Советская школа как опыт свободы
Виктория Шохина о книге Виталия Третьякова "Из СССР в Россию и обратно. Воспоминания.

Виктория Шохина

Советская школа предстает сегодня в тумане мифов разного толка. Мифов очень много, а вот реального и подробного описания ее до сих пор не было. Но, кажется, с выходом третьего тома "Воспоминаний" Виталия Третьякова "Из СССР в Россию и обратно" лакуна эта заполняется. Мемуарист, или воспоминатель, как он предпочитает себя называть, рассказывает, какой на самом деле была советская школа, какие были учителя, чему и как они учили в конце 1960-х - начале 1970-х. И наконец, каким был он, московский старшеклассник, любитель математики и литературы, автор машинописного журнала, решивший стать журналистом.

Действие книги приходится на 1968−1971 год, это 9-й и 10-й класс, и еще один год после. Имеются, как обычно в "Воспоминаниях" Третьякова, отступления, что-то дополняющие и уточняющие, - "Четки Мнемозины". Одно - в самом начале повествования, два - ближе к концу. Есть Именной указатель, что придает книге бОльшую основательность.

Итак, школа. Московскому школьнику того времени часто приходилось менять школы. Сначала воспоминатель жил в коммуналке на Таганке, там же и учился (об этом в томе 1 "Воспоминаний"). Когда семья получила отдельную квартиру в Лефортово, он попал в восьмилетку; такие школы - тоже примета времени (об этом в томе 2). И наконец, в том же Лефортово, 632-я, с математическим уклоном, точнее с обучением - в 1968 году! - программированию. И с практикой на настоящих компьютерах, которые тогда были величиной чуть ли не с комнату и назывались ЭВМ (электронно-вычислительные машины). Забавная подробность: во всех научных учреждениях, где были ЭВМ, на стене обязательно висела компьютерная копия "Джоконды", она все так же загадочно улыбалась оцифрованными губами.

"Воспоминания" в полной мере передают весьма вольную атмосферу, в котором жили и формировались школьники той поры.

Ну, например, вот как выглядел тогдашний старшеклассник Виталий Третьяков. Длинные, по моде, волосы, костюм, нейлоновая рубашка (без галстука), атташе-кейс, он же дипломат; считалось, как я помню, что именно с таким ходил Джеймс Бонд. Может, кстати, возникнуть вопрос: откуда мы в Советском Союзе знали про Джеймса Бонда, если существовал железный занавес? "…Занавес, конечно, был, но не очень железный и довольно дырявый. Причем дыры в нем делало само советское руководство", - пишет Третьяков. И советские школьники хорошо разбирались в марках заграничных автомобилей, сигарет и прочих заграничных реалиях…

Да, удивится тот, кто представляет советского школьника как жертву "социальной дрессировки" (термин М.Геллера): он будто бы трясется от вечного страха сделать что-нибудь не так, лишен хоть какой интеллектуальной инициативности и т. п. Но вот девятиклассник Третьяков выпускает стенгазету под неформальным названием "Органон", да не простую, а интерактивную (хотя этого слова в обиходе еще не было), - так им придуманную, что материалы в ней могут меняться и дополняться беспрерывно. "Я всегда участвовал в создании стенных газет - и в прежней школе, и в пионерском лагере. И вносил в это дело максимум доступного мне тогда творческого начала", - вспоминает он. Чем это обернется в будущем, хорошо известно!

А пока Виталий Третьяков вместе с одноклассниками издает еще и литературный альманах "Классные классики". В редакционной статье, в частности, говорится: "В журнал ты можешь обращаться со всеми своими невзгодами, жалобами, просьбами, отзывами и пожеланиями". Но главное здесь, конечно, литература! В первом номере опубликован рассказ Третьякова про котенка по имени Синус. Герой другого его рассказа "Инопланетная женщина" сравнивает инопланетянку (между прочим, обнаженную!) с любимой земной девушкой - он "видит абрис ее „мягкой" груди и ноги, едва прикрытые короткой юбкой… Чувственное сравнение оказывается в пользу земной женщины".

