"Время работает на нас". Почему это не так
21.11.2022 Роман Рейнекин.
Прочитал недавно на канале одного из политологов о необходимости запрета в российском политическом вокабуляре фразы "Время работает на нас".

"Мы почему-то понимаем ее так, что время работает за нас. В результате восемь лет ждали неминуемого распада Украины, и обещавший его Ищенко теперь обещает нам штурм Кремля. За нас работать никто не будет. Тем более – время", – пишет автор рацпредложения.

Прочитал недавно на канале одного из политологов о необходимости запрета в российском политическом вокабуляре...

Еще один популярный автор выводит корни российской "стратегии ничегонеделания" из национального культурного архетипа. Мол, лежал былинный Илья Муромец на печи тридцать лет, а потом как встал, да и навалял всем супостатам по щам.

Звучит красиво, но, откровенно говоря, так бывает исключительно в сказках. В реальности же серьезные вызовы вроде нынешней СВО становятся для начавших их государств своего рода проверкой на вшивость – насколько представления общества о самом себе, своих возможностях, своих сильных сторонах и наоборот – слабостях и уязвимостях, соответствуют действительности.

В этом смысле СВО показала, что у современного российского колосса глиняные ноги. И если его еще боятся за границей, то больше по инерции, перенося на нынешнюю РФ стереотипы времен холодной войны с СССР. Но чем дальше в лес, тем сильнее рассеивается туман давних иллюзий и у друзей, и у врагов, уступая пониманию, что не та теперь Хорол-речка (зачеркнуто) Москва-река, что на дворе не времена приснопамятного Дяди Джо, которого до колик в желудке боялся Запад.

Разумеется, это совсем не повод коллективно посыпать голову пеплом, а совсем даже наоборот – повод собраться, провести ревизию на предмет чего мы еще имеем и чего можем. И покумекать, как эффективно распорядиться имеющимся, чтобы защитить себя и страну в новых условиях, когда нас боятся все меньше, а предложить миру что-то глобальное и привлекательное вроде почившего в бозе коммунизма мы уже не в состоянии по причине собственной утраты веры в этот экспортный товар.

Проблема еще и в том, что привычка подменять реальность переможными симулякрами и боевыми кличами находит живой отклик у значительной части общества, до сих пор пребывающего "в домике", не желающего взрослеть и привычно отгоняющего от себя "тревожные" мысли.

Показательны итоги свежего опроса ФОМ, согласно которому уход российских войск из Херсона успокоил россиян – уровень тревожных настроений в обществе упал на 10 пунктов, а спокойных - вырос на 11%. Общественное сознание старается не думать о неприятном, втесняя его на периферию, а то и вовсе загоняя в коллективное бессознательное.

На фоне предупреждений экспертов-алармистов о рисках дальнейшего продвижения ВСУ вглубь новых российских территорий, такое страусиное самоуспокоение выглядит настораживающе.

Не мною подмечено, что сводки с фронтов давно превратились в бессмысленную рутину, неинтересную даже самим блогерам-военкорам, изо дня в день пережевывающим одно и то же. Инициатива утрачена, новая цель и задумка реализации не просматриваются, а подробности боев за очередное село на Донбассе не вызывают и сотой доли того интереса и энтузиазма, с которым патриотическая часть общества следила за ходом боевых действий в первые их месяцы. И пока что единственная реальная задача военных на линии фронта – не отвоевывать новые территории, а не пустить врага на уже освобожденные.

Все же прочее – включая прилеты по украинским объектам энергетики или нефтепеработки – воспринимаются не более, чем сопутствующие шумовые эффекты.

На дипломатическом фронте погоды также стоят предсказанные – "признание Украины террористическим государством было бы ошибкой" или "предварительные условия Украины для начала переговоров неприемлемы".

Неужели вопрос лишь в цене и условиях сделки?

Даже наглядное послезнание о том, что по итогу нас, как обычно обманут, никак не влияет на эту чиновничью решимость и дальше крутить переговорную шарманку в надежде наколядовать в процессе нечто такое, что можно будет попытаться продать внутренней аудитории как нестыдный компромисс или даже бесспорную победу.

