Работа над ошибками
Что помешало России быстро завершить СВО
Сергей Переслегин

На вопросы "ЗАВТРА" отвечает прогнозист и эксперт по стратегиям Сергей ПЕРЕСЛЕГИН.

"ЗАВТРА". Сергей Борисович, аналитики объясняют ряд относительно недавних военных неудач России на Украине тем, что необходимые решения в некоторых случаях были приняты с большим опозданием. Что вы можете сказать по этому поводу?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Конечно, из-за несвоевременного принятия решений были допущены серьезные ошибки. Я имею в виду не только ситуацию, приведшую к оставлению Херсона.

В критических обстоятельствах решается вопрос, готова ли страна многое вытерпеть, но тем не менее обеспечить свои интересы, хорошо понимая, за что именно ведется борьба. Сейчас война идет за грядущую картину мира, за образ будущего. Для Украины оно при любом исходе спецоперации не выглядит радостным. Грядущее Запада не очевидно. Но если Россия проиграет войну, будущего у нас точно не будет.

Именно в такие тяжелые периоды для страны проявляется качество народа. Речь идет не об общественном мнении. Я говорю именно о настроении людей, о том, что есть вещи, которые в ключевые моменты зависят от того, на что люди согласны, а на что нет.

"ЗАВТРА". Когда 30 лет назад распадался Советский Союз, большинство граждан приняли этот факт без сопротивления. Считаете, что сегодня из того трагического события извлечены уроки?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Сейчас к людям пришло понимание, насколько ошибочным было то решение, сколько при этом всего потеряно и к каким потрясениям привел развал страны.

Подписания новых Беловежских соглашений, но уже по распаду России, не стоит ждать. Молчаливого согласия большинства на уничтожение страны, как в 1991 году, больше не будет.

В свете последних событий стоит вспомнить о народной войне, такой, какой была Великая Отечественная и Война 1812 года, – со ставкой на русский народ – тот, за который в 1945-м произносил тост Сталин. "У нашего правительства было немало ошибок, – говорил Генералиссимус, – были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала... Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это…" Нужно четко понимать, что сейчас мы находимся в подобном положении, и в значительной мере многое зависит от каждого из нас.

"ЗАВТРА". С началом Великой Отечественной войны в военкоматы выстраивалась длинная очередь добровольцев. Сегодня дееспособные мужчины иногда бегут от призыва. Персонаж пьесы Виктора Розова "Вечно живые" мог бы сказать такому "герою": "Ты считаешь, что за твое благополучие, за твою жизнь кто-то должен терять руки, ноги, глаза, жизни?! А ты – ни за кого и ничто?"

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Серьезной проблемой российской армии является боязнь потерь и стремление свести их к минимуму. С одной стороны, это совершенно понятно, ибо потери – это люди, обычно в расцвете сил. Их жизни – это страшная цена, но на войне нельзя обойтись без жертв. И стремясь снизить потери в одной конкретной операции, командиры растягивают войну, что в конечном счете приводит к еще большему числу убитых и раненых. Сокращение длительности войны является правильным шагом, несмотря на то, что в решающей операции в первые ее часы потери будут велики. И нужно быть готовыми заплатить за меньшие суммарные потери в войне локальными потерями в начале такой операции.

"ЗАВТРА". Оставление Херсона некоторые комментаторы склонны считать не поражением России, а некими политическими играми. Как вы относитесь к подобной трактовке событий?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Как бы там ни было, после оставления Херсона возможности российской армии на этом направлении уменьшились, а у ВСУ - увеличились, поэтому спорить здесь не о чем.

Некоторые аналитические статьи вызывают у меня ощущение, что либо авторы статей вообще не читали учебников по военной истории, либо они полагают, что их больше никто не читал. Например, пишут: Западу удалось втянуть Россию в войну на истощение. Но ведь в первые месяцы СВО военная помощь Киеву еще не успела прийти и развернуться. Лишь к концу марта новая западная техника стала активно применяться ВСУ. К тому времени фронт уже стал позиционным. В феврале-марте российская армия теоретически могла быстро закончить войну. Этому помешали два момента.

