Данияр Ашимбаев: Никакого олигархата и монополизма в будущем быть не должно
Первый месяц 2022 года для Казахстана выдался крайне непростым. Президенту Касым-Жомарту ТОКАЕВУ пришлось молниеносно принимать сложные, подчас весьма непопулярные, но очень важные решения. Насколько они были оправданны? Преодолен ли январский кризис или его отзвуки будут долгими?

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, "Время", 3 февраля

Первый месяц 2022 года для Казахстана выдался крайне непростым. Президенту Касым-Жомарту ТОКАЕВУ пришлось молниеносно принимать сложные, подчас весьма непопулярные, но очень важные решения. Насколько они были оправданны? Преодолен ли январский кризис или его отзвуки будут долгими? Об этом и многом другом наш корреспондент побеседовал с известным политологом Данияром АШИМБАЕВЫМ
- Минувший январь стал переломным моментом в новейшей истории страны, своего рода Рубиконом. Что вы можете сегодня сказать о произошедших событиях, какие аспекты выделить?
- Есть один очень важный нюанс. С одной стороны, Токаев победил боевиков и ликвидировал попытку госпереворота, в котором не совсем понятна роль смещенного и арестованного бывшего председателя КНБ Карима МАСИМОВА (ему, как известно, инкриминируют насильственный захват власти). Но казахстанское общество восприняло эту попытку как победу Токаева над НАЗАРБАЕВЫМ, что, на мой взгляд, не совсем верно. Назарбаев выбрал Токаева преемником, и Токаев показал себя не только мудрым политиком и дипломатом, но и решительным, жестким лидером. То есть показал, что он именно тот архетип, которого Назарбаев хотел видеть лидером страны.
Я не думаю, что стоит говорить о завершении эры Назарбаева в казахстанской политике, поскольку его авторитет и личное влияние огромны. Но все эти события поставили перед нами большой комплекс проблем. Это и огромное социальное расслоение общества, и неэффективность государственной и экономической политики. И с этим что-то надо делать. Если раньше государство могло рассчитывать на силовую подпорку в лице вооруженных сил, КНБ и полиции, то во время январских событий они еле справились со своими функциями. И если бы не всем известная внешняя помощь, то неизвестно, в каком государстве мы бы сейчас жили. То есть у государства на данный момент нет силовой подпорки, но есть огромное социальное напряжение.
- Почему госполитика оказалась неэффективной?
- Прежде всего из-за монополизации власти и денег. У нас многие годы формировалась прослойка неприкасаемых: соратники, родственники, их приближенные, их команды. И эта прослойка росла и росла. И в какой-то момент вершина пирамиды стала перевешивать всю пирамиду, поставив под угрозу устойчивость всей политической системы страны.
Мы все были свидетелями того, что Назарбаев и сам немало боролся с собственным окружением: родственников и соратников неоднократно снимал со своих постов, отправлял в ссылку. На кого-то заводили уголовные дела, вспомним Рахата АЛИЕВА. И я думаю, что для первого президента, который демонстративно отказывался от династийности, амбиции его окружения все равно создавали огромную проблему, потому что в итоге привели не к тому Казахстану, который он хотел видеть. Именно этим, я думаю, и было продиктовано его решение о передаче власти не родственникам, а нейтральному и незапятнанному в скандалах ­Касым-Жомарту Токаеву.
Но произошло расслоение власти. В период транзита возникло немало фигур, пожелавших воспользоваться мутной водой, реальными и мнимыми противоречиями между двумя президентами и создававших определенное поле напряженности. В итоге мы получили январские события. И теперь возникает ситуация, что для проведения дальнейших реформ нужно произвести демонтаж так называемой прослойки неприкасаемых. Кто-то называет их "Семьей", кто-то олигархатом. Но вопрос не в терминах. У нас есть политический и экономический монополизм, без нейтрализации которого невозможны никакие дальнейшие реформы.
Поэтому-то и начались массовые увольнения чиновников и гос­предпринимателей. Президент начал формировать свою команду. Понятно, кадровая скамейка у него небольшая. Поэтому и получилось, что правительство возглавил бывший вице-премьер по экономике из прошлого кабмина Алихан СМАИЛОВ. КНБ возглавил бывший начальник охраны Токаева Ермек САГИМБАЕВ, Министерство обороны - главнокомандующий Национальной гвардией Руслан ЖАКСЫЛЫКОВ, а акимом Алматы назначили бывшего председателя Нацбанка Ерболата ДОСАЕВА.
