Фактор внешнего воздействия
Данияр Ашимбаев: В условиях глобального противостояния, постепенно нараставшего в последние десятилетия, Казахстан становится не только объектом конфликтов за контроль над природными ресурсами и путями их доставки на мировой рынок, но и территорией, дестабилизация которой способна не только взорвать Центральную Азию, но и резко обострить ситуацию в России, Китае и на Каспии

Данияр Ашимбаев, 16 ноября

Среди факторов, которые определили необходимость проведения досрочных выборов, не последнее место занимает внешний фактор. Точнее – фактор внешнего воздействия на политическую ситуации в стране.
В условиях глобального противостояния, постепенно нараставшего в последние десятилетия, Казахстан становится не только объектом конфликтов за контроль над природными ресурсами и путями их доставки на мировой рынок, но и территорией, дестабилизация которой способна не только взорвать Центральную Азию, но и резко обострить ситуацию в России, Китае и на Каспии.
В течение длительного времени зарубежные структуры пытались сформировать лояльные себе политические институты, много средств вкладывая в поддержку либерально-демократического движения, что не дало особых результатов. Вторым направлением стала покупка готовых политических фигур, которые были бы проводниками соответствующей линии в Казахстане. Проблема была в том, что ставка была сделана на героев громких коррупционных дел, которые пытались себя представить жертвами режима. В силу очевидной уязвимости практически все выбранные фигуры оказались за пределами страны и особого влияния на общественное мнение не оказывают. Более того, практически все они участвуют в войнах компромата и различных аппаратно-политических игрищах между столичными элитами.
Так что либеральное направление, по сути, потерпело неудачу, не собрав ни электорат, ни лидеров. В сухом остатке существует небольшая правозащитная и либеральная молодежная тусовка, не имеющая серьезного потенциала. Хотя мы видим регулярное появление различных фигур, которые пытаются предложить себя в качестве "вождей местных демократов" с либеральной или национал-популистской окраской. Конечно, было бы неплохо, если либеральное течение получило бы какое-то политическое крыло, но в этом лагере так и не возникло ни серьезных фигур, ни структур. Слово "тусовка", к сожалению, так и является определяющим (даже не "массовка").
Вторым направлением, еще с имперских и советских времен, была пропаганда национализма, пантюркизма и панисламизма. В основном она осуществлялась через "вражьи голоса", затем – после распада Союза – главным инструментом стала Турция. Но после прихода к власти Эрдогана турецкие власти переключили эти политические инструменты на себя, пытаясь перевести Казахстан и другие тюркские республики бывшего СССР под свой контроль. Пропаганда оказывает определенное воздействие на социум, но после скандала с вполне успешным проектом КТЛ, который вместе со своим создателем Гюленом подвергся жесткой критике Эрдогана, система сбилась. В ответ на турецкую модель "османской интеграции" Астана выдвинула альтернативный проект развития Туркестана как "духовного центра" и аккуратно старается (как и Ташкент, Бишкек и Ашгабад) дружить с Анкарой на своих условиях.
Националистическую и панисламистскую пропаганду активизировали США еще при Трампе в рамках кампании по противодействию китайской экспансии. Американские СМИ начали истерию по поводу "казахских концлагерей" в СУАР и необходимости "защиты братьев". "Лагеря" до начала кампании считались уйгурскими (а США, как известно, официально назвала политику КНР в Синцзяне "геноцидом"), но для раскачивания антикитайских настроений в Казахстане их назвали "казахским". Президент Токаев достаточно резко отреагировал на попытку открытия "антикитайского фронта", а власти не дали развернуться соответствующим "активистам".
Национал-популистов в стране достаточно много, но серьезных игроков и фигур здесь также не наблюдается. А соответствующие народные массы, сидящие в соцсетях и маргинализирующиеся, быстро скатываются в ксенофобскую истерию по любому поводу. Можно отметить, что ключевым фактором является определенная безнаказанность. Так, пристающие к беженцам от российской мобилизации, вряд ли рискнули презентовывать свои взгляды прибывшим в январе в рамках миссии ОДКБ российским десантникам.
Что касается более южных и бородатых игроков, то их основные интересы в регионе заключаются в создании институтов сбора пожертвования и вербовки потенциальных боевиков на сирийский, афганский и иракский фронты. Вместе с тем, уровень распространения экстремистской идеологии активно растет, втягивая в свою орбиту деловые и политические элиты, маргиналитет, работников крупных производств, а заодно быстро сращиваясь с организованной преступностью. Долгое время спецслужбы успешно противодействовали религиозному экстремизму, но с известного времени решили использовать их в своих целях.
Январские события, если рассматривать их без эмоций и пропаганды, представляют собой попытку государственного переворота в интересах западных игроков.
Руководство КНБ планировало провести последовательность: социальный протест – мирные митинги с национал-популистской окраской и либерально-демократической поддержкой – противодействие лояльных президенту силовиков при нейтралитете КНБ и армии – "народное восстание" с участием ОПГ, радикальных ячеек и городского маргиналитета – создание прозападного "правительства народного доверия". Вместе с тем, достаточно много факторов, позволяющих предположить наличие второго уровня заговора, целью которого была бы радикализация и исламизация протеста. Нужно понимать, что западных партнеров Масимова устраивали бы оба варианта, поскольку взрыв в Казахстане по второму сценарию мог привезти к вооруженному вмешательству соседей – России и Китая, что можно было бы использовать для перерастания ситуации в гражданскую войну.
С учетом растущей в начале года напряженности вокруг Украины и Тайваня острый конфликт в ЦАР привел бы к ослаблению давления на американских союзников.
Как известно, первый сценарий был сорван под руководством Токаева, а второй не состоялся благодаря точечному вмешательству ОДКБ.
После января в Казахстане не оказалось сил, способных повторить попытку переворота. Информационное давление, впрочем, с февраля никак не ослабло. Его задачей стало, во-первых, "калибровка" восприятия январских событий как "мирного протеста, расстрелянного режимом и оккупантами", а во-вторых, втягивания Казахстана в российско-украинский конфликт на стороне Запада.
Руководство страны заявило о нейтралитете Казахстана и принятии решений исходя из государственных интересов. Понятно, что такая ситуация не устраивает большинство игроков, но у них нет сейчас эффективных методов воздействия на ситуацию. Перенос выборов на полтора года вперед фактически лишает их возможности спланировать новое вмешательство во внутренние дела страны. И не забудем о поправках в законы, ограничивающее иностранное вмешательство в электоральный процесс.
С другой стороны, регулярные сообщения об увеличении "демократических бюджетов" со стороны США и ЕС не могут не вызывать настороженность.