Первый: нежелание наносить удары по коммуникациям и системам связи на территории противника. Мы полагали, что Украина достаточно быстро присоединится к России, и сохраненная инфраструктура пригодится. Пока зенитные и прочие ракетные комплексы еще не пришли на Украину в достаточном количестве, необходимо было пользоваться имеющимся у ВС РФ превосходством в воздухе для того, чтобы не дать возможности свободно перебрасывать технику с Запада. Речь идет не столько об ударах по энергосистеме, сколько об атаках по логистике. Это решение было принято с большим опозданием: мы начали инфраструктурные удары только осенью. Второй: российской армии физически не хватило сил вести наступление. То есть при планировании операции была допущена серьезная ошибка. Все это вкупе с сопротивлением ВСУ привело к позиционной войне и ее затягиванию.

"ЗАВТРА". Часть молодежи перестала считать Украину близкой страной и зачастую говорит, что боевые действия идут на чужой земле...

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Нет, это война не на чужой территории. Сегодняшняя ситуация схожа с положением СССР в конце 1941 года, когда противник уже форсировал Днепр и вел борьбу за Донбасс. Это означает, что сегодня мы находимся в сложнейшем положении и необходимо наконец начать действовать без оглядки не только на Запад, но и на наших собственных олигархов, и на существующую в России систему законов. То есть, если тот или иной закон препятствует сосредоточению сил для военной операции, то он должен быть объявлен ничтожным – по крайней мере, до конца войны.

Если бы Запад сейчас приложил усилия к созданию условий для компромиссных мирных соглашений: пригласил бы Путина на G20 с настоятельной рекомендацией приехать, прошел бы его разговор с Байденом о взаимных гарантиях, о линии разграничения по Днепру, о безусловном оставлении за Россией Мариуполя и всей приморской зоны, о признании Донецка, Луганска и Крыма российскими – тогда олигархические элиты вынудили бы армию и президента заключить мир с Украиной. Разумеется, он был бы не долгим и закончился для нас катастрофой: Россия потеряла бы возможность формировать собственный макрорегион, что означает полное и окончательное ее обрушение в фазовый кризис.

Но Запад, уже находящийся в фазовом кризисе, хочет большего – полного поражения России и ее дальнейшего расчленения. Именно жадность Запада и желание Зеленского получить идеальный, с его точки зрения, мир, то есть возвращение под юрисдикцию Украины территорий на период начала 2014 года, выбивает почву из-под ног желающих немедленного прекращения войны. Поэтому можно сказать спасибо нашим врагам за ценную помощь. Разыграй они эту ситуацию по-другому, называя вещи своими именами, все бы уже кончилось плачевно. Сейчас – нет. Мы все еще значительно сильнее противника – и в воздухе, и по общему числу войск, и по мощи артиллерии, и даже по общей оперативной конфигурации. И теперь весь вопрос заключается в том, сможем ли мы это превосходство превратить в военную победу.

"ЗАВТРА". Но победу уже не скорую, как предполагалось в начале операции. Ведь по срокам мы уже ушли в длительную военную фазу?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Да, еще месяц назад мы могли рассчитывать на быструю победу с вероятностью в 70%. Хотя теоретически шансы на удачное большое зимнее сражение еще не потеряны. Теплится надежда, что у военного командования в резерве есть значительная часть сил, полученных в ходе частичной мобилизации, что на проведение операции приготовлено достаточное количество средств. И что все это разрешат использовать без оглядки на внешний мир – для одного сокрушающего удара.

