Мих.Ростовский: Путин попал в политический смерч: долгосрочные последствия дагестанских беспорядков
00:34 31.10.2023
Путин попал в политический смерч: долгосрочные последствия дагестанских беспорядков
У России обнаружилась новая зона уязвимости
2023 год стал в России временем неожиданных мощных политических кризисов, возникающих словно ниоткуда со скоростью смерча и опрокидывающих привычные представления об общественной жизни страны. До начала путча Пригожина считалось, что любая серьезная попытка государственного переворота в России невозможна. Она случилась. До начала волнений в Дагестане считалось, что вспышка конфликта на Ближнем Востоке отвлечет внимание Запада от Украины и усилит, таким образом, позиции России.
Выяснилось, однако, что каскад последствий кризиса в Палестине может быть гораздо более многообразным. В 1983 году тогдашний руководитель СССР Юрий Андропов заявил: "Если говорить откровенно, мы до сих пор еще не изучили в должной мере общество, в котором мы живем". Сорок лет спустя эта фраза звучит даже более актуально, чем в момент своего произнесения.
Руководитель Дагестана Сергей Меликов так оценил смысл произошедшего в его республике: "Мы, в принципе, не в первый раз сталкиваемся с тем, что попытки дестабилизировать ситуацию в Дагестане и создать протестный фон в Дагестане, в том числе с использованием запрещенных приемов, связанных с раздуванием межнациональной розни, межконфессиональных проблем, проводятся нашими врагами. Врагами, противниками нашей страны".
Соглашусь с подобной оценкой. Для официального Киева совершенно неважно, что Владимир Зеленский принадлежит как раз к той национальности, представителей которой жаждали растерзать протестующие в аэропорту Махачкалы. Для Украины важен любой шанс дестабилизировать ситуацию в России. А для самой России важно то, что Киев сумел воспользоваться этим шансом на полную катушку.
Одним из безусловных изменений к лучшему, которое произошло за годы путинского правления, является то, что Северный Кавказ перестал быть зоной острого и перманентного кризиса. Произошедшее в Махачкале показывает: это достижение находится сейчас под угрозой.
Давайте смотреть на ситуацию реально. Дагестан всегда был и всегда останется исключительно сложным в управлении субъектом РФ. Великий президент Франции Шарль де Голль как-то раз заявил: "Как можно управлять страной, в которой 246 видов сыра?" Но это, конечно, шутка. А вот что шуткой не является. Аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, табасараны, ногайцы, агулы, рутульцы, цахуры, таты - так выглядит краткий и очень неполный список народов, которые проживают в Дагестане на территории, которая не очень сильно превышает территорию Московской области.
Управлять такой республикой из единого центра с непререкаемым авторитетом по модели Рамзана Кадырова невозможно. Управлять Дагестаном возможно только на основе сложного баланса сил и интересов, учитывающего самые разные факторы, понятные до конца лишь местным инсайдерам.
Но объективная сложность политического, социально-экономического и религиозного пейзажа в Дагестане не должна заслонять главного: действия враждебных внешних сил в республике оказались не просто эффективными, а очень эффективными. Мы пока не знаем (а, возможно, так никогда и не узнаем) точных причин того, почему это произошло. Но вот что очевидно: как и в момент путча Пригожина, Россия продемонстрировала всем заинтересованным сторонам, у части которых явно есть недобрые намерения, свою потенциальную уязвимость для подобного рода провокаций.
В ходе острых и длительных военных конфликтов то, что на английском языке принято называть home front (и, если по-простому, тыл), является ничуть не менее важным, чем собственно фронт.
Самый яркий пример: Россия проиграла Первую мировую войну не потому, что потерпела военное поражение на фронте. Обрушение фронта стало следствием обрушения тыла, его фактической самоликвидации в результате политического, идеологического и морального кризиса. Пониманием именно этого (или выражусь более осторожно: в том числе именно этого) обстоятельства были вызваны жесткие действия Кремля в сфере внутренней политики страны сразу после начала СВО. И эти жесткие действия дали свои плоды. Все неспособные держать язык за зубами, недовольные релоцировались. А внутри страны был создан общенациональный консенсус: СВО должна быть выиграна.
Сейчас этот консенсус - да что там только консенсус, все единство страны! - де-факто тоже оказался под угрозой. На современном российском политическом языке нашу страну принято именовать "государством-цивилизацией".
Но мне, как человеку в этом смысле старомодному, больше нравится более ранняя формулировка: Россия - многонациональное и многоконфессиональное государство. В этом многообразии и заключена сила страны. Если эта сила вдруг будет превращена в слабость, для России это будет означать поражение исторического масштаба. Понимаю, что звучно пафосно. Но понятие "пафосность" совсем не равнозначно понятию "неправильность". Россия вновь оказалась сейчас на развилке. И не дай бог мы свернем на этой развилке куда-то не туда.
После путча Пригожина Кремль продемонстрировал изрядное политическое мастерство, ликвидируя его последствия и заделывая те пустоты, которые вдруг появились в системе управления страной.
Каждый новый внезапный политический вызов всегда выглядит более страшным и сложным, чем те его предшественники, с которыми уже удалось справиться. Но в данном случае масштаб проблемы, которая внезапно проявила себя, действительно выглядит более серьезным.
Важно понимать: кризис на Ближнем Востоке не закончится не то что в ближайшее, но даже не в ближайшее время. Комментируя на прошлой неделе происходящее в этом регионе мира, известный американский политолог Джон Миршаймер заявил: "Путин сейчас занимает выгодное положение по данному вопросу, а Байден увяз в грязи".
На прошлой неделе я бы однозначно согласился с профессором Миршаймером, а вот на этой - уже как-то не уверен. Новая реальность последних дней октября 2023 года: кризис на Ближнем Востоке - это испытание на прочность не только для Запада, но и для России (как будто у нас сейчас нет других испытаний).
Провокации оказываются успешными только там, где для них есть питательная почва. Как выяснилось, в Дагестане (и только ли в Дагестане?) такая питательная почва для них существует.
Как человек, который не является специалистом по региону, я не берусь давать оценку действиям руководства республики. Я понимаю, что имеет в виду Сергей Меликов, заявляя, что "подразделения МВД и Росгвардии до последнего не применяли физическую силу, надеясь образумить эту толпу". И я рад тому, что "количество травмированных или пострадавших на сегодняшний день минимально" (еще одна цитата Сергея Меликова).
Но вот что вызывает у меня чувство глубокой обеспокоенности. При осуществлении своей главной монополии - монополии на насилие - власть в России не имеет права давать слабину, выглядеть неуверенной, растерянной и неэффективной. Пытаясь предотвратить драматический ход событий в Дагестане, власть в республике и официальное духовенство вроде бы делали все как надо. Но ничего из этого "все как надо" не сработало, а если сработало, то на холостом ходу.
Это очень серьезный, можно сказать, даже исключительно серьезный вызов для Кремля - вызов, который должен быть встречен с открытым забралом.
|
