, после событий в Казахстане, продемонстрировавших реальные возможности этой организации, пришла пора полностью прекратить сепаратные связи ее членов с НАТО и перевести их в формат отношений между двумя организациями. Иначе никакого сотрудничества. И если альянс намерен расширяться и далее, то это вправе делать и ОДКБ. Так, натовские структуры и официальный Вашингтон одобрили евроатлантические перспективы не признаваемого Россией Косово. И в этом случае мы на тех же основаниях можем, например, объявить о перспективах вступления в ОДКБ Абхазии, Южной Осетии, ЛНР, ДНР, Приднестровской Молдавской Республики. Сама по себе подобная увязка могла бы немало затруднить процесс достижения консенсуса в НАТО по поводу дальнейшей экспансии блока на восток.