Набор, как мы видим, достаточно специфичный. Но другой элиты у президента нет. Он дал четко понять, что видит Казахстан более демократическим государством, подразумевая прежде всего, что никакого монополизма в нашей стране быть не должно. И никакого олигархата тоже. Поэтому он и выдвинул крупному бизнесу своего рода ультиматум: или они сотрудничают с властью и переходят из режима накопления в режим активного инвестирования в страну, или им места в новых реалиях не будет. И поскольку вопрос контроля финансовых потоков достаточно сложен, в качестве компромисса был предложен вариант создания фонда "Қазақстан халқына", куда весь крупный бизнес должен производить регулярные отчисления на благотворительные цели.
- По мнению отдельных представителей общественности, это не компромисс, а государственный рэкет...
- У нас в стране огромные дис­пропорции во владении активами и финансами. Речь идет не столько о зарабатывании денег, но и о доступе к государственным программам и бюджетам. Понятно, что налоговая система и экономическая политика у нас были ориентированы на богатейшие слои общества. И при такой ситуации государство просто не в состоянии проводить национализацию.
Хрестоматийный пример - дело Анатола СТАТИ. Несмотря на все аргументы нашей страны, суды по этому делу продолжаются много лет. Теперь вспомните, что немалая часть активов наших олигархов давно находится за рубежом в юрисдикции тех же Великобритании, США и т. д. И понятно, что попытки государства национализировать их столкнутся с большим противостоянием со стороны уже более крупных и серьезных игроков. Поэтому делать резкие шаги государство физически и юридически не может.
Кроме того, это сильно испортит инвестиционный климат, и в будущем нам будет гораздо сложнее заманить сюда инвесторов. Ведь порой довольно трудно провести грань между иностранным инвестором и отечественным олигархом. Поэтому названный фонд - это компромисс. Людям предложили тратить свои капиталы на социальные проекты. Впрочем, они и так должны были это делать, но не делали. То есть рэкетом это назвать нельзя.
- Можно ли сравнить отчисления в фонд с тем же налогом на роскошь, ввести который в свое время предлагал тот же Досаев?
- Примерно да. Но крупному бизнесу надо понять, что регулярные взносы в этот фонд являются своего рода билетом в новый Казахстан.
- В начале нашего разговора вы заявили, что эра Назарбаева не закончилась и он все равно остается в политике. Но мы сейчас видим, что близких к первому президенту людей снимают с ключевых должностей, сам Назарбаев передал все остававшиеся у него посты Токаеву…
- Кроме управления фондом "Самрук-Казына"…
- Но ведь и дальнейшее существование этого фонда под большим вопросом. Каким образом Назарбаев остается в политике, если никаких реальных рычагов влияния у него, по сути, не осталось?
- У нас есть понятие "курс Назарбаева". Сейчас его пытаются неоднозначно трактовать как "семейственность, трайбализм, коррупция" и так далее. Но изначально это не было целью первого президента. Я думаю, что прак­тически любая фигура, которая могла бы возглавить Казахстан на заре независимости, рано или поздно начала бы привлекать свою родню и возвышать своих бывших коллег и соратников. А те в свою очередь тоже начали бы формировать отдельное, что называется, под себя право.
Политика Назарбаева, его курс, если убрать весь этот негатив, - это многовекторность без перегибов, межнациональное и межконфессиональное согласие в обществе, стабильность в стране. То есть то, что в январе оказалось под угрозой. Но это тот курс, который реально нужен нашему обществу. Сейчас в него нужно добавить вектор развития и обеспечение справедливости - как социальной, так и правовой, потому что общество не доверяет ни правоохранительным органам, ни судебной системе. А без авторитетных судебных органов сложно строить правовое государство. Между тем их наличие позволило бы как раз обеспечить отсутствие неприкасаемых и борьбу с монополизмом.
Кроме того, в борьбе за стабильность с 2007 года началось превращение Nur Otan в суперпартию, что привело к ее полному слиянию с госаппаратом. Все акимы возглавили региональные филиалы. В итоге акимы попросту подмяли под себя партию на местах, соответственно, подмяли и депутатский корпус. И маслихаты, которые должны были быть основным институтом взаимодействия населения и власти, попросту перестали работать.