"Инопланетная женщина" должна была участвовать в конкурсе на лучший фантастический рассказ. Однако "члены жюри", они же учредители журнала, они же участники конкурса, рассказу отдали четвертое место (из четырех возможных), и рассказ в журнал не попал. Тогда автор дал прочитать "Инопланетную женщину" учительнице по литературе.

По логике яростных (но не очень честных) критиков советской школы, девятиклассник даже и подумать не мог о том, чтобы показать учительнице столь откровенный в своей чувственности рассказ. А учительница, по той же логике, если уж прочитала его, должна была возмутиться. Однако учительница не возмутилась и не смутилась, а просто разобрала это сочинение 15-летнего автора, заметив, что "мягкая грудь" - не достоинство: "Женская грудь, тем более у девушки, должна быть не мягкой, а твердой, упругой". Такие вот нравы царили в советской "бурсе", такие были учителя. Конечно, встречались и другие, - о них Третьяков тоже рассказывает, - но примечателен сам факт возможности столь свободного общения учителя и ученика.

Вспоминает он и про других любимых учителях. Про учительницу математики, это ей он посвятил рассказ про котенка Синуса, переполненный математическим фантазиями. Про учительницу физики, она как-то предложила классу ответить на вопрос, о котором идет речь в фильме про физиков-атомщиков "Девять дней одного года". Про учительницу истории, ее за экспансивность и импульсивность ученики звали "Машкой"… Выписанные с любовью и благодарностью эти портреты говорят о том, как много в те годы значил учитель в жизни ученика.

В число увлечений и развлечений друзей-одноклассников воспоминателя входило сочинение стихов - от коллективных. во время игры в буриме, до глубоко личных, серьезных и не очень. Так, одно стихотворение Третьякова называлось "Я - гений!". И кстати, его первой публикацией в настоящей газете - в многотиражке "Ленинец" Завода тракторных гидроагрегатов, - тоже было стихотворение, под названием "Красная весна".

Еще они переводили стихи и прозу с английского. Вот перевод Третьякова из Стивенсона:
Там, над синей волной и огромным утесом,
Беспокойные чайки собираются в стаю,
Ну а здесь, средь зеленой земли над цветами,
Почему появилась белокрылая птица?

Были у старшеклассников и другие развлечения, менее возвышенные. Например, они играли в карты, на деньги, небольшие но все-таки. Картам в книге посвящена отдельная главка. Ну и, конечно, пиво, сигареты - представить жизнь подростка без этого невозможно. Однажды поехали с девочками на дачу с ночевкой. Рассчитывали на что-нибудь романтическое и эротическое, но просто напились. Еще традиционные кино, парк, лодки на пруду… И самое завлекательное - проход! Поход обещал приключения, которых всегда жаждут юные сердца. И обещания эти, как правило, исполнялись, о чем в "Воспоминаниях" рассказано подробно и интересно.

О том, что тогда у старшеклассников называлось любовью, можно узнать из главки "Девочки и любовь", тоже довольно подробной. Не обошлось и без первого поцелуя, о чем, правда. рассказано без особой лиричности… Видно, что главное для автора "Воспоминаний" все-таки не любовь, а дружба. Отношениям с друзьям отдано много страниц этой книги. О ценности дружбы, об умении дружить говорит и то, что одноклассники из 10Д 632-й школы продолжают встречаться до сих пор - спустя уже более полувека после окончания школы

Мнемозина, как известно, дама капризная, но, кажется, Виталию Третьякову удается с ней справляться. Достоверность его повествования подтверждают сохранившиеся с тех времен. "внеклассные сочинения", его и одноклассников , - стихи, рассказы и другие литературные опыты, Да и все мы, учившиеся тогда, можем свидетельствовать: в этой книге - все правда! Так что молодому читателю "Воспоминаний" откроется много неожиданного. Читатель же из старшего поколения с удовольствием вспомнит свою юность.

Еще одно несомненное достоинство книги - язык, мерный ход фраз, заставляющий вживую представлять картины той жизни, далекой, а для кого-то таинственной, но такой увлекательной!

Виталий Третьяков "Из СССР в Россию и обратно. Воспоминания. Т. 3. 632-я школа (1968−1971)" - СПб.: СПбГУП, 2022. - 320 с.