Продвигаясь в Центральную Азию, Россия стремилась изучить политическую систему в Коканде и других государствах. Направлявшиеся в регион российские путешественники оставили ценные сведения о государственном устройстве, налоговой системе и правовых обычаях Кокандского ханства. Оставленные путешественниками сведения проанализировал к. ю. н., доцент, профессор, заведующий кафедрой теории и истории права и государства НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Роман Почекаев в статье для научного журнала "Историко-правовые проблемы: новый ракурс".

Россия изучает Коканд

В XIX веке внимание Российской империи привлекло усилившееся Кокандское ханство. Политика Коканда влияла не только на регион к югу от Казахстана, но также на Восточный Туркестан (Синьцзян) и, что особенно важно, на кочевых казахов и киргизов, многие из которых уже приняли или собирались принять российское подданство.

Внутренние дела и особенности Кокандского ханства вызывали интерес Петербурга. В XIX веке при разных обстоятельствах в Коканд прибывали российские торговцы, дипломаты и ученые. В 1813–1814 годах Коканд посетил переводчик Ф. Назаров, в 1829–1830 - хорунжий Н. И. Потанин. В 1840-х - начале 1850-х годов в ханство прибыли казаки Максимов, Ф. Милюшин, М. Батарышкин и И. Батыршин. В 1859–1860 годах Коканд посетил военный чиновник и исследователь М. И. Венюков, в 1871 году - естествоиспытатель А. П. Федченко. Незадолго до падения ханства, в 1875 году, туда прибыл чиновник и ученый А. А. Кун.

Читайте также:Кокандский вояж Филиппа Назарова

Многие из них выполняли функцию разведчиков, поэтому сведения, которые собирали путешественники, были объективными и актуальными, чаще имели прикладной характер. Каждый из путешественников фиксировал данные, исходя из своих профессиональных и личных интересов.

Так, оренбургский переводчик И. Батыршин, сопровождавший русскую армию в походе на Ак-Мечеть в 1853 году, оставил ценные сведения об особенностях налоговой системы ханства. Ученый А. П. Федченко уделил больше внимания местной природе и геологии, чем особенностям общественно-политического устройства. Любопытно, что оставленные путешественниками сведения во многом расходятся с придворной историографией и государственными актами Коканда, сохранившимися в большом объеме.

Прочна ли власть в Коканде?

Особое внимание путешественники уделяли статусу кокандских кочевников - казахских и киргизских родов, - которых Россия считала потенциальными подданными. Разведчики и ученые пристально изучали их статус в Коканде, то, довольны ли они своим положением в ханстве, - чтобы понять, что российская власть может им предложить для улучшения их статуса.

Число кочевников - киргизов и казахов - в Кокандском ханстве было более высоким, чем во владениях правителей Хивы и Бухары. С середины XIX века представители кочевой элиты в Коканде играли ключевую роль в политике - они влияли на престолонаследие, восставали против неугодных монархов. Областные беки фактически стали самостоятельными, хотя формально назначались ханом.

Прибывая в Коканд, русские путешественники в первую очередь общались с правителями регионов - и видели картину слабости центральной власти. Часто правителями областей становились члены ханского рода, которые имели права и на трон хана. Это приводило к конфликтам: так, правитель Ташкента Малла-бек, старший брат хана Худояра, сначала решил превратить свое бекство в самостоятельное владение, а затем попытался свергнуть Худояра с трона.

Беки приграничных областей порой вели самостоятельные переговоры с российской администрацией, предлагали условия мирных договоров. Они могли устанавливать собственные налоги и сборы, самостоятельно судить подданных. Однако, не подчиняясь хану, беки не могли рассчитывать на его защиту. Отбывая из регионов, правители рисковали потерять власть: так, когда правитель Туркестана Кидебай-датха выехал в Ташкент, на обратном пути его не впустил в город собственный заместитель.

Кочевые роды держались еще более независимо, чем региональные беки. Отношения ханов с кочевниками чаще ограничивались редкими поездками налоговых сборщиков. Когда правители Коканда попытались договориться с киргизами Алатау о заготовке леса в их владениях за плату, те отказались пропустить ханских чиновников и лесорубов. Усилить контроль над кочевниками ханы пытались редко: например, после присоединения Каратегина хан направил в киргизские владения "джигитов", опасаясь, что киргизские роды поддержат возможный мятеж в присоединенном регионе.

Как платить налоги?

Одним из главных интересов России в Коканде оставалась торговля. Поэтому путешественники оставили много сведений о налоговой системе ханства. Эта система быстро развивалась. Прибывшие в Коканд в первой трети XIX века Ф. Назаров и Н. И. Потанин не отметили регулярных налогов, кроме торговых пошлин, но путешественники 1850–1870-х годов уже фиксировали четкие налоговые ставки для разных категорий населения.

Материалы по теме:
От военных союзов к "мягкой силе": что искала Османская империя в Центральной Азии?

На исходе истории Коканда в нем взимали налог харадж (десятина с урожая), танап (поземельный сбор), зякет (торговый налог и сбор со скота), базарный налог, сбор за заключение брака, плату за переправы через Сырдарью и др. Из них лишь харадж и зякет прямо предусматривались шариатом. Так, плата за речную переправу и весовой сбор за заключение сделок были унаследованы от Монгольской империи. Танап и базарный налог впервые появились в истории среднеазиатских ханств.

Право взимать налоги зачастую передавалось частным о ткупщикам. Не все налоги попадали в ханскую казну - часть из них ("бишлык") шла в пользу беков. Зачастую беки, пользуясь самостоятельностью, заметно повышали ставки налогов или вводили новые. И. Батыршин описывает случай, когда был введен специальный сбор за молитву, которую бек возносил к началу уборки урожая.

Ханы, получая недостаточно средств из регионов, тоже вводили новые налоги. Так, Худояр ввел сбор за хворост, камыш и пользование водой. Как заметил А. Кун: "Оставался только воздух, за право дышать которым не бралось ничего".

Особо тяжкое налоговое бремя доставалось казахам и киргизам. Часто они отказывались платить ханским чиновникам, откочевывали в отдаленные районы или искали нового сюзерена. Надеясь на ослабление налогов, они обращались и к российским властям.

Судебное "двоевластие"

В Коканде фактически сосуществовали две ветви судебной власти: суд кадиев (исламских чиновников, руководствующихся шариатом) и правителей (восходивший к монгольскому праву). Кадии, назначавшиеся ханом, разрешали споры в торговых и семейных отношениях либо в нетяжких уголовных делах. В ряде случаев они выносили смертные приговоры (например, женщинам за прелюбодеяние).

В отличие от кадиев, связанных нормами шариата, беки и ханы судили по своему усмотрению. Они ведали тяжкими преступлениями и делами чиновников, чаще всего приговаривая виновных к смерти. Областные беки имели право выносить смертные приговоры без согласования с ханом - хотя и советовались с местным духовенством. Ханы могли устроить внесудебные расправы с сановниками - так, по приказу Худояра только за 1866–1871 годы тайно казнили 3 тысячи человек.

В территориальном плане система права в ханстве также не была единой. Так, в среде кочевников Кокандского ханства нормы шариата не выполнялись. В крупных городах (Коканд, Ташкент) исламские нормы - такие как регулярный намаз, обычай покрывать лицо для женщин - строго соблюдались, а правители объявляли себя защитниками ислама.

Полную версию статьи
"Российские путешественники о праве Кокандского ханства"
читайте на сайте электронной библиотеки "КиберЛенинка".
https://cyberleninka.ru/article/n/rossiyskie-puteshestvenniki-o-prave-kokandskogo-hanstva