А если маслихаты не работают, если нет контроля снизу за деятельностью акимов, то мы получаем то, что получили: самодурские решения, коррупцию и неэффективность. Мажилис обеспечил контроль над правительством и выколачивал из него определенную эффективность и социальную направленность. Но это делалось прежде всего благодаря жесткому и требовательному спикеру Нурлану НИГМАТУЛИНУ. И теперь эту практику нужно спускать вниз.
Нам нужны эффективные и работающие маслихаты. В борьбе за чрезмерную стабильность у нас попросту выпал механизм обратной связи. В итоге, несмотря на то что Токаев объявил о "слышащем государстве", мы получили государство, которое слышит, но ничего не делает. И если не произвести перезагрузку этого механизма, то государство будет попросту бронзоветь и не вылезать из бюджетных карманов.
Поэтому президент сейчас производит обновление кадрового состава. Но, как я уже говорил, скамейка небольшая, поэтому он вынужден брать чиновников из "старого Казахстана", предоставляя им шанс показать себя.
Кроме того, не стоит забывать, что в прежней обойме было немало сильных, авторитетных и эффективных управленцев. И оставляя их за бортом, мы получим прослойку умных и богатых людей, которые смогут сформировать сильную оппозицию. На мой взгляд, президенту лучше было бы скорректировать их под новую систему. Можно было бы направить этих людей в акимский корпус. Пусть усилят регионы и работают на общее благо.
- На съезде Nur Otan Токаев заявил, что президент должен быть равноудален от партий, что это необходимо закрепить законодательно. В чем суть?
- То, что Токаев возглавил партию, - мера вынужденная, поскольку согласно нашей правовой системе на партии власти сейчас замыкается очень многое. И лучше пусть ее возглавляет президент, чем кто-либо другой. Понятно, что партию можно реформировать в любую сторону. Из нее можно сделать реальный противовес власти, можно убрать чиновников и консолидировать в ней людей, которые придерживаются центристских взглядов, и эта партия будет опорой политики президента.
Вопрос в том, что если сейчас распустить Nur Otan, как того хотят некоторые радикалы, то у нас элементарно развалится вся представительная система органов власти. Радикалы и популисты не думают о последствиях. Ведь если проводить новые парламентские выборы, не изменив электорального законодательства, то в них будут участвовать те же самые партии, что и раньше. Но все хотят, чтобы победила новая партия. А где она? Ее же никто не создал. Какого-то граж­данского движения, вменяемой оппозиции в стране как не было, так и нет.
- Хотелось бы понять механизм. Токаев отметил, что до конца года вопрос о его председательстве в партии будет пересмотрен. Мы же привыкли, что именно председатель партии - кандидат номер один на президентских выборах. Сможет ли Токаев в новых реалиях быть таким кандидатом? И второй момент: если законодательно будет определен равноудаленный статус, то победитель президентских выборов будет вынужден выйти из состава своей партии или как?
- В 1999 году Назарбаев был избран лидером партии "Отан". Но Конституция запрещала президенту быть председателем партии. И он сложил с себя эти полномочия и передал их исполняющему обязанности. Сначала это был Сергей ТЕРЕЩЕНКО, потом Амангельды ЕРМЕГИЯЕВ, затем Бакытжан ЖУМАГУЛОВ. В 2007 году, когда в Конституцию внесли изменения, разрешающие президенту возглавлять партию, Назарбаев стал официально председателем нынешнего Nur Otan. То есть юридические нюансы могут быть разные. Даже тогда, когда президенту было запрещено юридически возглавлять партию, это не означало, что он не руководил ею фактически.
Понятно, что сейчас к Nur Otan довольно негативное отношение, но из партии можно сделать конфетку. Президент анонсировал на осень политические реформы, которые позволят произвести перезагрузку политической системы, и, вполне возможно, будут внесены какие-то изменения в Конституцию. Сейчас президент партию как бы и возглавил, но одновременно от нее и дистанцировался. И у партии есть полгода, чтобы свою работу перестроить, чтобы показать, что это не просто партия чиновничества, а работающий и эффективный общественно-политический институт.
- Как вы думаете, с чем связано изменение списка политсовета партии именно в таком виде?
- Политсовет и так уже потерял немало людей, ранее находившихся в политической обойме, того же Масимова, Аскара МАМИНА и так далее. Нужно было его обновление, чтобы сделать менее чиновничьим и более общественным, сбалансировать национальный и гендерный состав политсовета. В новом списке есть неоднозначные фигуры, но тем не менее это прообраз той партии и того парламента, который, думаю, Токаев хочет видеть.
