Вопросы международной социализации

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЕВ
Доктор политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ "Высшая школа экономики", программный директор Международного дискуссионного клуба "Валдай".

Исчезновение порядка, который возник после холодной войны, ведет к тому, что за редкими исключениями теряют смысл созданные в его рамках институты. Это и международные организации, и невероятное количество "фуршетных" площадок международного общения. Под вопросом необходимость социализации в международном масштабе, и что за новые формы она приобретет – неизвестно.

Подлинные масштабы, глубина и потенциал эскалации начавшегося кризиса остаются неизвестными. Военно-политическое противостояние, развивающееся ныне, может послужить корректировке искажений международного порядка после холодной войны. Но оно также способно привести к формированию новой системы, которая затронет все страны и континенты.

Рационализации того, как всем предстоит жить, препятствует следующее обстоятельство: мы вступили в область нового, где политикам, принимающим решения, предстоит двигаться наощупь, постоянно балансируя у опасной черты, за которой всеобщая катастрофа. Пока положение дел выглядит достаточно оптимистично, но это только начало.

Можно предположить, что из двух фундаментальных основ мирового порядка – ядерное сдерживание и разнообразные институты – первое сохранится, а второе претерпит такие изменения, что даже их первоначальные признаки обескураживают. Собственно говоря, эти институты носили совершенно всеохватный характер, поэтому огромный вакуум, возникающий в результате их полного или частичного исчезновения, наводит эмоционально измотанного пандемией наблюдателя на мысль о невозможности существования государств в новых условиях. Но если отложить в сторону панику, то именно сейчас пора задуматься над тем, как мы будем общаться при условии, что всех нас в ближайшие пять лет не разорвет в клочья.

Исчезновение порядка, который возник после холодной войны, ведет к тому, что за редкими исключениями теряют смысл (на время или навсегда) созданные в его рамках институты. Это и международные организации, и невероятное количество "фуршетных" площадок международного общения, основная цель которых состояла в том, чтобы заниматься взаимным убеждением и искать сравнительно компромиссное видение важнейших проблем. Под вопросом необходимость социализации в международном масштабе, и что за новые формы она приобретет – неизвестно.

В этом смысле шок, который многие испытывают, наблюдая превращение любимых социальные сетей в инструмент информационной войны, можно уподобить тому, как если бы гамбургер из Макдоналдса вдруг укусил едока.

Исключением не станет ни один институт, ни одна экспертная или политическая площадка, даже если на первый взгляд отдельные из них в большей степени защищены от прямого попадания конкретных проявлений кризиса. Вопрос – возможно ли приспособить эти форматы под реальные, проверенные обычной и экономической войной, интересы государств? Ответить на него сложно.

Во-первых, потому что неясно, каков запрос на систематическое общение и его вероятные масштабы. Необходимость убеждать друг друга существует преимущественно при различии интересов, но и при наличии взаимосвязи. А когда сообщества сравнительно автономны, говорить их представителям особенно не о чем. Однако внутри более узких сообществ дискуссия может быть даже более содержательной – одинаковое видение стратегических условий выживания и связанных с этим приоритетов подразумевает в первую очередь необходимость поиска компромиссов по конкретным вопросам. Более того, даже стимулирует этот процесс, делая его творческим. Дискуссия продуктивна там, где в нее вовлечены страны, не являющиеся непосредственно сторонами конфликта, если таковые сохранятся в будущем. Достаточно вспомнить недавний опыт: бессмысленные "ценностные" дискуссии с западными коллегами и разговоры с арабами, турками или индийцами, с которыми "хотя бы возможно говорить по существу".

Во-вторых, мы пока не можем знать, какие институты прежнего порядка настолько универсальны сами по себе, что сохранятся в будущем. Если допустить радикальную версию раскола мира на противостоящие друг другу системы в энергетике, финансах и информационно-коммуникационной сфере, то огромным пространствам России, Китая и тесно связанным с ними государствами предстоит пережить болезненный процесс создания собственной общей инфраструктуры системы, которая теперь совершенно точно будет "всегда воевать с Океанией". В общем и целом она будет основана на тех же принципах, что и существовавшая последние десятилетия, но станет более локальной и защищенной от негативного внешнего воздействия.

Можно вообразить, что элементы старого порядка сохранятся во взаимодействии между гораздо более удаленными между собой сообществами государств. Например, через отдельные связи и каналы коммуникации – локализованные и защищенные от использования в качестве инструментов войны. Богатая практика такого взаимодействия с Западом накоплена в Китае, а выстроенные в ее рамках защитные барьеры не смогла до конца преодолеть даже экономическая интеграция этой державы в либеральный мировой порядок. Возможно, именно такую систему предстоит выстроить России – самостоятельно или с другими государствами по модели "расчетов в национальных валютах". В некоторых вопросах это станет возможно даже с теми странами, которые являются сейчас нашими противниками, наподобие сохранения пассажирского железнодорожного сообщения между Россией и Финляндией в марте 2022 года. Хотя и оно – неизвестно, как долго сохранится, что указывает на многократно возрастающую необходимость внимательно смотреть на соотношение разных интересов в поведении государств, участвующих в систематическом общении.

Элементы старого порядка могут удерживаться на более локальном уровне – через институты, которые действительно делают взаимодействие государств проще – вне зависимости от любых общих условий. Так, по всей видимости, и произойдет, тем более что постоянные форматы рабочих отношений между бюрократиями возникли не после 1991-го и даже не после 1945 г. – они существуют уже лет двести. В этом смысле применимость идеи института – альтернативы постоянному достижению частных решений на двусторонней или многосторонней основе – в будущем не должна быть отвергнута.

В действительности, проблема институтов после холодной войны заключалась не в том, что они плохи сами по себе, а в том, что они оказались либо встроены в фундамент однополярного мира, либо не могли с ним толком взаимодействовать и поэтому теряли смысл.

Поэтому другая рабочая гипотеза может состоять в том, что при отсутствии данного ограничителя институты международного общения и взаимодействия окажутся дееспособными с точки зрения интересов их участников.

В любом случае, если допустить вероятность сохранения цивилизации, потребность ее участников в общении и совместном решении отдельных задач никуда не денется. А это уже достаточно много, если принять во внимание серьезность кризиса, с которым нам пришлось столкнуться.