Будет ли продолжаться война еще 2,5 года, пока совершенно не очевидно. Нужно иметь в виду наше достаточно сильное воздействие на тыл противника. Уже к весне положение на фронте может поменяться. Кстати, немцы в Первую мировую войну в подобной ситуации начали испытывать все большие и большие проблемы с логистикой. Если первоначально переброска корпуса с Западного фронта на Восточный занимала четыре дня, то к 1918 году – уже около двух недель. Там не было бомбардировок, действий разведывательных групп, ударов по инфраструктуре. Была просто общая усталость и изношенность этих объектов. У ВС России есть возможность ускорить подобный процесс на Украине за счет ударов по логистическим центрам. Судя по всему, российские вооруженные силы заканчивают энергетическое наступление и, вероятно, следующими станут уже логистические атаки.

"ЗАВТРА". Как будут сказываться удары по инфраструктуре Украины?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Сопротивление ВСУ это, конечно, будет подрывать. Населению в таких условиях можно просуществовать год, больше – вряд ли. Украину ждет то, что в Германии в ходе Первой мировой войны называли "брюквенной зимой", когда не было энергоносителей, продовольствия, люди ели брюкву. Ту зиму Германия перенесла, но к концу года все же капитулировала. Население Украины и так постоянно сокращается, поэтому для них все складывается не очень позитивно. Но, учитывая гражданский характер этой войны, не скажу, что нас это сильно радует.

"ЗАВТРА". Для разведданных ВСУ активно используют информацию, добытую с помощью западной космической инфраструктуры, и это дает украинцам определенное превосходство над нами. Возможно ли побеждать при худшей осведомленности в боевых условиях?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Тут я вижу три возможных выхода. Первый: нарастить свою спутниковую группировку. В наших условиях это сложно, но все же возможно сделать.

Второй: уничтожить спутниковую группировку противника, поскольку для боевых целей украинскими войсками используются западные "квазигражданские" космические системы. Об этом, кстати, говорил директор департамента МИД России по нераспространению и контролю над вооружениями Владимир Ермаков. Конечно, такой шаг способен вызвать угрозу новой войны, но сейчас поводом к ней может стать все что угодно, например, недавнее падение ракеты на территорию Польши. Поэтому такой вариант должен обсуждаться как возможный способ ведения боевых действий.

Третий. Воевать в рамках шлиффеновских идей. Прусский генерал-фельдмаршал Шлиффен говорил: если правильно считать операцию, то без разницы, что знает противник о нас, а мы знаем о противнике. Ему ничего не сделать с геометрией операции. Например, шахматы – это стратегическая игра с полной информацией. Тем не менее на доске случаются крайне неожиданные комбинации, когда становится совершенно непонятно, как подобное могло произойти. А гроссмейстер это знает, поскольку готовил стратегию игры с самого начала. Можно воевать и в условиях полностью открытой карты – это тоже техника. И странно, что перед войной вопрос о том, что карта может быть открыта и все будет просматриваться, не был достаточным образом теоретически разработан. Это еще одна часть работы над ошибками, которую нам нужно делать.

"ЗАВТРА". Существует мнение, что ВСУ находятся в более выгодном положении, поскольку могут пользоваться операциями по внутренним линиям. У ВС РФ такой возможности нет, поэтому мы зачастую отстаем при переброске войск, что дает противнику оперативно-тактические выгоды. Это так?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Действия по внутренним линиям – это азы военного искусства. В Первую мировую войну вся Восточно-Прусская операция была блистательно выиграна Людендорфом за счет красивого маневра по внутренним линиям. Но операции по внешним линиям имеют свои плюсы, они создают угрозу окружения противника. Например, опоздай Людендорф в том сражение с завершением окружения на полдня, и все могло обернуться по-другому. Операции по внешним линиям часто и очень прилично строили германская и советская военные школы. И февральское наступление ВС РФ было разработано по внешним операционным линиям с целью окружения и уничтожения противника. Все было спланировано красиво и абсолютно верно. Но нам реально не хватило сил, что создало риск обходящей операции. Если ты работаешь по внешним линиям, противник, действуя по внутренним, может обогнать тебя. В этом суть сражений. Это темповая война.

