Ближний Восток воспользовался моментом

Как меняется нефтегазовый рынок в условиях геополитической нестабильности
Кирилл Астахов

нефтегазовый рынок, поставки, диверсификация, ближний восток В ближневосточных странах сосредоточено более половины доказанных мировых запасов нефти, а лидирует в регионе по этому показателю Саудовская Аравия.
На Ближнем Востоке располагаются 5 из 10 ведущих нефтедобывающих стран мира. Это Саудовская Аравия (2-е место по объемам добычи в 2021 году, по оценке BP), Ирак (5-е), Объединенные Арабские Эмираты (7-е), Иран (8-е), Кувейт (10-е).

В регионе, как сообщает статистический бюллетень ОПЕК (Annual Statistical Bulletin, ASB), сосредоточено более половины доказанных мировых запасов – 56,28%. Это 869,61 млрд барр., за 2021 год они прибавили 0,47%. Из них 267,19 млрд барр. запасов нефти приходится на Саудовскую Аравию (Иран – 208,6 млрд барр., Ирак – 145,02 млрд барр., ОАЭ – 111 млрд барр., Кувейт – 101,5 млрд барр.).

Эти цифры говорят о важной роли ближневосточных производителей углеводородов на мировом рынке. Как меняется их нефтегазовая политика, эксперты обсудили на семинаре в рамках форума "Глобальный энергетический диалог" Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН).

Прагматическая модель

По мнению члена-корреспондента РАН, доктора исторических наук, руководителя Центра ближневосточных исследований ИМЭМО РАН Ирины Звягельской, местные производители нефти и газа придерживаются прагматической модели. Они исходят из того, что надо держать высокие цены на сырье, пока это возможно, пока есть спрос, так как неизвестно, что будет со спросом через несколько лет в условиях перехода на зеленую экономику. Этот подход тем более оправдан, что в период пандемии доходы резко сократились и необходимо пополнить бюджеты, в том числе для реализации масштабных энергетических проектов.

За последние годы страны Ближнего Востока стали лучше осознавать собственные приоритеты, более того, они поняли, что их интересы далеко не всегда совпадают с интересами внешних партнеров, прежде всего США. В частности, текущая ситуация в корне изменила привычную формулу "вы нам безопасность, а мы вам нефть", которая действовала в отношениях Саудовской Аравии и Соединенных Штатов с 1945 года. "Эта формула оказалась практически разрушенной, и она оказалась разрушенной в известной мере с двух сторон, я считаю, но прежде всего со стороны США. Потому что США еще при Обаме стали говорить о том, что они должны сокращать свои обязательства на Ближнем Востоке, должны выводить войска, должны уменьшать расходы…" – отметила Ирина Звягельская. В Вашингтоне все чаще звучало мнение, что присутствие в регионе, где то и дело происходят конфликты, требовало слишком большой и ненужной вовлеченности. США продолжили активно использовать базы в Персидском заливе, но ясно дали понять, что во внутренние разборки больше вмешиваться не собираются. Это стало особенно очевидно в период танкерной войны и нападений на нефтегазовую инфраструктуру. Дональд Трамп, например, во время своего президентства содействовал заключению так называемых "Соглашений Авраама" между Израилем, ОАЭ и Бахрейном, к которым потом присоединились Марокко и Судан. Таким образом, как говорит Звягельская, США надеялись перекинуть бремя обеспечения безопасности на Ближнем Востоке на Израиль. Но, по мнению Звягельской, он не может играть роль регионального защитника и гаранта безопасности, тем более что политика радикальной части израильского правительства по отношению к палестинской проблеме может поставить арабских партнеров в очень затруднительное положение.

Кроме того, США при президенте Джозефе Байдене стали то и дело позволять себе неприятные и даже обидные для Саудовской Аравии высказывания на самом высоком политическом уровне.

Такой подход США серьезно насторожил саудитов, они стали еще настойчивее продвигать собственные интересы, в частности, отказались увеличивать производство нефти в рамках ОПЕК+. "Все то, что страны Залива делают сейчас в сфере нефтяного бизнеса на газовом рынке, это для нас ситуативное совпадение интересов, не более того, они не делают нам плезира и вообще никому не делают плезира. Сейчас их позиция такова – мы будем делать плезиры только себе. Да, конечно, они тоже могут быть подвержены внешнему давлению. Тем не менее у меня складывается такое впечатление, что новое поколение, которое пришло к власти в арабских монархиях, куда более уверенное в себе, чем их предшественники, они лучше себе представляют, чего хотят добиться, и, мне кажется, имеют достаточные ресурсы, чтобы это сделать", – подчеркнула Ирина Звягельская. При этом США все же остаются ведущей внешней силой на Ближнем Востоке.

