19.06.2022

Ракетно-ядерный потенциал КНДР приближается к мощи стран "большой пятерки"

Об авторе: Константин Валерианович Асмолов – ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, эксперт клуба "Валдай".

Ракетная программа Ким Чен Ын (в центре) призывает военных быть готовыми к превентивным действиям для сдерживания угроз "со стороны враждебных сил".
26 мая 2022 года произошло событие, на которое мало кто обратил внимание, хотя именно оно, возможно, подвело черту под существовавшим миропорядком. Так часто бывает, потому что далеко не всегда точка невозврата совпадает с каким-то заметным политическим событием.
Сложившаяся ранее архитектура безопасности, закрепленная авторитетом ООН, во многом была построена на принципе нераспространения ядерного оружия, которое было дозволено только "пяти великим странам" – постоянным членам Совета Безопасности. Хотя с появлением ядерных Индии и Пакистана лимит исключений оказался выбран, "большая пятерка", несмотря на внутренние разногласия, жестко противостояла попыткам иных государств обзавестись ядерной бомбой.

Особенно это касалось ракетно-ядерных амбиций Северной Кореи, которая открыто позиционирует себя как ядерная держава, а ее действующий ракетно-ядерный потенциал приближается к мощи стран "большой пятерки", даже обгоняя некоторых из них. Водородная бомба, испытанная Северной Кореей в 2016 году, есть далеко не у всех.

Ракетная программа КНДР – это способ защиты суверенитета, благо корейская война формально продолжается до сих пор, и до того, как Север вышел на уровень минимального ядерного сдерживания, предложения о "решении вопроса" военным путем периодически звучали как в Вашингтоне, так и в Сеуле. Более того, из опыта Ирака и Ливии КНДР вынесла урок, что сдавать ядерное оружие нельзя. Муаммар Каддафи получил гораздо больше, чем предлагали Ким Чен Иру, включая "забвение всех былых преступлений", но в 2011 году многие задались вопросом, пошел ли бы Запад на такой уровень вмешательства, будь у Ливии силы ядерного сдерживания.

В Москве, как и в Пекине, всегда понимали мотивы Пхеньяна, но понять – не значит принять. Именно поэтому каждый шаг в развитии ядерной программы КНДР (не только испытания, но и пуски межконтинентальных баллистических ракет, способных достать как западное, так и восточное побережья США) сопровождались санкционными резолюциями СБ ООН. Москва, Пекин и Вашингтон могли спорить по поводу уровня санкционного давления, но принцип "новое испытание – новые санкции" сомнению не подвергался.

С конца 2017-го по начало 2022 года Северная Корея сделала первой шаг к диалогу, объявив мораторий на пуски МБР и ядерных испытаний. Мораторий был исключительно жестом доброй воли, и на встрече Кима и Дональда Трампа в Ханое северяне предлагали его превратить в юридически обязывающий документ, однако неудача саммита не позволила подписать какое-либо соглашение.

Тем не менее Пхеньян продолжал соблюдать мораторий даже после того, как в конце 2019 года Ким Чен Ын разочарованно отметил, что о смягчении санкций не стоит и мечтать. Такое поведение Пхеньяна следовало поощрить. Москва и Пекин неоднократно предлагали принять резолюцию, согласно которой Северная Корея должна была получить стимул двигаться дальше в виде частичного смягчения санкций. Однако Соединенные Штаты действовали по принципу "будешь вести себя плохо – тебя накажут, будешь вести себя хорошо – тебя не накажут". Любое смягчение подавалось как неприемлемые уступки "тираническому режиму", после чего у руководства КНДР возник вопрос: имеет ли смысл продолжать поддерживать мораторий, если, по сути, с каждым новым президентом, включая Джорджа Буша-младшего или Трампа, работала только одна стратегия. Новый американский лидер начинал с жесткой риторики в отношении Северной Кореи, однако при последующем столкновении с реальностью и понимании того, что силовое решение ничем хорошим не закончится, стороны приходили к компромиссу.

В 2022 году КНДР официально объявила об испытании МБР, и мораторий официально прекратил свое существование. После этого США не только попробовали обвинить Северную Корею в нарушении моратория, но и попытались провести через Совбез ООН новый пакет санкций, который, с учетом коронавирусных ограничений, должен был нанести по экономике КНДР очень сильный удар.

Первая попытка была сделана 11 мая и закончилась неудачей из-за противодействия России и Китая. Вопрос даже не был поставлен на голосование. Однако 26 мая США провели подготовительную работу со всеми непостоянными членами Совбеза ООН, после чего они проголосовали "за". В сложившейся ситуации Москва и Пекин пошли на шаг, который ранее казался беспрецедентным, наложив на американский проект резолюции вето.

Полагаю, что это решение знаменует собой радикальное изменение мировой архитектуры безопасности – разногласия внутри Совбеза ООН оказались более приоритетными, чем совместное осуждение КНДР. И это – открытая дверь в новый мировой порядок, чертами которого будет и падение значения и возможностей ООН как мирового арбитра, и большее количество обладателей ядерного оружия, воспринимающих его как единственную защиту от угрозы внешнего вторжения.

Некоторые коллеги, однако, считают, что это значительная трещина в существующей системе, но еще не ее обрушение. Таковое произойдет только тогда, когда Москва и Пекин наложат вето на санкционную резолюцию, касающуюся не пусков МБР, а ядерного испытания, если Северная Корея его проведет. Однако между "ядерными" и "ракетными" резолюциями СБ ООН не было особой разницы, и поэтому о развале консенсуса по северокорейскому вопросу можно говорить уже сейчас.

Разумеется, переход к новой эпохе вызывает тревогу. Плюсы и минусы миропорядка, идущего на смену старому, еще предстоит осознать.