Когда у противника есть преимущество в войне по внутренним линиям, существуют две основных техники противостояния этому: либо удары по логистике, либо сосредоточение больших сил на крайних флангах. Таким образом, неверно считать, что начертание фронта дает украинцам явное преимущество в сражении. Правильнее сказать: ВСУ пока лучше используют козыри операций по внутренним линиям, чем мы – по внешним. И это тоже тема для работы над ошибками высшим офицерам, планирующим операции на фронте.

"ЗАВТРА". Украина постоянно муссирует разговоры о переносе войны на российскую территорию. Насколько реален такой шаг?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Сейчас ситуация на фронте непростая. В новых условиях нашим военным нужна значительная концентрация сил на крайних флангах. Неясно, станет ли ВСУ стягивать туда же свои части. Для них это стратегически опасное решение – здесь как раз и могут проявиться недостатки операции по внутренним линиям. Дело в том, что ты либо наступаешь на флангах, либо пытаешься действовать в центре, но тогда твое продвижение вперед, например, на Донецк и Луганск, проигрывает. Это слабость внутренних линий: операции в центре не выигрывают темпа. Поэтому наступать ни на Белгород, ни на Воронеж, ни форсировать Днепр Украина сейчас не может. Поэтому я не вижу никакой другой стратегии для ВСУ, кроме как сосредоточиться на том, чтобы отбить следующее и неизбежное российское наступление.

"ЗАВТРА". Запад продолжит склонять Россию к подписанию невыгодного для нее мирного договора?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Думаю, будет еще много таких попыток. После потери Херсона был риск подписания мирного договора на невыгодных для нас условиях: ограничительная линия по Днепру, замораживание ситуации Донецка, Луганска и Крыма на нынешнем положении при непризнании этих территорий российскими. Если бы это произошло, то Украина после 9 месяцев войны сохранила бы почти все территории, что имела до начала СВО, и могла бы считаться победителем, да еще с правом начать следующий такт войны, чего Россия после переговоров уже не имела бы. Желающих заключить мир на подобных условиях достаточно.

"ЗАВТРА". В том числе и среди нашей элиты?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Дело в том, что наши элиты сформировались в условиях единого глобального мира, поэтому жизнь вне его для многих из них является самым большим несчастьем, которое только может случиться.

Быстрый мир на любых условиях является безусловной мечтой некоторых представителей экономического блока, для которых исключение из глобального рынка эквивалентно катастрофе. Правда, в мировой экономике сейчас происходит то, что не оправдывает их расчетов. В России, конечно, много проблем, но и в странах Европы все не так хорошо. Только Польша демонстрирует приличный уровень экономического роста, а локомотивы европейской экономики – Германия, Франция, Италия – находятся либо на спаде, либо на нулевом росте. Страны Прибалтики имеют инфляцию ужасающего масштаба – свыше 20% в год. Довольно серьезный кризис наблюдается в Великобритании.

То есть с начала СВО на Украине Европа довольно сильно пострадала. Интересно, что трудности России выглядят даже меньшими, чем проблемы Запада. Мы контрсанкциями ликвидируем вторичные возможности Запада – например, для перераспределения тех же углеводородов, зерна и удобрений.

Сторонниками скорого мира также являются некоторые российские офицеры, не верящие в победу России в нынешних политических реалиях. Заключение мирного договора позволило бы им окончательные результаты операции свалить на политиков, которые "не дали армии выполнить свою задачу".

"ЗАВТРА". Какие российские ведомства категорически против мира любой ценой?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. К этому не готов военно-промышленный комплекс. Во-первых, прервутся многие важные контракты, во-вторых его станут обвинять в неудачах на фронте из-за недостаточного количества выпущенных вооружений – не хватило беспилотников, артиллерийских систем дальности свыше 30 км и прочего. Хотя ВПК с начала СВО сделал много: военное обеспечение российской армии по масштабам сравнимо с поставками оружия на Украину всеми западными странами, а чаще и превосходит их. С этой точки зрения, ВПК только начал развертываться и готов предложить гораздо больше продукции военного назначения.