В нашем случае речь идет не об обмане несведущих "лохов" прожженными шулерами от политических интриг, а об осознанной позиции тех, кто на внешнем контуре с открытыми глазами садится за игровой стол с шулерами, зная, что они именно шулера. Невозможно обмануть того, кто сам рад обманываться.

Внутри же России специально обученные люди, рыхля почву под похабный мир рассказывают о том, что "Украина на грани поражения и готова на все". Между тем элементарная логика подсказывает – если Украина действительно на грани поражения, и дела у нее обстоят столь плохо, как об этом вещают иные пропагандисты, тогда стоит искать не пути замирений, заморозок и прочих "сделок", а наоборот, наращивая темп, наступать по всем фронтам, используя это окно возможностей для того, чтобы дожать противника и добить его в его же собственном логове.

Но это все – лишь в том случае, если действительно ставится такая цель – добить и дожать.

На практике же одна из основных проблем и сложностей с прогнозированием в сюжете с СВО состоит в абсолютной непрозрачности целей и мотивов наших "центров принятия решений". Которые принципиально непостижимы и непознаваемы, как Господь Бог в христианской теологии.

Вот мы тут строим какие-то модели и пытаемся предугадать развитие ситуации, исходя из житейского опыта, известных мировых прецедентов, формальной логики и презумпции того, что России как воздух нужна победа на Украине.

А что, если это не так? Что, если вопрос о полном разгроме вражеского режима в Киеве вообще принципиально уже не стоит? Мы все периодически слышим весьма четкие заявления того же МИДа, который – надо отдать ему должное – абсолютно последователен в этом вопросе, так что при всем желании обвинить его в каком-то "вилянии хвостом" не получится. Чиновники все время говорят одно и то же. Так это мы сами не хотим слышать то, что слышим?

Начиная с марта подчиненные Лаврова, Песков, Мединский и прочие говорящие головы официальной Москвы повторяют одно и то же: что они готовы к переговорам, иногда добавляя даже – "без всяких предварительных условий", что в их представлении возможно закончить этот конфликт не на поле боя, а компромиссом. И что главное препятствие к этим переговорам и компромиссу – не какие-то принципиально невыполнимые для Украины требования Москвы, а неуступчивость Киева и стоящего за ним Запада.

Мы с вами, регулярно слыша эти смущающие патриотов заявления, столь же регулярно пытаемся "лечить" возникающий при этом когнитивный диссонанс, отмахиваясь от сути заявленного или пытаясь найти оправдание неудобным для нас словам в неких хитрых планах. На выходе получается замешанное на забористой конспирологии классическое "Сама придумала, сама поверила".

Привычный для дискуссий в патриотических пабликах аргумент: мол, не надо обращать внимания на то, что говорят Лавров и Песков, у них работа такая. А на что же тогда обращать внимание? Долгое время хотелось думать – на то, о чем говорят пушки. Подразумевая, что уж они-то, в отличие от профессионально лукавых дипломатов, врать не будут.

Ровно до тех пор, пока не стало ясно-понятно, что язык артиллерийских орудий – вовсе не самодостаточен. Что он в наших реалиях – всего лишь дополнительный аргумент в идущем без перерывов в глубокой тени разговоре. Недаром ведь ключевой фигурой переговоров внезапно стал коммерсант Абрамович.

Так вот, я это к чему. Возможно, не нужно придумывать словам Лаврова или Пескова, или других официальных чиновников какие-то оправдания? Они говорят ровно то, что хотят сказать, ничуть не скрывая и не камуфлируя суть сказанного. Их словам не нужен специальный перевод, и понимать их стоит именно так, как сказано. Если говорят, что Россия хочет договориться, значит, она действительно этого и хочет.

Договориться – а не победы и капитуляции врага.

В этом и состоит великий секрет полишинеля, над которым ломают голову аналитики: почему большая и сильная Россия никак не может разгромить Украину при наличии в несколько раз большей ресурсной и человеческой базы? Но ведь невозможно заставить победить того, кто сам этого не хочет.