- Президент также заявил, что всерьез задумался о реформировании парламентской системы. К чему это может привести? К однопалатному парламенту?
- Двухпалатная система в свое время вводилась с тем, чтобы политические дискуссии не ставили под угрозу стабильность и согласие в обществе. И верхняя палата обеспечивала представленность в парламенте регионов и компенсировала партийный радикализм мажилиса. Здесь можно обсуж­дать разные модели. К примеру, немало вопросов вызывает тот факт, что треть сената назначается президентом. Когда была квота в семь человек по Конституции 1995 года, было понятно, что президентская семерка призвана разбавить региональный состав экономистами, юристами и представителями разных национальностей. Но потом без особых объяснений семерка превратилась в 15 человек, а в нынешнем сенате нет четкой привязанности к регионам и т. д. То есть со статусами и полномочиями верхней палаты можно и нужно работать.
Что касается формирования мажилиса, то тоже есть вопросы. Как отформатировать действующую модель - по округам, по партспискам или возможен их симбиоз? Схема формирования маслихатов по партийным спискам, на мой взгляд, себя попросту не оправдала. В регионах должны избираться люди, которых знают. Есть вопросы по формированию избирательных комиссий. Мы прекрасно понимаем, что ЦИК не любит заниматься местными выборами. Но ведь местные выборы имеют огромное значение для населения. То есть эту модель тоже надо дорабатывать и перерабатывать.
- Нужна ли сейчас люстрация, о чем говорят некоторые эксперты, превозносящие так называемый украинский опыт? К примеру, по отношению к тому же Nur Otan...
- Но в партии ведь не только коррумпированные чиновники, но и немало людей идейных, представителей интеллигенции, бизнеса. Кого и каким образом там люстрировать? Да, кого-то загоняли в партию. И если бы их спросили об этом в декабре прошлого года, все сказали бы, что вступили в партию добровольно. А сейчас будут говорить, что их заставили. И как определить, где человек лукавит? Если речь про родственников первого президента, то, опять же, не о всех из них можно плохо отозваться.
- Вы сказали, что для реформирования политической системы, возможно, понадобятся изменения в Конституции. Но Токаев сказал, что законы и Конституция переписываться не будут...
- Он имел в виду, что не будет переписываться Конституция под президентские сроки. Он имел в виду также, что не будет пересматриваться роль и статус первого президента. Он имел в виду, что не будет избираться больше двух сроков. Очень большое внимание надо уделять нюансам, деталям.
- Кстати, помнится, Назарбаев тоже заверял, что не будет избираться больше положенного. Но потом были референдум, внеочередные выборы и изменения в Конституции, позволяющие ему баллотироваться неограниченное количество раз. Где гарантия того, что это не повторится?
- Здесь возникает юридическая сложность. Токаев с марта по июнь 2019 года дорабатывал срок Назарбаева. А президентом был избран в июне 2019-го. То есть на данный момент у него есть три месяца назарбаевского срока плюс свой первый срок. Как это будет решаться, пока непонятно. У нас в Конституции - в той части, которая касается президентских выборов, - есть определенное количество противоречий.
В законе, к примеру, говорится, что очередные президентские выборы должны проходить в декабре. Но в декабре они в последний раз проходили в 2005 году. С тех пор постоянно были накладки. Постоянно проходили досрочные выборы, которые не вписывались в сроки. А эта формулировка дает огромный простор для толкований, тем более уже было одно или два решения Конституционного совета, уточняющих эти нормы. Здесь опять-таки нужна конкретизация формулировок. Если все привязано к декабрю, то все сроки слетают.
Я думаю, что эти противоречия не убрали для обеспечения маневров, связанных с обеспечением легитимности системы. Поэтому надо признать, что Конституция нуждается в доработках, но без фанатизма. Можно, не меняя текст, наполнить ее новым содержанием. Но, я думаю, президент не будет пока заниматься вопросами конституционного переустройства. Потому что, если мы сейчас полезем туда, пусть даже с мелкими правками, мы не остановимся. Рано или поздно вопрос о пересмотре тех или иных норм Конституции, безусловно, встанет. Но на данный момент, когда общество находится в разгоряченном состоянии, спешить с такими вопросами не нужно. Тем более что в Конституции прописано очень много хороших вещей.
