Мариуполь, бумеранг и "Маленькая Вера"
все, что происходит на Украине – расплата за убийство СССР как общности
Галина Иванкина
15 апр. 22

"Есть в наших днях такая точность…"

Павел Коган.

Нынче любое событие выглядит знаково-эпохальным. Когда прикрыли лавочку с вывеской "Макдональдс", многие заметили, что он явился, когда мы теряли Родину и - смылся, когда мы стали ее обретать. Движение Ксении Собчак в сторону ее желтозвездного фатерлянда – из той же серии. Женщина-полип, выросшая на почве гнусноватого "рашен-гламура" 2000-х и ублюдочной оппозиционности 2010-х, отвалилась сама собой, без вмешательства. Только бы не наросла вновь! Эпоха всепобеждающей попсы, начавшаяся в конце 1970-х, тоже закончилась с отъездом в Израиль нашей бессрочно-пожизненной примадонны. Подобных маркеров – более, чем достаточно и они проявляются каждый день.

В центре общественного внимания – город Мариуполь, точка на глобусе, которая не менее символична, чем пресловутый "Макдональдс". Именно в Мариуполе, а в те годы - Жданове, снимали двухсерийный ад "Маленькая Вера". Даже поколение айфона "что-то слышало" о перестроченной кинокартине, ставшей знамением тотального развала. Дело вовсе не в убогой сцене "физической любви" - туда направили интерес, будто бы специально "потеряв" нить многослойного и непростого действа. К слову, этот фрагмент вырезают, если фильм крутится на ТВ, а восприятие никак не меняется. Лишний кадр! Такое чувство, что "секс" был включен в общий видеоряд, чтобы оттянуть на себя реальный посыл. Глядите сюда, но впитывайте совсем другое! Техника сродни НЛП (нейролингвистическому программированию).

В той жестокой и – до изумления скучной лав-стори на фоне подыхающей Империи самое важное – это бэкграунд, являющий собой декорацию-перевертыш, где белое – это внезапно черное. Вы задумывались над тем, что нам показали нормальную русскую семью, как серпентарий законченных маргиналов? Подали русский мир "украинского Мариуполя", взяв на главные роли (отец и мать затмевают саму героиню) Юрия Назарова и Людмилу Зайцеву. Это – узнаваемые и родные мужик и баба.

Изображенные люди обычны и типичны. Разложим по полочкам? У Марининых (фамилия по сценарию) чистая, хотя и не роскошно обставленная квартира, мать постоянно готовит-жарит-парит, вертится, делает покупки. Устает, но не рыдает. У Верочки - отдельная комната, а это в позднем СССР было не у всех. В педагогической прессе и журнале "Здоровье" писали, что наличие своего пространства - обязательное условие для детского развития, но, увы - не всем пока дается.

Родители маленькой Веры - трудяги. Да, не академики и не хореографы в местном театре. Но явно не быдло. Он - водитель КАМАЗа, она - диспетчер на производстве. Напомню, диспетчер - это сотрудник, способствующий бесперебойной работе предприятия; лицо со средним техническим образованием, а глав-диспетчер - всегда с высшим. Старший ребенок Виктор - врач, а поступить в медицинский и в те времена было трудно, вернее - очень трудно, а учиться там - еще сложнее. Этот якобы-маргинальный пацан блестяще окончил вуз.

Он - хирург, и не у себя в Жданове, а в Москве. Попробуйте в советские времена, будучи провинциалами, осесть в Москве, когда коренных москвичей по "распределению" засылали на юг и север, в Чимкент и Ханты-Мансийск! Виктор не зацепился, но - прилично устроился. Скажете: Виктор женат на москвичке, вот и вся разгадка, но и это говорит нам явственно: это - не самый завалящий мальчик и, судя по всему, в школе был круглейшим отличником.

Сама Вера - тот случай, при коем говорят: "В семье не без урода", но и она не тянет на "маргиналку", чей финал – сточная канава. Сыта-одета-обута. За плечами – десятилетка. Мальчики да кавалеры – из тех, кого уже тогда звали "мажорами". Сначала некий Андрюша, которого всей компанией провожали в мореходку - он фирменно упакован и даже "видак" имеется, а мама - королева импорта. Супруга загран-плавающего моряка. Спрашивает Веру: "Ну что, вместе корабли встречать будем?", и Вера для нее, хоть и не самый лучший, но и не самый отвратительный вариант невестки. Потом нарисовался шикарный студент Сережа – его предки "вкалывают в братской Монголии", то есть выездные.

Однако характерную для 1980-х среду показали в модном стиле "Так жить нельзя!", обратив зрительские взоры на пьянство и поножовщину, и залакировав той самой неприличной сценкой. Вы все – замараны и повязаны. Вы все – Маленькая Вера плюс вера маленькая. Нет у вас веры, пока не отречетесь от греха, выдуманного журналом "Огонек" и документалками о ГУЛАГе. Город Жданов обличен, как всеубивающий Мордор и Sin City в одном флаконе, а флакон тот – с зажигательной смесью. Вполне уютный, если нет цели все обгадить, Мариуполь подсвечен огоньками из преисподней. Этак любой Париж можно явить. Особенно – Париж!

Нам явственно кричали: "Carthago delenda est!" и на роль Карфагена взяли Мариуполь. Тут мог быть любой другой советский город, но режиссер Василий Пичул выбрал свою малую родину. Этот жест неслучаен – отречение от себя и корней. Конечно, считать этого Пичула и его соучастницу (sic!) и автора сценария Марию Хмелик – эмиссарами дьявола не приходится. Они – лишь проводники тогдашней идеологии, попавшие в самое яблочко.

И теперь, когда Мариуполь не сходит с первых страниц новостных порталов, многие задаются вопросом: "А как все эти годы жила Маленькая Вера?" Спилась или стала удачливым "челноком" в 1990-е? Украинизировалась или потерпела от кастрюлеголовых? Вопросы без ответов. Все, что происходит на Украине – расплата за убийство СССР как общности. Как системы. Как вселенной. Бумеранг может задержаться, но обязательно вдарит. Вера была маленькая, а слез – море.