Об авторе: Алексей Всеволодович Малашенко – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Центра ситуационного анализа ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова.

Нынешний глобальный кризис еще не обрел своего официального названия, оригинальной исторической дефиниции.

Приблизительно за год до его начала в ежегодном прогнозе "Россия и мир: 2022" аналитики ИМЭМО РАН отмечали, что "в 2020-х годах все больше проступают контуры если не "столкновения цивилизаций", то цивилизационного разлома мироустройства".

Такое предвидение, увы, оправдалось. В то же время оно нуждается в уточнениях. Прежде всего, говоря о межцивилизационном разломе, важно разобраться, о каких цивилизациях идет речь. В хантингтоновском столкновении цивилизаций они были обозначены конкретно. В нашем случае понятие цивилизации имеет в каком-то смысле метафорический характер. Конфликт разворачивается между западной – назовем ее условно еврохристианской – и прочими цивилизациями, которые могут быть определены по религиозному, региональному, историко-культурному и иным критериям.

Однако "незападный мир" различен, вхож в разные цивилизации – мусульманскую, китайскую, дальневосточную, африканскую и прочие. Большинство составляющих их стран не готовы и не хотят такого цивилизационного разлома.

Так что, возвращаясь к изначальной формулировке, правильнее говорить о цивилизационном разломе именно мироустройства, о политических амбициях, об экономической конкуренции (на что авторы упомянутого прогноза и делают упор).

Этот разлом свидетельствует об окончательном, невозвратном устаревании определенного после Второй мировой войны мироустройства, которое до недавнего времени многим представлялось едва ли не оптимальным и даже вечным.

Возврат к старому невозможен хотя бы по той причине, что на сцене действуют новые игроки. Не говоря о Китае и об Индии, влиятельнейшим актором в мире стала Турция, на особый геополитический статус претендует Иран и некоторые другие государства, в частности эксперты упоминают Саудовскую Аравию, Южную Африку, Бразилию. Как говаривали в первой половине прошлого века, концерт держав, включая претендентов на такой титул, стал многочисленным, слишком многочисленным.

Отсюда невозможность абсолютно точного понимания баланса сил, особенно с учетом его динамики. Даже неясно, о каком собственно балансе идет речь – экономическом, военном, а следовательно, и политическом. Например, баланс между Китаем и США сопоставим в экономическом плане, но не в военном. У России же с США сопоставим, особенно с учетом ядерной составляющей, именно военный баланс, чего нельзя сказать о балансе экономическом.

В новом концерте каждый его участник исполняет свой собственный мотив, указывать кому-либо, как правильно себя вести, что имело место при биполярном мире, затруднительно, если вообще возможно.

Нового эффективного мирового порядка пока не придумано. По выражению британского аналитика Боба Дикона, "мир утрачивает былую централизацию". Пресловутая многополярность выглядит как идеализм. К тому же она чревата конфликтами между отдельными ее полюсами.

Геополитическая струна оказалась перенапряженной и лопнула. Ее срывом послужил украинский casus. Можно ли было его избежать, вопрос особый. Но, думается, на подобную крайность мир был почти обречен.

Как будет дальше развиваться нынешний конфликт? Обретет ли он устойчивую латентную форму или трансформируется в войну, как некоторые поговаривают, даже в ядерную? Последнее мнение звучит впечатляюще, но оно скорее обусловлено эмоциями, стремлением подыграть тем высокопоставленным политикам, для которых угроза ядерной катастрофы – инструмент запугивания своего зарубежного vis-a-vis.

Еще вариант: несмотря на нынешнюю ожесточенность, этот конфликт рано или поздно начнет постепенно принимать более спокойные формы, станет привычным, не столь острым, а его участники будут склоняться к поискам компромисса. Речь здесь прежде всего о России и ее оппонентах на Западе.

Многие государства, такие как Индия, Турция, Саудовская Аравия, наблюдая за российско-западным противостоянием, избегают выступать на чьей бы то ни было стороне. Они по возможности отказываются принимать участие в санкционном нажиме на Россию, сохраняют с ней экономические и прочие связи. Турция вообще выступает в роли миротворца, что дает ей возможность закрепить свой статус мировой державы. Между Турцией и Россией существует сходство, которое болгарский аналитик Иван Крастев объясняет тем, что обе страны, "будучи империями "на обочине", странным образом испытывают схожие проблемы, в том числе психологические, свойственные не империям, а бывшим колониям". Суждение спорное, но в чем-то оно объясняет взаимное турецко-российское тяготение.

