Бунт Козлодоевых
жалкое зрелище
Галина Иванкина
27 мая 22

"Кумиром народным служил Козлодоев,

И всякий его уважал".

Борис Гребенщиков.

Борис Гребенщиков был голосом, камертоном и смыслом позднего Застоя, когда хотелось непонятного, эксклюзивного, свежего. Знать, кто такой Бердяев. Искать у себя дворянские корни и почему-то находить их. Слушать летней ночью Севу Новгородцева. Хоронить рок-н-ролл на "квартирнике" у какой-нибудь патлатой бэйбы, умеющей варить изысканный кофе и цитировать полузапретного Гумилева. Я застала самый краешек этой темы, ибо мы – уже перестроечные тинэйджеры или, как обозвал нас Пелевин в своей фантасмагории: поколение Пепси.

Он же обозначил исчезновение самого типажа странствующего гуру, могущего и с бодуна произнести слово "Упанишады". Писатель оказался предельно точен: "Тот казался последним осколком погибшей вселенной – не советской, потому что в ней не было бродячих тибетских астрологов, а какой-то другой, существовавшей параллельно советскому миру и даже вопреки ему, но пропавшей вместе с ним".

После крушения Советской Системы вечные мальчики с гитарами пытались "make money", тараном внедрялись в политику, делали громкие заявления и сбегали за границу в поисках вдохновения. Параллельно с их метаниями в стране развивался коммерческий рок – сладковатый и претенциозный, как сами их названия, имена и клички, а Земфира звучала, как …Зефира, хотя это - паспортная данность мадемуазель Рамазановой. Конечно, попадались и удачные проекты, но большинство из них были нацелены только на внешний эффект и – теле-раскрутку.

Вернемся к Земфире. Все-то гляделось картонным и смахивало на декорацию. Рык в сочетании с наигранной дерзостью не трогал. Собачка, желавшая прослыть волчицей, пела туманное о воронах-москвичках да "обратном change на билет". Шли годы. Рашен-рокеры старели и ветшали, но не хотели менять привычек – они все те же бунтари, мечтающие сбежать из дома и петь на полустанках для ворон (не москвичек) и вещать истины для парней в тертых, пропахших кострами, "техасах".

В свое время БГ спел забавную и – обличительную песенку о старике Козлодоеве. Полагаю, что Гребень, как и Макар, явивший строки о "героях вчерашних дней", то есть о себе-грядущем, оказался провидцем. Старик Козлодоев – это он сам. Нечто замшелое, блеющее, с козлиной бородкой и замашками далекой молодости. Надеюсь, что покамест не "мокры его брюки", но фигурально выражаясь, обделался он по полной программе.

На днях сей гуру поведал, что мероприятие у Бранденбургских ворот, где пелись песни протеста (или про тесто) собрало 12 миллионов евро. "Эта сумма тоже пошла на помощь Украине", - сообщил БГ в интервью израильским СМИ. По его словам, весь мир "молчит и нервно курит в сторонке" и лишь он, "инженер на сотню рублей" по-прежнему в строю.

Все эти журналисты, западная и – восточная общественность, равно как местные оппозиционеры с "нетвоЙнючками" или не знают, или же подзабыли – Борис Борисыч и Юра-музыкант с его недавним определением Родины – это старики Козлодоевы, думающие, что они еще ого-го, а потому допускающие юношеские эскапады в надежде на громкое: "Вау!"

Земфира – еще одна старуха Козлодоева – состряпала песенку "Мясо", но полноценно-экстремистское содержание этого козло-бреда, мешает мне разобрать его нахальный текст. Разумеется, "Мясо" посвящено спецоперации на Украина, а картинки к шептанию Земфиры (а ведь был же и вокал когда-то!) рисовала верная подруга – Рената Литвинова.

Для тех, кто не в курсе: две сдвинутые тетки, изображающие пару лесбиянок, поселились в столице Франции и оттуда транслируют свои вопли & сопли. До этого Рената прошелестела слова из песни Марлен Дитрих "Sag mir, wo die Blumen sind". Мода такая у Козлодоевых – шептать, пришепетывать, вымучивать: "Бе-е-ееее!" На чистый крик уже нет сил, а так хочется рвануть тельняшку и созвать всех свистом, как младой Козлодоев. Но – нет. "Смешон и ветреный старик", - утверждал Наше Все. И студенческий бунт пенсионеров – жалкое зрелище. Бунт Козлодоевых. Нет повести печальнее на свете.