1-10-3480.jpg
Государства Персидского залива
активно вкладывают деньги в развитие
нефтегазового сектора, включая экологизацию
всех процессов, которые связаны с добычей
и переработкой углеводородов. Фото ReutersПолитические факторы
В нынешних условиях влияние политических факторов значительно усилилось. Как отметил Николай Кожанов, кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Центра ближневосточных исследований ИМЭМО РАН, если традиционно считалось, что политические факторы в отличие от экономических оказывают влияние на рынок в краткосрочной перспективе, то сегодня можно говорить, что политические факторы становятся долгосрочными. Среди них вопрос о том, вернется ли Иран на нефтяной рынок, что будет с его политикой по развитию газового рынка, проблемы, связанные с нестабильностью в Ливии и составом правительства Ирака, а также перспективы специальной военной операции. По мнению Кожанова, все это создает существенную непредсказуемость в развитии нефтегазового сектора на ближайшие год или два.

И страны Ближнего Востока активно пользуются этой неопределенностью. Они понимают заинтересованность Запада в диверсификации поставок нефти и газа, поэтому не спешат заключать соглашения на условиях партнеров. Сейчас идеальная ситуация, чтобы выжать из предлагаемых сделок максимум. Так, Катару в ноябре 2022 года удалось заключить контракт по поставкам в Германию сжиженного природного газа (СПГ) на 15 лет, начиная с 2026 года, хотя в Берлине надеялись на более краткосрочную сделку. Ежегодно будет отгружаться 2 млн т СПГ. Катар смог оставить практически без изменений условия, на которых изначально настаивал.

Рост цен на энергоносители положительно сказался на доходах не только лидеров региона, таких как Саудовская Аравия и Катар, но также традиционно проблемных стран: Бахрейна, Кувейта и Омана. В условиях геополитической нестабильности растет интерес к региону со стороны энергетических и сервисных компаний Запада. В результате весь Ближний Восток смог улучшить макроэкономические показатели. Он убедился, что, несмотря разговоры об энергопереходе, нефть и газ останутся важными ресурсами для мировой экономики на долгое время.

Однако не все могут воспользоваться ситуацией на полную, например, для Ирана препятствием на этом пути остаются санкции США, хотя с приходом Байдена они стали то и дело закрывать глаза на обход этих ограничений. Как говорит Николай Кожанов, основные бенефициары глобальной нестабильности – арабские монархии Персидского залива, но и они могут столкнуться с рядом негативных моментов. Традиционно в момент получения большой прибыли от нефти они становятся более расслабленными в вопросе применения диверсификационных программ, которые помогают сократить зависимость от экспорта нефти. И, как заявил Кожанов, это уже видно хотя бы по сокращению объемов ненефтяных доходов и снижению сбора налогов в той же Саудовской Аравии. "Текущая ситуация является в чем-то ненормальной с точки зрения искажения, которое придали политические ситуации естественному развитию нефтяного рынка. Все же я верю, что эта нестандартная ситуация завершится и вернется к естественному процессу, когда вновь возникнет вопрос об эффективном потреблении нефти, о том, что потребители нефтегазовых ресурсов вновь будут больше и активнее влиять на ситуацию на рынках", – предположил Николай Кожанов.

Переориентация поставок и устойчивое развитие

Сейчас идет переориентация нефтяных потоков, российское сырье стало активнее поставляться в Азию. Меняются условия конкуренции. Так, российская нефть, которая идет в Индию со значительной скидкой, смогла отчасти потеснить позиции Ирака и Омана, кроме того, продолжается соперничество между российской и саудовской нефтью в Китае. Однако возможные потери ближневосточных производителей с лихвой компенсируются увеличением их присутствия на рынке Европы.

Между тем Саудовская Аравия, к примеру, нарастила поставки топлива из России для собственных электростанций, а ОАЭ – поставки российских нефтепродуктов. Собственные ресурсы они оставляют для отгрузки в Европу, плюс частично перепродают российские. "Россия продает дешевле, Европа платит дороже, а разница забирается Ближним Востоком", – заметила Маргарита Козеняшева, доктор экономических наук, заведующая кафедрой международного нефтегазового бизнеса РГУ нефти и газа им. Губкина.

Полученные средства Ближний Восток направляет в том числе на развитие энергетического сектора. В регионе одновременно учитывают и уроки текущего энергокризиса в Европе, и стремление Запада к энергопереходу. Энергопереход – долгосрочный тренд, он меняет модель потребления, и Маргарита Козеняшева подчеркивает, что игнорировать это страны Ближнего Востока не могут: "Если вы хотите вписываться в мировую модель нового энергопотребления, значит, нужно перестраивать свой нефтегазовый комплекс. Но есть и другая сторона, она состоит в том, что нужно так проводить эту политику и так удерживать эти цены на определенном уровне, чтобы сократить темпы замещения высокоуглеродных источников в основных странах-потребителях". В итоге страны вкладывают серьезные деньги в развитие нефтегазового комплекса, включая "озеленение" процессов производства традиционных ресурсов, добавляют в корзину возобновляемые источники энергии, а также создают комплексные решения по добыче сырья, созданию продуктов его переработки, улавливанию и использованию диоксида углерода.