В политике и сознании восточных и южных стран и обществ выбор между Россией и Западом – это не цивилизационный, но в первую очередь прагматический выбор. Иными словами, с кем им удобнее взаимодействовать и сотрудничать? Отсюда – неизбежность сохранения их отношений с экономически развитыми западными государствами. Но в таком сугубо деловом контексте для них важно поддерживать связи с Россией. Во-первых, такие связи снижают опасность попадания в еще большую зависимость, в том числе политическую от западных партнеров, а во-вторых, гарантируют получение энергетических ресурсов – нефти, нефтепродуктов, природного газа. В итоге все это способствует поддержанию их суверенитета.

При всех издержках и угрозах нынешний конфликт подтверждает эффективность проводимого многими азиатскими странами многовекторного курса.

В обоих противостоящих лагерях есть силы, которые заинтересованы в тотальном и длительном расколе. Кому-то это выгодно для укрепления власти в своих странах, кто-то руководствуется гегемонистской идеологией. Нагнетание конфронтационных настроений происходит едва ли не во всех областях межгосударственного и просто человеческого общения. Не говоря уже об энергетических и торговых санкциях, от которых страдают обе стороны, показательны принимаемые некоторыми европейскими странами антироссийские меры, касающиеся визового режима.

Логично было бы, напротив, зазывать в Европу больше российских граждан, общаться с ними, если угодно, доказывать свою европейскую правоту. Но в этом вопросе верх взяла глупость, которая лишь усиливает раздражение россиян по отношению к европейцам, а заодно сильно напоминает действия советской власти по ограничению поездок советских граждан за границу. Кстати, симметричного ответа со стороны Москвы не последовало.

То же касается отношений в сфере культуры. Зачем отрезать российскую культуру? Культура, искусство – те каналы, через которые удобнее доводить собственную позицию до тех, кто с ней не согласен. Приведем высказывание российского президента, не далее как в прошлом году отметившего, что крупнейшие политические деятели Европы недавнего прошлого говорили о необходимости развития этих (с Европой) отношений, указывая, что Россия – это часть Европы и географически, и в культурном смысле. Сегодняшняя ситуация в отношениях является ненормальной и нужно возвращаться к позитивной повестке дня, это в интересах обеих сторон.

Увы, все происходит с точностью до наоборот. К тому же разразившийся скандал обнаружил много глупостей и вывел на авансцену целую плеяду глупцов, за что всем нам еще придется расплачиваться.

Выше приводилось мнение, что кризис будет неминуемо нарастать, преодолеть его в принципе невозможно. Он есть катаклизм, который приведет к вечной тотальной бифуркации, расчленению человечества на Запад и всех остальных. Заодно сторонники таких идей настаивают на том, что его последствием станет крах Запада, который навечно утратит роль мирового лидера. Между прочим, этот крах ему предрекали еще большевики. Кто займет место лидера, остается неясным.

Такой подход также подразумевает, что остальной мир, в том числе Россия, прекрасно проживет и будет развиваться без сотрудничества, можно сказать и честнее – без помощи Европы и США. Однако практически никто от такого сотрудничества отказываться не собирается, в том числе члены БРИКС, ШОС и т.д.

В любом случае полная изоляция и самоизоляция невозможны и не нужны, что видно хотя бы на примере отношений США и Китая. Наблюдаемое ныне ухудшение отношений между двумя великими державами отнюдь не означает разрыва между ними – объем китайско-американской торговли составляет 700 млрд долларов.

Формула отношений между двумя гигантами пока не определилась, тем не менее ее контуры становятся заметными. Отсюда расчеты (и опасения) на реконструкцию биполярного мира. Для КНР такого рода мироустройство удобно и даже почетно, но место России в новой биполярности будет маргинальным.

Также нужно принимать во внимание и то, что эволюция "великого катаклизма" в немалой степени зависит от политической трансформации внутри самих участников, от появления во власти новых людей, прихода новых лидеров. Свидетельством тому служит история всех государств вне зависимости от их устройства и будничной идеологии. Где-то подобные изменения возможны из-за активной позиции общества, где-то они менее вероятны. Но даже там, где политический режим остается прежним, он не может игнорировать происходящие вокруг него перемены. (Исключением в таком контексте можно считать лишь Корейскую Народно-Демократическую Республику. Но КНДР давно стала своего рода "политической патологией".)

Скорее всего оборванные струны предстоит перенатягивать. Человеческая цивилизация при всех ее внутренних различиях остается единым и единственным инструментом. Его гармония непроста, но без нее 8-миллиардное человечество не сможет нормально жить.