Есть еще один игрок на этом поле – МИД. Российское дипломатическое ведомство сейчас обеспокоено тем, что реноме нашей страны ухудшается. И здесь дело не в Западе, с которым, судя по всему, отношения испорчены надолго, а в Востоке, который не приемлет проявления слабости. Ситуация в Закавказье и Центральной Азии уже сейчас является для России сложной. Особенно с учетом того, что Пашинян пригласил американцев для подготовки армянских военных, хотя формально Армения все еще член ОДКБ. Для МИДа любой страны даже самый плохой мир всегда лучше войны. Но сейчас российский дипломатический корпус не готов к заключению мирного договора, поскольку после оставления Херсона это будет рассмотрено нейтральными восточными странами как свидетельство поражения нашей страны – со всеми вытекающими отсюда для России негативными последствиями.

"ЗАВТРА". Какие западные страны расходятся во мнении о необходимости скорейшего прекращения военных действий на Украине?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Если, исходя из стратегических циклов, мы вступили в долгосрочную фазу войны, то в этом случае она не завершится до президентских выборов в США 2024 года. Это означает, что американские политики, которые сейчас расколоты по всем возможным направлениям, одним из обсуждаемых вопросов непременно выберут российско-украинский фронт. Надо понимать, что республиканцы ни в коей мере не могут быть нашими союзниками, они так же, как и их оппоненты, стоят за проигрыш России в войне, но в условиях предвыборной кампании они будут жесткими критиками демократов, стремящихся к продолжению этого конфликта. Чем больше демократы станут помогать Украине, тем сильнее республиканцы будут их за это критиковать. Но чем больше обвинений обрушится со стороны республиканцев, тем настойчивее демократы будут помогать Украине. Им важны эти политические маневры, а значит, заключение российско-украинского мира сейчас для США крайне нежелательно. Конечно, кроме варианта неоспоримой победы Украины.

"ЗАВТРА". Эксперты до последнего времени считали Великобританию главным игроком против России. Если это положение изменилось, какие западные антироссийские сценарии выходят на первый план?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Действительно, много говорилось о том, что именно Великобритания будет основным актором борьбы с РФ. Но смерть Елизаветы II, крайняя политическая нестабильность, экономическая неустойчивость и внутренние социальные проблемы привели к тому, что Англия теперь неспособна конструировать макрорегионы и решать украинскую проблему. США постепенно заменяют Великобританию как сторону конфликта.

Германия сегодня перестала быть "Европой больших скоростей", Франция тоже сдает позиции. Вариант новой Австро-Венгрии начинает буксовать, поскольку Польша и Венгрия сейчас находятся на разных позициях и по вопросам энергетики, и по отношению к конфликту между Россией и Украиной. В результате начинает формироваться самый неудачный из европейских проектов – Речь Посполитая. Я не вижу, как можно помешать созданию гораздо более тесного, в том числе военного, союза между Польшей и прибалтийскими странами. Образование такой ударной структуры в рамках НАТО крайне невыгодно не только для России, но и для Европы, которая получает Польшу как фактически единственную точку своего политического развития. И это для европейцев не лучшее предзнаменование. Польша имеет сильный когнитивный код и очень слабый культурный. Это означает, что Речь Посполитая будет весьма неустойчивой конструкцией.

Для ЕС заключение быстрого российско-украинского мира – это манна небесная. Если такое случится, произойдет резкий подъем престижа Европы при значительном падении авторитета России. Появится возможность отказаться от части санкций, чем европейцы снимут многие экономические вопросы. Поэтому именно они, а не англичане и американцы, будут прилагать усилия к скорейшему заключению мира – желательно до конца года.