- После январских событий последовала череда кадровых перестановок и отставок. Как вы оцениваете кадровые решения главы государства?
- Президент хотел произвести демонополизацию политической власти с тем, чтобы на определенные посты пришли более слабые личности. Слабые в политическом смысле, то есть еще не состоявшиеся как политические тяжеловесы. Кадров в стране много, но гарантированно хороших руководителей очень мало. Поэтому акимский корпус практически остался неизменным.
Многие восприняли в штыки назначение Досаева акимом Алматы. Но, мне кажется, Алматы любого акима принимает в штыки. А потом уже по его делам провожает либо хорошо, либо плохо. И к тому же у алматинцев очень короткая память. Помните, когда уходил Имангали ТАСМАГАМБЕТОВ, шли митинги, были скандалы с "Алматыжер". Но уже через два года стали появляться граффити "Тасмагамбетов, вернись, мы все простим". Поэтому сейчас все зависит от того, как себя покажет Досаев.
Да, у него нет опыта работы акимом. Но и у Бауыржана БАЙБЕКА такого опыта не было. А Тасмагамбетов до Алматы руководил Атырауской областью, а Ахметжан ЕСИМОВ - Алматинской. Вроде опыт, но есть нюансы. Поэтому назначение любого акима - это риск. Досаев же, помню, оказавшись в непривычной для него сфере - в Минздраве, смог принять немало правильных и эффективных решений. Что касается вспышки ВИЧ в Шымкенте, то он взял на себя политическую ответственность, подав в отставку. Хотя непосредственно виновными были руководители регионального управления здравоохранения, которые потом были осуждены.
Кроме того, не стоит забывать, что Досаев руководил Министерством экономики и Минфином. К тому же многие проблемы Алматы можно решить только через правительство и администрацию президента, а многие акимы из новичков политического опыта, тем более опыта работы в центре, не имеют вообще. И понятно, что они эти вопросы решить бы не смогли. А у Досаева такой опыт уже есть. Поэтому вопрос сейчас в том, какая команда будет сформирована вокруг него.
- Если с отставками тех или иных фигур можно согласиться и понять их причины, то вот отставка Нигматулина стала неожиданностью. Почему он ушел и почему именно сейчас?
- Я думаю, что у президента и спикера не сложились отношения. Судя по всему, на съезде Нигматулин, когда избирался в состав политсовета, не был указан как руководитель фракции Nur Otan. Скорее всего, возникла идея разделения постов, с чем спикер не согласился и предпочел уйти. Его отставка была ожидаемой, но все равно стала неожиданной.
На мой взгляд, президент только выиграл бы, если бы использовал опыт и Нигматулина, и Мамина, и Байбека на других постах госуправления, к примеру на должностях акимов. У нас очень мало таких сильных организаторов и политиков. Того же Крымбека КУШЕРБАЕВА можно было использовать, а не отправлять на пенсию. Бердибеку САПАРБАЕВУ уже под семьдесят, но акимский опыт ведь у него огромный, и замены так и нет. Для политика 63 года не возраст. Я бы, будь на месте президента, использовал даже тех же олигархов, назначив их на посты акимов. Помните, как с свое время ПУТИН направил АБРАМОВИЧА губернатором Чукотки? И Абрамович не потерял, и Чукотка выиграла. Понятно, что некоторые из них "путают Гегеля с Бабелем", но ведь решения принимать умеют. А для современных политических кадров умение принимать решения - это самое главное.
- В завершение: преодолели ли мы январский кризис или его последствия еще долго будут аукаться?
- У кризиса было немало причин: социальные, экономические и так далее. Есть много проблем, которые наскоком не решить. Это работа не одного дня. Нужно перезагрузить политическую систему и реформировать экономику. А готовых рецептов и людей, которые могут это сделать, у нас не так много. Для того чтобы выйти из кризиса, решить проблемы, которые копились годами, мы вступаем на путь экспериментов, которые должны разрулить ситуацию. В обществе сейчас доминирует негативная популистская тональность.
Вполне возможно, что все последние назначения были удачными и мы сможем беспроблемно пройти путь модернизации. Хотя такой путь беспроблемным не бывает.
Если руководствоваться здравым смыслом и проявлять политическую волю, то процесс можно будет не только ускорить, но и провести его безболезненно. Но легким этот путь не будет.