Нет никаких сомнений, что мир движется в направлении, когда откровенно террористические решения, организованные на уровне спецслужб: покушения, теракты – становятся приемлемыми. Они рассматриваются не в качестве военной необходимости, а как элемент политического давления. Например, ситуация с упавшей на территории Польши ракетой явно была сценарным триггером. Он не сработал, вероятно, потому, что Европе сейчас нужен мир, а не втягивание в еще более серьезную войну.

"ЗАВТРА". Считается, что во время боевых действий критика военного руководства недопустима, тем более со стороны экспертов без специального военного образования. Что вы думаете по этому поводу?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Для этого не нужно иметь спецобразование. Есть накопленный исторический опыт. Можно не знать тонкостей управления войсками, особенно в условиях современной высокоинформационной войны, но давать оценку результатам этого управления мы не только можем, но в создавшейся ситуации просто обязаны. Конструктивная критика пойдет только на пользу.

Отмечу, что на данный момент времени наши солдаты, сержанты и находящиеся на передовой офицеры получили боевой опыт, и многие ошибки, которые совершались в первые недели и месяцы войны, на тактическом уровне уже не делаются. Сегодня работу над ошибками должны проводить высшие военные звенья. Россия отлично выиграла один этап украинской кампании, проиграла другой, сейчас начинает третий. И давайте честно говорить, что происходит на войне. Конечно, успех легче признать, чем поражение. Но признавать нужно и то, и другое. Неуспех в конечном счете учит.

"ЗАВТРА". Сергей Борисович, что-то из происходящего в России может дать надежду на исправление ситуации?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Хотя мы многое делаем пока с опозданием, но в целом – в нужном направлении. Подвижки есть. Были приняты решения о частичной мобилизации, о переходе с малой на большую войну, о трехсменной, а иногда и четырехсменной работе военных предприятий. Несмотря на то, что война продолжается уже 9 месяцев, мы, хотя бы частично, смогли избежать дефолта по военным поставкам, то есть кризиса военного снаряжения нет. В отличие от Украины, которая получает его практически со всего мира, мы ухитряемся обходиться своими собственными возможностями. Это означает, что в управлении промышленностью сделано меньше ошибок, чем в управлении Вооруженными силами. Ракетные удары по неприятелю наносятся, значит, острой нехватки боеприпасов, включая высокотехнологичные, нет. Это определенный плюс.

Важно, что, наконец, было принято окончательное решение по производству двигателей на Пермском моторном заводе, выделены средства. Судя по всему, у нас наладится выпуск не только ПД-8 (Перспективный Двигатель тягой 8 тонн) для Суперджетов, но и ПД-14 для самолета МС-21. И самое существенное, что впервые официально в качестве приоритетной цели объявлен проект российского перспективного двухконтурного турбовентиляторного двигателя сверхбольшой тяги ПД-35. Правда, первые образцы получится собрать только к концу 2024 года. Тем не менее они будут существовать уже в виде опытных экземпляров, готовых к государственной сертификации. Этот двигатель – самый мощный и самый экономичный в мире, он превосходит не только все то, что есть у нас в данной области, но и то, что имеется и даже проектируется на Западе. Безусловно, это сильное решение, хотя и опять несколько запоздалое. Будь оно принято года два назад, то готовый к сертификации двигатель мы бы имели уже к концу 2022 года. С учетом его значения как для гражданской, так и для военной авиации, у нас сейчас была бы несколько иная ситуация, нежели та, которая сложилась.

Да, мы многое умеем делать, в том числе и хорошие авиадвигатели, и дроны, и ракеты: "Калибры" и "Цирконы". На уровне внедрения новых технологий мы хоть и опаздываем с решениями, но не критично. Это вселяет оптимизм, что ситуация выровняется повсеместно.

"ЗАВТРА". Сергей Борисович, спасибо за многоплановую беседу!

Беседовала Наталья Луковникова